— Разве вы начинали их искать? — спросила Анна скорее устало, чем с упреком, но Ярошенков на удивление быстро на нее ощерился:
— Дамочка, у нас таких потеряшек, как ваши родители, на дню штук по пять, — он говорил грубо и отрывисто, — меня на всех не хватает! Меня еще никто не клонировал!
Лакрицина промолчала и отвернулась, она понимала, что любые ее слова вызовут у этого идиота еще бо`льшую бурю негативных эмоций.
— Но что нам тогда делать? — заговорил первым Антон.
— Ждать. — Ярошенков ухмыльнулся. — Если честно, спустя сутки найти их живыми нереально, конечно, если их не похитили и не держат где-то взаперти. Но тогда преступники должны вам позвонить и потребовать выкуп или что-то еще.
— А если никто не позвонит? — Анна так и не повернулась к следователю лицом, она стояла к нему вполоборота, разглядывая надписи на видавшем виды столе. «Нет в жизни щастя» и «Виталя козел», — прочитала она и тяжело вздохнула: — Так что нам делать?
— Ждать, — отрубил следователь и, не прощаясь, ушел.
— Идиот. — Лакрицина направилась к выходу, Антон последовал за ней.
— Это ты меня вернула! — Лакрицин догнал жену и дернул ее за руку. — Это ты меня вернула, запомни!
Анна по привычке хотела послать его куда подальше, но вовремя вспомнила, что ситуация изменилась и теперь ей Антон просто жизненно необходим. Хотя бы на тот период, пока они не увезут труп дворника на дачу или пока не найдут тела ее родителей. В то, что родители могут оказаться живыми, Анна больше не верила.
Глава 4
— Ты не поверишь, — Анна сделала глоток эспрессо, — но нам до сих пор так никто и не позвонил — ни из Следственного комитета, ни предполагаемые похитители, ни полиция. Они словно в воздухе растворились.
— Может, они в Черногорию вернулись? — Екатерина поглощала десерт с удручающей скоростью. Со дня рождения Анны прошел почти месяц, и за это время Афанасьева умудрилась поправиться еще килограммов на пять минимум.
— Нет, не вернулись. — Лакрицина поправила белокурые локоны, ранка на голове наконец-то зажила, и теперь Анна могла появиться на людях без головного убора. — Делали запрос, дома их тоже нет. Квартира закрыта, соседи говорят — никто не появлялся…
— Я не знаю тогда. — Екатерина подняла руку и позвала официанта: — Еще десерт, пожалуйста.
— Ты зачем столько ешь? — не утерпела Аня. — Тебя же развозит просто на глазах!
— Вот не понимаю я тебя, Лакрицина, — обиделась подруга. — У тебя родители пропали, а ты о моих лишних килограммах думаешь. Ты больная? Да я бы рыдала сутками на твоем месте!
— Не дай бог тебе оказаться на моем месте, — вздохнула Анна. — Что изменится, если я начну истерить? Я найду родителей? Да ни фига! Только сама расклеюсь, и все. Я стараюсь держаться.
— Ну, у тебя муж золотой, — завистливо сказала Екатерина, — что с таким мужем не держаться…
Анна промолчала, не хотела радовать Афанасьеву — пусть думает, что у них с Антоном все прекрасно. На самом деле с тех пор, как муж вернулся домой, они почти не разговаривали и спали в разных комнатах. Антон в комнате с трупом, который они до сих пор так и не увезли на дачу, а Анна в гостиной, на диване. Разговаривали тоже крайне редко, в основном о поисках ее родителей. Лакрицина понимала, что Антон на нее сильно обижен и вернулся, скорее всего, только из-за этой чудовищной истории с ее семьей. Все-таки ее муж — хороший и порядочный человек, и в этом Анна в очередной раз убедилась, но он стал ее страшно бесить. Лакрицина даже сама не могла понять, что так сильно на нее повлияло. Убийство дворника? Сорвавшаяся поездка в Париж? Или полный беспредел с пропажей ее родителей? Аня чувствовала только одно: она точно не в себе, поэтому никаких скоропалительных выводов в отношении мужа не делала. Да и какие могут быть пока выводы, если они до сих пор труп не спрятали?
— Надо увезти его как можно быстрее, — пробормотала про себя Анна, но Екатерина ее услышала.
— Кого увезти? — Она доела третью порцию десерта и теперь выглядела еще более несчастной, чем вначале их встречи.
— Мне твой прицеп нужен. — Аня вздохнула. — На дачу надо увезти мебель из квартиры, мы еще и соседей залили, и половину мебели испортили.
— Да, не везет так не везет. — Афанасьева развела руками. — Виталик дома, прицеп в гараже, забирайте, когда захотите. Ты машину-то из полиции взяла?
— Вчера привезла со штрафстоянки и паспорт тоже забрала. — Аня прищурилась. — Смотри, там вроде мой шеф?
Екатерина обернулась, у нее, в отличие от Лакрициной, было стопроцентное зрение.
— Ну, вроде точно он, — сказала Катя и покраснела. — Ох, ты меня прости! Сама не понимаю, что меня тогда понесло на твоем дне рождения!
Аня лишь молча пожала плечами. После всего, что произошло потом, пьяная выходка подруги казалась ей просто нелепой шуткой.
— Мне завтра на работу выходить. — Лакрицина повернулась к окну. Сергей, ее шеф, был в компании какого-то незнакомого мужчины. — Вот отпуск и закончился. Отличный был отпуск, у меня за всю жизнь лучше отпуска не было! — горько пошутила она.
— И не говори. — Афанасьева выглядела подавленной. — Аня, а он тебя не уволит? Ну, за тот спектакль? Может, мне к нему подойти и извиниться сейчас?
— Не уволит, — Лакрициной было совершенно все равно, меньше всего она сейчас переживала о работе, — в такой момент рука не поднимется! Весь город в объявлениях о пропаже моих родителей, в такой ситуации уволить может только чудовище. А Сергей очень дорожит своей репутацией!
— Ну, это было бы хорошо, если правда. — Афанасьева поднялась из-за стола. — Аня, я, наверное, поеду, у меня дела еще.
— Какие у тебя дела? — искренне удивилась Лакрицина. — Ты говорила, что вечер у тебя свободен!
— Ну, я забыла! — Катя прятала глаза, и Аня поняла, что подруга изворачивается и лжет.
— Скажи честно, что происходит? — нахмурилась Анна. — Ты чего-то испугалась? Если Сергея, то он тебя и не узнает, у него память на лица плохая.
Екатерина молчала, и это молчание было нехорошим. Анна поправила волосы и с тоской подумала, что, наверное, могла бы прямо сейчас закурить. Эта мысль настолько ее удивила, что Лакрицина на мгновение даже забыла о подруге, которая явно что-то недоговаривает или боится чего-то. Анна всегда презирала тех, кто курит или пьет спиртное, потому что это слабые люди, идущие на поводу у своих пороков, а себя она считала сильной личностью, и чтобы опуститься даже о мысли о сигаретах — да, это стало для нее шоком.
— Я, Ань, правда пойду. — Катерина спешно собралась и вылезла из-за стола. — Мне надо… к врачу.
Афанасьева врала так неумело и так неискренне, что даже ребенок смог бы уличить ее во лжи. Анна же лишь махнула рукой.
— Да иди ты куда хочешь, — буркнула она, а затем взяла себя в руки. — Антон заберет прицеп у вас сегодня, хорошо?
