Пима как раз появился в аптеке, перемазанный машинным маслом, и услышал ее последние слова.
– Как замечательно! – обрадовался он. – Спасибо!
Он схватил с прилавка сверток и развернул его. Затем издал громкий восторженный клич.
– То, что надо! – Пима затряс продолговатым цилиндром, из которого торчали пучки проводов. – Это же настоящая батарея, в которой можно накапливать электрическую энергию!
– Рада, что не ошиблась с выбором, – кивнула госпожа Жевена.
Пима тут же унесся обратно в подвал, чтобы обрадовать Триша.
– Знаешь, – обратилась Жевена к Аграфене. – Мне нужно с тобой поговорить. Наедине, без свидетелей…
– Вы тоже хотите попросить меня снять какое-то заклятие? – спросила девочка.
– Что?! – изумилась госпожа Жевена. – Вовсе нет, дело в другом. Просто я так давно…
В аптеку влетел Парацельс. Он впопыхах облачился в строгий костюм темно-коричневого цвета, на ноги надел начищенные лакированные ботинки. Даже попытался расчесать волосы, но они все равно торчали во все стороны, словно после сильного удара током.
– Я готов! – воскликнул он, вытянувшись по струнке.
Аграфена ощутила запах духов, похоже, аптекарь опрокинул на себя целый флакон.
– Значит, мы можем идти, – улыбнулась госпожа Жевена. И подмигнула Аграфене. – Мы еще вернемся к этому разговору.
Парацельс галантно предложил ей руку, и они вышли из аптеки. Жевена была почти на две головы выше аптекаря, но никого это не смущало. Было заметно, что эти двое сильно друг другу нравятся. Пока Аграфена смотрела им вслед и недоумевала, о чем с ней хотела поговорить Жевена, в аптеку заглянула Сцилла.
– Ну, а вы что дома сидите? – поинтересовалась она. – Праздник же! Собирайтесь и дуйте на площадь!
– А аптека? – удивилась Аграфена.
– Ничего с ней не случится! – Сцилла прошла к двери и заперла ее изнутри. Затем повесила на стекло табличку с надписью «Закрыто». – Вот и все! Делов-то.
– Вам прямо не терпится выставить нас из дома, – рассмеялась Аграфена.
– Потому что ко мне сейчас придут подружки, и мы закатим такую партию в преферанс, какая вам и не снилась! – заявила домработница. – А потому – идите! Нам здесь лишних свидетелей не нужно!
И она почти силой вытолкала ребят и сонного кота на улицу. Пришлось им тоже отправиться на площадь.
– Посох почти готов, – радостно заявил Пима, вытирая машинное масло с лица. Сцилла даже не дала ему умыться. – Скоро будем проводить первые испытания!
– Предупреди заранее о своих испытаниях, – напутствовал его кот.
– Тоже хочешь посмотреть? – спросил Триш.
– Вот уж дудки! Я в это время убегу куда-нибудь подальше, а то мало ли что. Взорвете всю аптеку, а обвинят во всем несчастного кота, как обычно!
– А как поживает ваше пугало? – спросила мальчишек Аграфена.
– Пугало мы уже установили на его законное место, – с довольным видом кивнул Пима. – Мы его малость усовершенствовали. Думаю, теперь корову точно отвадим.
Вскоре их догнала Леонтина. Девчонка не сменила костюм даже ради праздника, шагала в том же черном платье и стоптанных ботинках, опираясь на длинный зонт. Видно, ее семья и правда была бедна, раз она не могла себе позволить другой наряд.
– Как здоровье твоей бабушки? – спросил Триш.
– Без изменений, – мрачно ответила Леонтина. – Я не хотела оставлять ее одну, но она почти силой отправила меня на этот праздник.
– Та же история, – усмехнулся Пима. – Может, твоя бабушка тоже тайком режется в карты с подружками?
Леонтина недоуменно взглянула на него, ничего не поняв. А затем, застенчиво улыбаясь, взяла Триша под руку. Аграфене отчего-то это не слишком понравилось. Она даже сама не поняла почему. Как-то ей непривычно было видеть Триша, держащегося за руку с другой девочкой. Но ее друг вроде был доволен, поэтому и она решила смириться. Кто знает, вдруг это его судьба?
Вскоре Триш и Леонтина свернули куда-то в сторону и исчезли в темной подворотне.
– Сосиска завел себе подружку! – завопил Акаций. – Ну надо же! Такой тихоня, а обставил всех нас!
– Еще неизвестно, кто кого завел, – буркнул Пима. – Сдается мне, эта Леонтина просто затащила его в свои сети, а он и уши развесил.
– Вы просто ему завидуете, – сказала Аграфена. – Если они нравятся друг другу, это прекрасно! Я очень рада за Триша.
– Так рада, что даже позеленела, – ответил Акаций. – Все в курсе, что он тебе самой нравится, а ты нам тут лапшу на уши вешаешь.
– Что?! – покраснела до кончиков ушей Аграфена. – И вовсе нет!
– Да не переживай, – кот хлопнул ее по ноге. – Мы с Тришем не первый день знакомы. Сейчас он снова наломает дров, так что этот роман закончится, не успев начаться. Он снова вернется к тебе, и, если все удачно сложится, вы поженитесь, разбогатеете, заведете себе вредного дворецкого и говорящую лошадь.
– У тебя слишком богатая фантазия, – отметила Аграфена. – А если разболтаешь о нашем разговоре Тришу, я сама тебе наваляю.
– За что это? – возмутился Акаций.
– За вранье!
– Я никогда не вру! Хоть в этом моя совесть чиста!
– Она чиста, потому что ты никогда ее не использовал!
– Мне стыдно, что я с тобой знаком! – заявил кот.
– Аналогично! – не осталась в долгу Аграфена. – Но я все равно тебя люблю.
– Сейчас не совсем удачное время, чтобы начать подлизываться, но ты продолжай. Люблю, когда мне правду прямо в морду говорят, – самодовольно улыбнулся Акаций.
Пима шагал позади друзей, слушая их перебранку, и трясся от беззвучного хохота.
Вечером на главной площади Золотой Подковы собрались, похоже, все жители и гости городка. В толпе Аграфена увидела множество знакомых лиц. Мэр Портофей и его скандальная супруга с Пигмалионом под мышкой как раз стояли у крыльца своего особняка. Мэр ради такого случая облачился в строгий черный костюм и снова увешал грудь орденами и медалями, а госпожа Лавдотья соорудила на голове сразу две башни из волос и обильно посыпала их блестками. В свете фонарей она сверкала, словно зеркальный шар. Их дочка Николея в это время объедалась пончиками у одного из торговых ларьков. Рядом с ней крутился Парамон Готье, сынок трактирщиков.
В центре площади стояла громадная статуя высотой почти в десять метров, все так же накрытая огромным брезентовым покрывалом. Мэр должен был в торжественной обстановке сдернуть занавесь, явив пришедшим новую достопримечательность города. До этого знаменательного события оставалось еще почти полчаса.
Вокруг статуи шла бойкая торговля сладостями и выпечкой, в стороне играл духовой оркестр. Рядом с ним на квадратной деревянной площадке лихо отплясывали парочки самых разных возрастов. Среди танцующих Аграфена увидела и Парацельса с госпожой Жевеной; они выкидывали такие коленца, что не каждый молодой житель города повторил бы.
