Хотите мое мнение? Эта проныра потратила на вечеринку сорок четыре доллара пятьдесят центов, затем зашла в бутик «Бебе» и на оставшиеся пятьдесят пять долларов пятьдесят центов купила модную юбочку с бахромой, которая сейчас на ней. Но разве можно ее винить? Юбка ей очень идет.
На вечеринке собрались все. Кроме мистера Нили — он еще утром улетел на Карибы. Поэтому офис уподобился сумасшедшему дому, которым заправляют сами помешанные. Три младших менеджера явились со «спутниками», больше похожими на платонических друзей в поисках дармовой выпивки. И хотя наши самые знаменитые клиенты из шоу-бизнеса так и не появились, почти все остальные — модели, завсегдатаи игровых шоу — заглянули на вечеринку. Из политических деятелей был один советник Хастингс. Когда я уходила, они со Стеллой обнимались на полу моей кабинки.
Фу!
Мы со Стивеном как раз собирались отчалить, когда приехал Эдди. Тут Стивен с ним и познакомился. К сожалению, на Эдди были новые солнечные очки от «Рей Бен», мой рождественский подарок, и Стивен мне все уши прожужжал: «Он носит очки в помещении? Придурок, что ли?»
Конечно, Стив просто позавидовал — Эдди очень идут очки. И все же я поняла: что-то в поведении нового знакомца решительно не понравилось мужу. Представление вышло неловким. Стивен чуть не нагрубил Эдди, хотя тот был очень приветлив. И мы сразу ушли. Я расстроилась, похоронив надежду, что Стивен с Эдди подружатся. Ведь оба классные парни и мои главные помощники. Но видно, не судьба. Стивен прошелся по поводу солнечных очков Эдди, его мелирования, бледно-зеленой шелковой рубашки. Ворчал всю дорогу на свою корпоративную вечеринку.
Которая, надо сказать, впечатляла.
Я всегда поражалась, как это кучке зануд компьютерщиков, балансирующих на грани банкротства, удается устраивать такие веселые праздники. На сей раз вечеринка проходила в популярном русском кабаке на Бауэри. За ледяной водкой, живой русской музыкой, бесконечными танцами и цистернами борща никто и не заметил, что блины резиновые, а в тарелках с соленьями плавают мухи.
Никто, кроме меня. Ведь я была трезва как стеклышко.
В отличие от миссис Мартин. Бедняжка так обрадовалась возможности повеселиться, что напилась до размягчения мозга. Спрашивать ее о педиатрах было бесполезно. С тем же успехом я могла бы выпытывать шифр шкафчика, которым она пользовалась в начальной школе. Не стоило и пробовать.
Позднее, наблюдая ее старания устоять на ногах, я готова была поручиться, что еще до конца вечеринки она угодит головой в цистерну с борщом. Что повергло меня в задумчивость: неужели материнство такая тяжкая ноша, что единственный способ передохнуть — залиться под завязку?
Как знать… В любом случае это лучше, чем сойти с ума.
23 декабря
Быть беременной так забавно. Отмечаешь каждую неделю, каждый месяц. И ежедневные мелочи изучаешь с особой тщательностью. Толкается ли ребенок? Сколько я вешу? Заметен ли животик?
И хотя кажется, что время тянется словно резиновое, оно летит очень быстро. Вот уже конец декабря, и седьмой месяц почти на исходе.
24 декабря
Канун Рождества. Пережив предпраздничную толчею в загородной электричке, мы приехали в дом моих родителей как раз к заходу солнца. Снег еще не выпал, но подмораживало, и повсюду, от станции до родительского дома, красовались рождественские огни и венки. В детстве я ненавидела свой город, но не могу не признать, что под Рождество в нем появляется какое-то старомодное, непритязательное обаяние. Нечто идиллическое.
Только не в семейке Томас.
Мы расселись вокруг пластиковой елки, которую мои родители купили аж в семьдесят восьмом. (Январское хождение по осыпавшимся сухим иголкам навсегда отбило у моей матери любовь к живым елям.) И начался обмен подарками. Ничего необычного: компакт-диски, свитеры, носки. Через минуту Николь, одетая в стиле Эрин Брокович, запихала добычу в сумку и рванула на семичасовую электричку в город на свидание с Пабло. (Никак не соображу, где она находит все эти платья с глубоченным вырезом и туфли в стиле «возьми меня». Похоже, в магазинах, где принято расплачиваться наличными.)
Пока мама заканчивала последние приготовления к ужину, папа, пользуясь случаем, устроил нам экскурсию по «мастерской» — металлическому ангару, который он установил за гаражом, где прежде была клумба маминых любимых анютиных глазок.
Здесь он и сооружает знаменитую смертоносную кроватку. Честно говоря, в реальности она еще страшнее, чем на схеме. Острые утлы, необработанные поверхности и всего три ножки. Обалдеть!
Атмосфера опасности сгустилась, когда я увидела бинты на папиной руке. Он мимоходом упомянул, что повредил ее, работая на токарном станке. Пришлось даже ехать в больницу. Дальше расспрашивать я не решилась. Внушая себе, что папины старания, таящие безграничную угрозу и вдохновленные самим Дьяволом, все же замешаны на любви, я поцеловала его в щеку и сказала, что колыбелька прелестна. Будучи примерным зятем, Стивен немедленно согласился.
После экскурсии мы вернулись в дом. Бабуля похвалила мой наряд и предложила мне сесть и расслабиться. Через минуту она устроилась рядом и заявила, что в качестве рождественского подарка преподносит малышу свое имя.
Стивен вытаращился на меня, я — на бабулю. Та сияла. Я повернулась к Стивену, он — от меня и, поджав хвост, ретировался на кухню. Жалкий трус!
Я беззвучно разевала рот, не находя слов. Ладно бы она попросила меня назвать ребенка в честь нее. Но она преподнесла свое имя в подарок!!! Что ж, ни за какие шиши я не назову ребенка Эстер. Особенно если это будет мальчик!
Со скрипом соображая, как бы повежливей отказаться от подарка, я вспомнила тот день, когда обсуждалось предстоящее венчание в пресвитерианской церкви и бабуля вдруг заявила, что все мы евреи. Мы предпочли забыть об этом, потому что, сколько себя помню, всегда в Рождество пили эггног и смотрели праздничные передачи по телику. Но похоже, настало время припомнить ее заявление.
Я. Спасибо, бабуля! Но ты, как еврейка, должна помнить, что называть ребенка в честь живого родственника — плохая примета.
Она и бровью не повела.
Бабуля. Плохая для меня, но не для тебя. Ведь ты не считаешь себя еврейкой. Помнишь твою свадьбу?
Тяжело играть на чужом поле. Все попытки обречены на провал — как споры с Мэнди о том, позволяет ли этикет зимой ходить в белом. Попробуем зайти с другой стороны.
Я. Но, бабуля, боюсь, мы не сможет назвать ребенка Эстер. Если будет девочка, конечно. Подумай, каково ей, бедняжке, придется. Эстер — очень милое имя, но жутко старомодное.
Бабуля (хихикая). А я и не предлагаю, чтобы вы называли ребенка Эстер. (Слава богу!) Я имела в виду Сесси.
Я. Что еще за Сесси?
Бабуля. Я — Сесси.
