Анатолий подошел к бане, пнул дверь:
– Шура, открывай, разговор есть!
В ответ – тишина. Грозный голос товарища не сулил ничего хорошего, Александр притих: может, пронесет? Толик повторил попытку, для острастки выдернул из чурки топор, трахнул по дереву обухом. Шура понял, что встречи не избежать, тонко откликнулся:
– Кто там?
– Открывай, говорю! Выходи!
– Я моюсь!
– Я тебя сам помою! – не на шутку разозлился Толик и ударил топором так, что полетели щепки из косяка.
Предчувствуя самое плохое, Шура закричал о помощи:
– Танечка, спасай! Он меня убьет!
На крыльцо выскочила супруга, подперла руками бока:
– А ну, уйди оттуда! Не тронь моего Сашу! Сам во всем виноват!
Анатолий, не обращая на нее внимания, продолжал выбивать дверь. Татьяна исчезла, вернулась с ружьем в руках, показательно щелкнула курками двустволки:
– Уберись оттель, кому сказано? Щас бахну между ног!
Толик покосился на женщину, а та подкинула вверх стволы, нажала на курок. Выстрел переполошил всех собак. Анатолий откинул топор в сторону: «Эта точно выстрелит». Женщина взвела второй курок, повелительно приказала:
– Давай двигай на выход!
Толя сплюнул на снег, повернулся, прежде чем уйти, бросил через плечо:
– Трепач и подкаблучник!
– Сам такой! У меня-то хоть жена есть, а ты свою проохотил! – откликнулся в разбитое окно повеселевший Шура.
– Встречу, не обижайся! – пригрозил Анатолий.
– А ты сначала встреть! – отозвался тот.
Возвращаясь назад, Анатолий выслушал шквал нелицеприяных обвинений из уст круглолицей полуторацентнеровой Татьяны, которая визжала опаздывающей электричкой. Чего только ни выслушал он за минуту, пока проходил мимо на улицу! Оказалось, что он был никудышный неудачник, правильно, что от него ушла жена, и прочие недостатки и унижения. Уже за воротами Анатолий довольно вздохнул: «Хорошо, что у меня нет супруги! Теперь точно никогда ни за что не буду жениться!»
А за его спиной уже слышались возгласы воспользовавшегося ситуацией Шурика. Его товарищ обнимался с Татьяной, жалуясь, как ему было холодно одному в бане ночами.
А дома еще лохмаче! Любопытная соседка тетка Наталья чай пьет с черноглазой! Как только Анатолий ушел, она назад, к нему в ограду, открыла дом: «Что там? Замок-то не на ключе, сам открылся!» – и на кухню. Ну, а там «дело техники». Найти человека в комнатах проще простого, не иголка от елки. Встретились с черноглазой, познакомились, чайник вскипятили да присели за столом у окошечка. Тетка Наталья – медовая чарка! На лице – довольная коровья улыбка, в глазах – волнение деревьев под ветром, лоб – пасхальное яичко, лоснится от волнения, рот не закрывается. Сотни вопросов, как и ответов, льются мягким бархатом молодой отавы. Сама спрашивает и тут же отвечает, не дает слово сказать:
– Кто ты, откуда, девонька? Да уж знаю, что из города. Как приехала? Ох, ведь видела, как приехала. А как познакомились-то? Дык, понятно, что на улице, – и тут же, исполняя роль свахи, молвит словечко за хозяина дома: – А он хороший мужик-то, хозяйственный, и пьет мало, токо по праздникам. Одна беда: в тайгу надолго ходит. А кака баба долгую разлуку стерпит? Не всякая. Вон у меня Федор тоже всю жисть по горам прокосолапил, промышлял. Так я его ждала и до сих пор жду. Так, на этот счет, времена другие были. А сейчас – бабам воля! Вон, и Толика не дождалась. А тоже вроде как умилялась: любить буду до гробовой доски! Да, видать, еще те доски не напилили, сбежала, пока он на промысле был. Подогнала к воротам грузовик – голые стены оставила, табуретку да умывальник. Еще посмеялась: «Мойся, Толя, я на воле!» А вы-то, может, еще и жить будете…
Девушка сидит напротив разговорчивой соседки, глазами хлопает. Хочет сказать слово, но не может. Не дает тетка Наталья включиться в разговор. Наскучалась женщина, в поселке ее никто не переслушает, так хоть здесь есть возможность выговориться. Первое время черноглазая хотела объяснить, что с хозяином дома они мало знакомы, а здесь она в гостях. Да только где там? Тетка Наталья, как коршун над капаленком: ни убежать, ни спрятаться. Хорошо, Анатолий вернулся.
Хозяин дома хмуро посмотрел на обеих, но ничего не сказал, молча снял ичиги, разделся, прошел в комнату. Тетка, оправдывая свое присутствие, затараторила еще быстрее:
– А замок-то, Толик, был открыт, так просто, на щеколдочке. Я пошла, хотела печь истопить, думала, холодно. А дверь-то распахнулась! Ну, я вошла, – заулыбалась, – а тут хозяюшка молодая, чай вот пьем, разговариваем. Да и ты, Толюшка, к нам бы присоединился…
Мужчина что-то глухо буркнул в ответ, отказался. Черноглазая покраснела, отвернулась к окну. Тетка Наталья насторожилась: что-то не так. Непохожа молодая на пассию Анатолия. Отношения какие-то странные, натянутые: ни слова, ни улыбки, он даже не посмотрел на нее. Вроде как поругались или чужие люди. Тогда зачем он ее с собой привез?
Интересно соседке знать все, однако не хочется быть крайней, попасть под раздачу. Знает она: добрый, покладистый Толик иногда бывает сердитым. А когда это так, лучше не попадаться ему на глаза: пусть сначала помирятся, а потом можно в гости ходить.
– Ой! Забыла ведь совсем: у меня же там поросятам комбикорм парится! – нашлась женщина, запрыгивая в валенки. – Побегу, – и загадочно подмигнула кареглазой, – после приду, тогда и поговорим.
Соседка ушла. Молодые остались вдвоем. Анатолий, не обращая на девушку внимания, чинил охотничью котомку, та, ожидая от него хоть какого-то слова, нервно сжала плечи. Прошло немало времени. Она, не зная куда себя деть от напряжения, встала, тихо пошла к себе в комнату. Он, не поворачивая головы, негромко, но строго спросил:
– А посуду кто за собой убирать будет? Я?
Сожительница вернулась на кухню, переставила кружки из-под чая на другой, рабочий, стол, где он мыл посуду, смахнула на пол крошки от хлеба, вымыла под умывальником руки и опять пошла в детскую, где жила четвертый день.
– А мыть кто будет? Я?!
– Так воды горячей нет, – нервно ответила она.
– Налей в чайник, вскипяти.
Она шумно, недовольно вздохнула: достал! Однако ослушаться не посмела, вернулась, налила воды, включила плитку, села на табурет, ожидая, когда закипит чайник.
Анатолий криво усмехнулся: «Ну и цаца! Себя обслужить не может». В том, что черноглазая – хозяйка «никакая», он предположил еще в городе, в квартире Сергея, когда она почистила шубы и постирала одежду. Первое впечатление после этого было такое, будто одежду долго жевала корова. В добавление к этому в шубе осталось столько черной пыли и грязи, словно ее хозяин валялся в грязи, как поросенок. В итоге Татьяна выбросила шубу мужа собакам на подстилку. Дубленка девушки была не лучше: пока они ехали в двух машинах, черноглазая стала походить на налима, только этого не видела.
