– Я знаю, что ты можешь говорить с душами умерших. Ты бы не смогла описать одежду, в которой похоронили мою мать, если бы не видела ее, и я знаю, что ты не могла бы сама выдумать ее слова. Но я не верю, что ты настоящая Повелительница душ. Эдан рассказал, что он просил твоей помощи призвать дух его отца, но ты отказала ему.
Вконец раздраженная, Алекс возмутилась:
– Я сказала Эдану, что сделала бы это, если бы могла, но я не могу призывать души!
– Все Повелители душ могут вызывать к себе духов.
– Только не я. Я могу только говорить с ними.
– Возможно, это потому, что твое умение связано с темными силами?
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Я не могу вызывать духов, потому что не знаю, как это делается. И я никогда не пробовала. Я знаю, что, как друид, ты можешь посчитать это странным, но не все хотят общаться с духами, – добавила она, не в силах сдержать сарказм в голосе, хотя его мать смотрела на нее неодобрительно. – Они частенько надоедают, мягко говоря. – Она посмотрела на незваную гостью, о которой не подозревал Карадок, и добавила: – И еще они любопытны. Чересчур любопытны.
– Ну, это уж слишком широкое обобщение. И не очень вежливое, – заметила мать Карадока.
– Вежливо это или не вежливо, но это правда, – заявила Алекс, обращаясь одновременно к обоим.
Он уставился на нее с выражением недоверия:
– И ты не обучалась искусству общения с духами?
– Нет.
Он покачал головой, очевидно все еще не веря ей.
– Тогда ты не можешь быть жрицей Андрасте. Это обман. И очень серьезный.
Алекс не отвечала. Ей нечего было сказать. Нет, она не была жрицей богини Андрасте, но в то короткое время, когда она проводила церемонию благословения, она почувствовала истинную связь с этой землей, этим временем и, возможно, даже с богиней этого мира. Слова Карадока напомнили ей о том, что здесь она была чужой. Она должна найти, взять и уйти. На этом ее миссия заканчивалась.
– Скажи моему сыну, что он не вправе решать, кто должен и кто не должен служить великой богине, – сказала мать Карадока.
Но Алекс только покачала головой. Не было смысла повторять ее слова. Она действительно была здесь лишней.
– Скажи ему, дитя, – настойчиво просил ее дух. – Это материнская привилегия – делать замечания ребенку, который стал… – Она замолчала, очевидно подыскивая подходящее слово.
– Несносным? – предложила Алекс вслух.
– Я хотела сказать, слишком предубежденным, – пояснила женщина.
– Несносным? Это вопрос? – спросил Карадок.
– Нет, это ответ. Твоя мать пыталась подобрать подходящее слово, чтобы описать твой характер. А я попыталась ей помочь.
– Моя мать снова с нами?
– Да, она сидит прямо за тобой.
Карадок резко обернулся, задев локтем бесплотный призрак матери. Его лошадь испугалась и всхрапнула.
Никак не встревоженная этим движением, его мать положила руку на плечо Карадока.
– Все хорошо, мой милый, – прошептала она.
Тронутая теплотой ее голоса, Алекс сказала:
– Она говорит, что все хорошо.
Карадок успокоил лошадь и, продолжая поглаживать ее гриву, спросил:
– Что еще она говорит?
Его мать подняла брови и многозначительно посмотрела на Алекс. Алекс тоже подняла брови, но все же сказала:
– Когда она появилась, сказала, что это не твое дело решать, кто достоин, а кто не достоин служить богине.
Резкий взгляд Карадока показался Алекс забавным.
– Моя мать так сказала?
Алекс пожала плечами:
– Я не собиралась говорить тебе этого, но она настояла на том, чтобы я передала ее слова. Она сказала, что делать замечания ребенку – ее материнская привилегия.
Короткий приступ смеха Карадока, казалось, удивил его самого не меньше, чем Алекс. Выражение его лица смягчилось, прибавив его чертам такую теплоту и привлекательность, что Алекс почувствовала, как у нее загорелись щеки. Когда Карадок посмотрел на нее, он все еще улыбался.
– Я скучал по ней. Ты можешь сказать ей это?
– Она тебя слышит, – заверила его Алекс. – Она все еще здесь. – Потом помолчала и добавила: – Ее рука лежит у тебя на плече.
Медленно Карадок поднял руку и положил на левое плечо. На какой-то момент его рука и рука его матери соприкоснулись.
– Я тебя люблю, мой золотой Шелки, – с грустью, ласково произнесла она. Потом ее тело начало таять и вскоре совсем исчезло.
Алекс было тяжело говорить, но наконец ей удалось совладать с собой, и она передала Карадоку слова его матери:
– Она ушла, но перед этим сказала, что любит тебя.
Рука Карадока вернулась на луку седла, он кивнул, но ничего не сказал.
Они продолжали путь в молчании. Карадок был явно поглощен своими мыслями, и у Алекс появилась возможность его изучить. Она сразу поняла, почему мать назвала его золотым. Его длинные волосы, собранные сзади кожаным ремешком, были цвета чистого золота. Загорелая кожа, гладкая и здоровая, тоже имела золотистый оттенок. Даже в его глазах насыщенного янтарного цвета блестели золотые крапинки. Как и многие кельты, Карадок был высоким. Его лицо было выразительным и излучало силу. Пока она рассматривала его, ей пришла в голову забавная мысль, что Карадок напоминает ей молодого Марлона Брандо, когда он был полон энергии и излучал уверенность и сексуальность.
Вдруг она опомнилась и поняла, что Карадок больше не смотрит задумчиво вдаль. Вместо этого он уже некоторое время наблюдает за нею.
– Кажется, я должен извиниться перед тобой, – сказал он.
Она посмотрела на него с непониманием и удивлением:
– За что?
– Я сомневался в твоей связи с Андрасте.
– О, ну я… – Алекс запнулась, пытаясь каким-то образом сказать правду и при этом не испортить свою миссию.
– Нет, я был не прав, что подвергал сомнению твою преданность богине. Ты правда не та, кем кажешься, но одно я знаю точно – ты отмечена богиней Андрасте и по праву можешь считаться ее жрицей.
– Откуда ты знаешь это?
Его улыбка стала грустной.
– Последние десять лет своей жизни моя мать была верховной жрицей Андрасте. Она не стала бы делать мне замечание, если бы ты не служила богине. Поэтому, как видишь, я должен попросить у тебя прощения за свои неверные суждения.
– Прощаю, – сказала Алекс, чувствуя себя несколько смущенной, когда до нее дошел смысл его слов.
Карадок кивнул и продолжил:
– Когда моя мать последовала за богиней, она делала вещи, которые казались мне загадочными и даже странными. Она много раз говорила мне, что мужчинам не понять богиню Андрасте. Ты своим поведением только еще раз подтверждаешь слова моей матери.
