Вдруг она протянула руки и положила ладони на кору, чувствуя странный импульс, передавшийся ей от дерева. Она словно ощутила, как дышит дерево, и через рябину соединилась с миром, окружавшим ее. Алекс чувствовала жизнь, ее движение и рост, и она точно знала, что она призвана быть частью той энергии, которую сейчас получала. Энергии, пронизывающей это время, эту землю, этот мир.
В первый раз в своей жизни Алекс подумала, что она дома. С чувством невообразимой радости она подняла кувшины с медом и вином и, медленно двигаясь вокруг рябины, вылила оба кувшина на корни дерева.
Слова благословения возникли в ее голове сами собой, как эхо. Без колебаний Алекс произнесла:
– Сегодня мы поднимаемся на борьбу с силой Андрасте и ее земли – свет солнца, сияние луны, блеск огня, скорость молнии, быстрота ветра, глубина моря, твердость скалы. Я, жрица богини Андрасте, прошу благословения и защиты для нашей королевы и ее народа. Пусть помыслы Боудикки, чистые и справедливые, будут видны всем, как цветы этой священной рябины.
Алекс вылила последние капли и закончила молитву. Затем она поклонилась дереву, вздохнула, довольная собой, и обернулась к Боудикке.
Улыбка королевы была светлой, как солнечное утро.
– С благословением Андрасте мы выступаем на Лондиниум! – крикнула она, и люди вокруг нее подхватили ее клич, одобряя королеву.
Алекс украдкой посмотрела на Карадока и не была удивлена тому, что он тоже смотрит на нее, но все же немного смутилась, когда он медленно и почти незаметно поклонился ей.
Глава 8
Алекс была очень рада тому, что уже знала, как обращаться с лошадью. У нее был опыт: до отдаленных мест в прерии можно было добраться только верхом. И вообще она всегда предпочитала лошадь раздражающему жужжанию мотора и резким звукам вездеходов. Конечно, конные прогулки по два часа не больше чем два раза в неделю не идут ни в какое сравнение с дальним походом, в который она отправилась с армией Боудикки. Но, во всяком случае, она знала, как заставить лошадь идти вперед, остановиться или повернуть в нужном направлении.
И вот они уже целый день продвигаются по девственному лесу.
И все же ей было о чем беспокоиться – Карадок. Друид не отходил от нее ни на шаг. При обычных обстоятельствах Алекс была бы не против, если бы за ней увивался эффектный мужчина, но то, что она сейчас находится в армии Боудикки и к тому же в должности жрицы богини Андрасте, вряд ли можно назвать обычными обстоятельствами.
Карадок заставлял ее нервничать. И еще как!
Все было бы не так сложно, если бы им удалось побыть вдвоем. Но в центре марширующей армии совершенно невозможно было уединиться, хотя Боудикка распорядилась не беспокоить друида и жрицу. Она хотела, чтобы у них была возможность поговорить о том горе, которое их постигло.
Так они ехали, перед всей армией, в пределах видимости Боудикки и ее окружения, но все же вне их слышимости.
– Ты не с Моны, – так Карадок начал разговор, когда стало очевидным, что их наконец оставили наедине.
– Нет, – сказала Алекс. Не только совет ее матери заставил ее не говорить неправду. Она и сама чувствовала, что правда – это единственный вариант для нее, и полностью доверилась своей интуиции.
Карадок бросил на нее удивленный взгляд:
– И ты даже не пытаешься отрицать это?
– Но это не имело бы смысла, правда?
Он молча уставился на нее.
– Я хотела спросить, сколько ты прожил на острове до того, как римляне его атаковали?
– Больше половины из своих двадцати пяти лет я жил на священном острове Мона.
Алекс потеряла дар речи. Место, которое он столько лет называл своим домом, было разрушено. «И ему двадцать пять! На десять лет меньше, чем мне!» Алекс собралась с мыслями и сказала:
– Вот видишь. Разве я могла убеждать тебя, что пришла со священного острова, который был твоим домом, если ты не видел меня раньше.
– Но я видел тебя раньше, – возразил Карадок.
– Что? Как?
Избегая взгляда Алекс, воин смотрел прямо перед собой.
– В моих снах. Я видел твое лицо и слышал твой голос много ночей подряд.
От удивления Алекс не успела подумать, надо в этом признаваться или нет, и выпалила:
– И ты тоже снился мне. Только я не видела твое лицо. Я слышала твой голос и видела твою татуировку. – Она остановилась в надежде, что он посмотрит на нее и она по выражению его лица поймет, какие чувства он испытывает. – Но ты действительно видел меня во сне?
Карадок кивнул:
– Ты была странно одета.
Алекс посмотрела на льняную тунику друида и кожаные штаны, которые были вышиты такой же буквой S, какую изображала его татуировка. Если бы и она ясно видела его во сне, тоже решила бы, что он странно одет, и легко представила, какими необычными должны были показаться ее футболка и джинсы этому древнему кельту.
– Ты сказал, что слышал мой голос. Что я говорила? – спросила Алекс, она решила не обсуждать их одежду.
Он так долго не отвечал, что Алекс подумала, что он не хочет отвечать на ее вопрос. Она уже собиралась сказать что-то банальное о погоде, но, к счастью, не успела, он все-таки ответил:
– Ты просила меня подождать и обещала прийти ко мне. – Он повернулся в седле, заглянул ей прямо в глаза и потребовал: – Откуда ты пришла, Повелительница душ, и что тебе нужно от меня?
Алекс лихорадочно соображала, что ему ответить, как не открыть всей правды и в то же время не солгать. Желая протянуть время, она тихо произнесла:
– Пожалуйста, не называй меня Повелительницей душ.
– Блонвен. Откуда ты пришла? – повторил он.
– Я не могу тебе этого сказать, – заявила она.
– Можешь объяснить, почему я не должен говорить Боудикке, что ты ее обманываешь?
– Я не собираюсь причинять Боудикке вред. Я уважаю королеву и считаю, что она права.
– И все же это не объясняет, почему я должен молчать об этом.
Алекс пыталась придумать достаточно вескую причину, которая удовлетворила бы Карадока, когда воздух за его спиной замерцал и снова появился призрак его матери. Женщина села сзади него на лошадь и улыбнулась, жестом приглашая Алекс продолжать.
Алекс вздохнула и решила, что она не позволит духу отвлечь ее.
– Я здесь не из-за Боудикки или ее войны. Та причина, по которой я оказалась среди вас, может иметь очень серьезные последствия для всего мира. И я не могу сказать тебе больше. – «Ты все равно не поверишь», – добавила она про себя. – Но даю тебе слово, что я желаю Боудикке только добра.
– И все же ты лжешь ей.
– Только потому, что я вынуждена это делать. Во всех остальных случаях я говорю только правду.
