– Полегчало? – донесся слабый голос.
Олег понял, что спрашивают его: Таргитай слышит и чувствует
меньше, чем камни, на которых лежит.
– Куда уж лучше, – прохрипел Олег. – Ну как, прибил Ящера?
– Не. Тебя хотел усадить получше, чтобы ничо не пропустил…
Готов?
– Совсем готов, – согласился Олег. – Можно закапывать.
Послышался шорох, треск камней. Что-то заскрипело. Веревка
натянулась, дернула. Олег не сдвинулся.
– Мрак… не дури. Ползи сам.
– С чего бы?
– Авось до чего-то доползешь. Меня оставь. Я уже труп.
Его не дергали долго, Олег решил уже, что Мрак обрезал
ремень, но потом потянуло снова. Похоже, оборотень просто терял сознание, а
сейчас вынырнул снова.
– Дурак… – донеслось слабое. – Тебе бы миску борща горячего…
И все лечение.
Мрак полз, уже не поднимая головы. На спину давила гора,
Таргитай отяжелел. Останавливался часто, терял сознание. Но даже и в
бессознательном полз, ударялся головой о камни, вслепую обходил, полз…
Однажды ощутил, как ремень, на котором тащил неподвижного
волхва, ослабел. Не в силах даже выругаться, вывернулся из-под Таргитая,
оставив между камнями, пополз обратно.
Пальцы нащупали обрезанный ремень раньше, чем увидели
слезящиеся глаза. В дымном воздухе, где возникали и тут же пропадали смутные
фигуры, он не мог ощутить ничего и ничего не видел, не слышал.
Все-таки выругавшись в полном бессилии, потащился по кругу.
Он сделал третий круг, все расширяя и расширяя поиск, когда наткнулся на
неподвижное тело.
– Дурак… Скотина…
Волхв явно пытался уползти подальше, чтобы Мрак не отыскал,
но потерял сознание слишком быстро. Мрак, отгоняя темные волны, захлестывающие
сознание, снова привязал Олега, ударил по лицу, сам едва не упав от этого
удара.
– Не спи… не спи…
– М-м-м… Мрак… не мучай…
– Ты не мучай… Пойдем… Надо идти…
– Мрак…
Веревка натянулась. Олег заплакал и пополз, потащил на руках
свое тело с неподвижными ногами.
Мрак двигался, лишь изредка осознавая, что ползет по камням,
на спине груз, который надо беречь, а сзади дергает другой груз. Его тоже надо
тащить, а когда невмоготу, останавливаться и подтягивать ремень руками.
Он не знал, сколько ползет: сутки, неделю или вечность. В
сознании осталась одна гаснущая искорка: идти. Надо идти. Кто не идет – тот
мертв. Кто не идет – тот сам мертв и мертвит других…
Но когда и эта искорка начала гаснуть, ему показалось, что
слышит голоса. Но голоса слышались и раньше в завываниях ветра. Как в
призрачных видениях и сгущениях видел странных зверей, крылатых женщин и
кровожадных демонов.
Очнулся внезапно. Боль была такой острой и невыносимой, что
закричал, завыл, вскинув голову. Но вместе с приходом боли с глаз упала пелена,
а сама боль незаметно стихла, спрятала отравленные зубы.
Он лежал на спине в расщелине. Справа ввысь к темному небу
уходила каменная плита. Впереди стены смыкались, там глыбы выступали
оплавленные, с каменными сосульками. Кончики были острые и блестели, как зубы.
Он быстро повернул голову, поморщившись от боли. Несколько
человек, полуголых, мокрых от пота, хлопотали над изгоями. Мрак закрыл глаза.
Что бы ни случилось, кто бы ни были те люди, но хуже все равно быть не могло.
Волхвы правы: надо идти. Идти, ползти, а когда нет сил даже ползти, то
ухватиться зубами и подтащить себя хоть на волосок…
Второй раз он очнулся от ощущения, что стряслась беда. Еще
не раскрывая глаз, почувствовал на руках тяжесть. Торопливо вынырнул из
забытья, осмотрелся, заскрипел зубами.
Он был прикован к стене. Шагах в пяти напротив был распят
Олег. Руки в тяжелых цепях, обвисают в беспамятстве, но Мрак заметил, как ровно
вздымается грудь волхва. В двух шагах слева распяли Таргитая. Грудь его
оставалась сплошной раной, живот в черных шрамах, но и грудь и живот были
покрыты коричневой коркой крови. Голова Таргитая свесилась на грудь, но он был
жив, жив!
Мрак напряг мышцы, рванулся для пробы. Цепи лишь зазвенели,
но он не собирался их рвать, даже глупо пробовать, – проверил себя. Кто бы их
ни подобрал, но он сперва вернул их к жизни. Возможно, лишь для того, чтобы
допросить и убить, но это лишь говорит, что они попали к могучему магу… А Олег
говорит еще, ученый дурень, что на свете не осталось других могучих!
Гм, впрочем, они не на свете, а под светом.
– Олег, – позвал он негромко, – Олег!
Голова Олега дрогнула. Мрак видел, с каким трудом волхв
заставляет себя вынырнуть из беспамятства. Веки задрожали, глаза открылись
отчаянные, зеленые до жути. Лицо его было обгорелое.
– Мрак…
– Ты знаешь, что случилось?
– Я ощутил себя намного лучше… тогда лишь понял, что нас
подобрали… Мрак, мы были уже за порогом жизни… Без магии не выбраться, но я
почуял магию…
Мрак ощутил холодок, несмотря на жаркий воздух.
– Ты ж говорил, что магия здесь не работает!
Голос Олега был отчаянным:
– Магия живых… Но с ними был маг мира мертвых!
– Что хотят? Что ты узнал еще?
– Ничего…
Мрак кивнул на Таргитая:
– Что с ним?
– Он жив и даже сказал пару слов. Не могу повторить какие…
Но сейчас он… конечно же, спит.
Послышались голоса. В сопровождении рослых стражей с
мертвыми глазами к ним шел, сильно хромая, обугленный человек. Черная кора
вместо лица, красный уголь вместо глаза. Из другой впадины вился сизый дымок,
запах горелой плоти плыл в перегретом воздухе.
Дыхание остановилось в груди Мрака. Мардух тогда успел
закрыться рукой от стрелы с серебряным клювом, теперь из плеча страшно торчал
черный обугленный пенек. В груди великого мага зияла широкая сквозная дыра с
обугленными краями. Мрака передернуло, когда увидел сквозь нее стража, что
двигался за спиной мага.
Таргитай пришел в себя, смотрел тупо, непонимающе. Когда
сознание угасало, он лежал на снегу под ледяным ветром, теперь воздух горячий,
как в Песках, камни раскалены. А вместо ледяной пустыни – жаркие накаленные
скалы, странные люди.
Еще не понимая, где он и что с ним, Мрак сказал с фальшивым
воодушевлением:
– Мардух!.. Старый приятель!
Обугленный столб, что был когда-то Мардухом, остановился
перед распятым пленником. Теперь это было тлеющее дерево, наполненное дымом и
жаром. Правую глазную впадину закрывала черная кора, через левую Мрак отчетливо
видел россыпь багровых углей. Пахло сладковато-горьким.
