— Мне мой лечащий врач сказала то же самое. — Анну уже начал утомлять этот разговор. При чем здесь провалы, если она помнит то, чего не было?
— Кстати, — Владимир Олегович смотрел на нее так пристально и внимательно, что Лакрициной захотелось спрятаться с головой под одеяло, — вы можете как бы вспоминать и то, чего никогда не было.
Анна едва не выкрикнула, что да, так и есть, но постаралась не выдать своего волнения. Однако для проницательного психиатра ее мгновенный порыв не остался незамеченным.
— У вас уже было что-то подобное, да, Анна?
Она отрицательно мотнула головой, но Владимир Олегович продолжил:
— Так вот, если у вас все же случится, что вы как бы вспомнили то, чего на самом деле не было, значит, вы пока не научились различать, что было в вашем сне, а что было в жизни до комы. Состояние комы изучено тоже не полностью, мы не можем с уверенностью утверждать, что люди, находящиеся в коме, не видят сны. Думаю, воспоминания о том, чего не было, и есть побочный, так сказать, эффект комы. Но это самый легкий побочный эффект, я уверен.
Анна продолжала молчать, но у нее словно камень с души свалился. Если помнить то, чего не было, вполне нормально, значит, она еще не съехала. Просто надо немного потерпеть и никого в свои страхи не посвящать. Только вот как жить, если не можешь понять, что было, а что нет?
Глава 2
Лакрицина бродила по фойе, ожидая, пока родители и муж заберут ее документы и вещи из палаты. Сегодня ее наконец-то выписали домой. Анна настолько устала от ежедневных обследований, что рвалась из больницы со страшной силой. За ту неделю, как она пришла в себя, с ней больше никаких странных происшествий не случилось. Анна довольно быстро шла на поправку, все анализы были неплохие, снов она не видела и отдыхала хорошо, поэтому никаких противопоказаний для ее выписки домой у врачей не было.
Заведующий психиатрическим отделением больницы, седовласый Владимир Олегович, навещал Анну в палате чаще других специалистов. Он вел с ней долгие разговоры, Лакрицина проходила какие-то специальные тесты, и один раз ей даже сделали МРТ головного мозга. Все показатели, как сказал Владимир Олегович, были прекрасными, но на всякий случай он оставил ей номер своего сотового телефона.
— Это на случай, если вы опять вспомните то, чего никогда не было! — Проницательный заведующий понял, что именно беспокоило Анну больше всего, хотя она ему об этом не говорила. — Мой прием стоит 5000 рублей за час, но я думаю, что до этого дело не дойдет, у вас все в порядке.
Анна лишь усмехнулась про себя. Пять тысяч в час — неплохие деньги, хотя у ее семьи никогда не было проблем с финансами, тем более если разговор шел о здоровье. Когда Тамаре Андреевне поставили диагноз «диабет», отец нашел самых дорогих врачей и положил жену в лучшую клинику. И ее быстро поставили на ноги. Сейчас о диабете Тамара Андреевна вспоминает, лишь когда делает раз в неделю тест на сахар у себя дома. Поэтому Аня взяла телефон Владимира Олеговича и решила, что если он ей действительно понадобится, то на своем здоровье она точно экономить не станет.
Анна посмотрела на часы — что-то родители задерживаются, да и Антон куда-то пропал, она ждет их в фойе больницы уже больше получаса. Лакрицина подошла к большому зеркалу, закрепленному на стене, и поправила волосы. Теперь, когда она их помыла и уложила феном, да еще с макияжем на лице, Анна была вполне довольна своим отражением. Да и фигура у нее теперь как у самой настоящей манекенщицы — за время болезни, если кому можно назвать болезнью, Аня похудела килограммов на семь. Катерина, когда навещала подругу в больнице, теперь смотрелась на ее фоне как огромный африканский слон. Конечно, Лакрицина не упустила шанс и спросила Катю, все ли было нормально у нее на дне рождения, на что подруга, не задумываясь, ответила, что все было хорошо, пока Аня не сползла на пол в кухне. Ни о каком скандале Катерина, естественно, ничего не знала, и Аня оставила эту тему. Какой смысл переживать из-за того, чего никогда не было? Тем более что Владимир Олегович сказал, что с ней точно все в порядке, а если это говорит практикующий психиатр, то надо верить.
— Все, мы пришли! — Первой в фойе вырулила Тамара Андреевна, она обмахивалась сумочкой как веером. — Какая жара сегодня на улице, а у них кондиционеры почти не работают! — недовольно протрубила она, подходя к дочери.
— Нас учили с тобой общаться. — Геннадий Ильич едва поспевал за женой. — Сказали, если у тебя начнутся какие-то странные поведенческие реакции, чтобы мы сразу же звонили специалистам.
Анна поморщилась. Еще не хватало, чтобы они за ней следили! И вообще, родителям уже пора к себе домой, потому что Аня не представляла, как они будут вчетвером ютиться в трехкомнатной квартире.
Последним вышел Антон. Большие пятна пота растекались на его светлой рубашке под мышками и даже на животе. Муж всегда был довольно полным и рыхлым, но почему-то именно сегодня Аня заметила, как он неряшливо выглядит. Несексуально, что ли. Как кусок дрожжевого теста.
— Поехали! — только и сказал Антон и махнул родственникам рукой. Лакрицин включил в машине кондиционер на полную мощность, и Тамара Андреевна наконец перестала жаловаться на слишком жаркое лето.
До дома они ехали молча. Антон включил какую-то радиостанцию, и теперь Анна с раздражением слушала, как писклявый женский голос что-то там пел о Париже. Аня напряглась: «Сразу после дня рождения мы должны были улететь в Париж, и мы не поехали, потому что я попала в больницу или…» Она осеклась. Конечно, можно было спросить об этом Антона, но, с другой стороны, если опять ничего этого не было, она снова даст родным повод усомниться в ее психическом здоровье. Зачем? Анна решила промолчать, а потом как-нибудь исподтишка выведать у Антона их планы после дня рождения.
— Мы, наверное, пойдем с папой прогуляемся, — Тамара Андреевна взяла мужа под руку, — вам надо побыть одним, поговорить. Мы в кино сходим или в кафе, вернемся часа через три.
Видимо, Тамара Андреевна решила, что у Ани сексуальный голод в связи с месячным воздержанием, и давала возможность супругам побыть наедине. Лакрицина поняла это сразу, понял и Антон, но менее всего Анне сейчас хотелось кувыркаться с мужем в постели. Он вообще перестал возбуждать в ней хоть какие-то плотские желания. Странную метаморфозу Лакрицина отнесла к периоду реабилитации после комы и решила по этому поводу не расстраиваться, но с благодарностью приняла решение родителей свалить куда-нибудь на вечер. Анне очень хотелось принять душ, переодеться и просто поваляться дома на своей любимой кровати в спальне или посмотреть телевизор на уютном диване в гостиной.
— Хорошо, только долго не гуляйте! — Она помахала родителям рукой, а Антон вытащил из машины сумки с ее вещами.
— Соседи-то больше не беспокоили? — спросила его Анна, когда они вошли в лифт. Она вспомнила, что ее все время одолевали соседки снизу, потому что они с Антоном их затопили.
— С чего? Есть повод? — нахмурился Антон, и Аня на полуслове замолчала. «Так, значит, этого тоже не было». Лакрициной стало физически плохо — чем дальше, тем больше она вспоминала то, чего никогда не было в действительности. Если так и дальше пойдет, ей придется добровольно сдаваться в психушку.
