И, скорее всего,
нет… Ведь вся та рыба, которую здесь обрабатывают, к нам не имеет ровно
никакого отношения.
Поэтому думали на
ходу, стремясь побыстрее убраться отсюда, на всякий случай.
— Сиди и не
высовывайся! — строго предупредил меня обляпанный грязью до макушки
Профессор и лично задернул кожаные шторки.
Пришлось наблюдать
в щёлочку между ними.
— А кто это
был? — быстро спросила я.
— Потом, всё
потом, — отмахнулся Профессор, соскакивая с подножки.
Град с одной стороны,
Рассвет с другой, держа под уздцы, выводили лошадей наружу. Профессор и Лёд
подкладывали доски в грязь, чтобы следов от нас осталось как можно меньше.
Медленно шлепая колесами, экипаж выкатился по дощатым колеям из усадьбы.
Град, поминая
Медбрата через слово, принялся вытирать лошадям копыта. Зрелище, несмотря на
всю напряженность момента, было уморительным, — это надо было видеть,
чтобы оценить.
Потом появились
Лёд и Профессор, одинаково покрытые толстым слоем грязи, как шоколадные торты
глазурью.
Наша компания
собрала бродивших по Отстойнику собак, но теперь эти красноглазые твари, что
меня чуть не съели живьём, лишь обнюхивали парней и дружелюбно виляли хвостами.
— Живые
остались? — спросил Град у Льда.
— Нет, —
отозвался тот. — Ты их насмерть уложил. Надо было пониже брать.
— Куда
пониже? — рявкнул разъяренно Град. — Я же предупреждал, что бью на
поражение. Старый уже, чтобы переучиваться. Сторожа сами справятся?
— Да, они уже
занялись.
— Тогда всё,
загружайтесь, и трогаем, — коротко скомандовал Град.
Профессор, Лёд и
Рассвет забрались в экипаж, Град сел за кучера и мы покатили домой.
В чреве экипажа
разместились так: мы с Рассветом, как чистые, но мокрые — на одном сиденье, Лёд
с Профессором, как мокрые и очень грязные — на другом.
Царила очень нервная
тишина.
Чтобы разбить её,
я спросила:
— Ну и какой
был смысл в грязи так возюкаться? Неужели вы настолько хорошо следы замели, что
нас не обнаружат?
— Кто нас
сможет обнаружить — тот и так знает, что мы там были. А для всех прочих не
обязательно чертить грязью наш путь отсюда до Огрызка, — скривился Лёд,
пытаясь какой-то щепкой отколупнуть со своей одежды подсохшую корочку.
— Ты того,
прекрати! — всполошилась я, увидев это. — Чище не станешь, а всё
кругом запачкаешь! Сиди, не шевелись!
— Вот так
всегда! — заворчал обрадованно Лёд. — Как иметь с вами дело, скажи на
милость? Тут весь день мир спасаешь, вымотаешься, как собака, домой
вернешься, — а на тебя еще и наорут, что ты, мол, утром наследил в
прихожей и посуду после завтрака не помыл.
— Все мир
спасают, — непреклонно сказала я. — Это ещё не повод, чтобы грязь
разводить. И вообще, у меня там холодец, наверное, подгорел, пока вы тут
копались!
— Как может
холодец подгореть? — удивился в кои-то веки невозмутимый Рассвет. —
Он же хо-ло-дец?
— Ну так
холодцом он становится только после того, как его долго и нудно варят, —
объяснила я. — Вы зубы не заговаривайте. Кто узнал наше заклинание?
Все (включая
Профессора) дружно пожали плечами.
— Тут
неувязочка вышла… — аккуратно сформулировал итог всему произошедшему
Рассвет. — Скорее всего, главный, тот, кто заклинание знал, ушел.
— Пока Град
увлеченно отстреливал исполнителей, — ехидно добавил Лёд, пользуясь тем,
что Град его не слышит.
— Как
так? — удивилась я. — Значит главного, получается, в заварушке не
было? А кто же поджигал?
— Один рыбный
дуршлаг, — непочтительно обозвал башню Лёд, — подожгли заклинанием,
это верно. А вот два других — обычным способом.
— Ничего не
пойму, а почему они тогда этим обычным способом все три не подожгли? —
кисло спросила я. — К чему такие сложности?
— Видишь
ли, — подключился к объяснению и Профессор, — огонь, вызываемый
заклинанием, которое ты обнаружила, практически невозможно загасить — и ты это
знаешь. Две башни стоят на отшибе, а одна в окружении складов, — если бы я
её не потушил, пламя перекинулось бы на крыши — и пошло полыхать по всей
усадьбе. Конечно, поджечь заклинанием все три башни было бы куда эффектнее, но
мальчик, который всё это организует, жадный и не хочет делиться магией. Вот он
и послал своих людей запалить сначала обычным способом те две, а когда они
разгорелись и мы кинулись к ним, поджег и центральную. И ушёл — территория-то
большая.
— Я же
говорил, это кто-то из своих! — перебил его Лёд. — Собаки их
пропустили!
— Их было
достаточно, чтобы отбиться от собак, — возразил Рассвет. — Вот и
пропустили. Ты же видел, какими дубинами они вооружены. Были.
— Да, но
почему тогда этот юноша, как обозвал его Профессор, так безболезненно слинял
потом? В гордом одиночестве? Да его должны были на лоскутки порвать у складов —
вон там сколько кобелей на цепях мается, — возразил Лёд. — Иначе это
декорация просто, а не охрана.
— Я не
обзывал, — обиделся Профессор и гордо выпрямился. — По сравнению со
мной вы все — мелочь пузатая. А этот поджигатель — вдвойне юнец, потому что
разумный человек так по-дурацки заклинание использовать не будет. Он же им
играет, как отцовским мечом.
— Ну, раз мы
такие умные, — кисло заметила я, стуча зубами, потому что уже смертельно
замерзла в мокром костюме, — почему же главный все-таки ушёл? И как он берег
заклинание от подручных?
— Да
наипросто! — воскликнул Профессор, игнорируя напрочь первую часть
вопроса. — Душа моя, ты же не в Ракушке. Разве ты не обратила внимания,
что люди в Отстойнике поделены на две неравные группы? Здесь небольшая часть
людей грамотна, а куда бо льшая часть — совсем неграмотна. Как же можно
воспользоваться заклинанием, если не умеешь читать? А ребята, которые подались
в поджигатели, читать не умели. Кроме главаря.
А вот на это я,
действительно, внимания как-то и не обращала.
— Но откуда
вы знаете, что не умели?!
Профессор
вздохнул.
— Отстойник —
место маленькое. Я знаю всех тех, кто лежит сейчас у башен. И мне очень жаль,
что они занялись таким делом. И что их пришлось остановить. Но их надо было
остановить.
Некоторое время
ехали молча.
— Мне было
страшно, что они каретный сарай сожгут и меня вместе с ним, — призналась
нехотя я.
— Ну, тебя бы
мы спасли, — великодушно сообщил, махнув шоколадной рукой, неунывающий
Лёд, — В третью очередь. После лошадей и экипажа.
— Спасибо и
на этом. Тебя я тоже накормлю в третью очередь. Послезавтра, — пообещала
я. — Так получается, что сегодня ни шиша не вышло?
