— Почему ты меня не бросила? — Мария смотрела в окно.
Лакрицина пожала плечами, она слишком устала, чтобы говорить высокопарные слова о справедливости, трусости и подлости, поэтому промолчала.
— Не можешь совершить подлость? — Мария как-то странно хмыкнула. — Неужели ты до сих пор веришь в справедливость, даже после того, что с тобой произошло?
Анна продолжала молчать, она сосредоточенно смотрела на дорогу, пытаясь не остаться без колеса на очередной выбоине.
— А я больше никому не верю, ну, или очень выборочно. Как видишь, мой знакомый нас не подвел.
— Что за знакомый? — Анне действительно было интересно, кто рисковал головой ради побега Марии.
— Я тебе не скажу, зачем? Когда много знаешь, тяжело жить. Представляешь, а ведь у меня до всего этого была совсем иная жизнь, яркая, красочная. Была любимая работа, и я много путешествовала, а потом вышла замуж за хорошего человека.
Лакрицина поморщилась, ей совсем не хотелось слушать историю жизни Марии, она даже ее фамилию не знала. Но из машины было не выйти, ехать предстояло еще около часа, и поэтому пришлось набраться терпения.
— Я изучала поражения артерий каротидного бассейна, причем сама проводила хирургическое лечение. Ко мне записывались в очередь на несколько месяцев вперед, и я чувствовала себя ужасно важной в этой жизни. Хорошо зарабатывала, не отказывалась от подарков, если меня хотели поблагодарить родственники прооперированных пациентов. Но сама никогда ничего не просила. И все было хорошо, пока я не совершила одну ошибку, которая стоила мне не только карьеры, но и свободы.
— Ты кого-то убила? — все-таки не удержалась и спросила Анна.
— Нет, но я поверила своему мужу, который меня хорошенько подставил. И сейчас, когда я пытаюсь спасти себя от всего этого ужаса, он продолжает жить обычной жизнью. Хотя именно он виноват во всем, что со мной произошло.
Анна вздрогнула — надо же, как похоже на ее историю!
— И у меня что-то подобное, — усмехнулась она и свернула в переулок. — Вот и дом номер пять, мы наконец-то приехали.
Лакрицина выключила двигатель и откинулась на спинку кресла.
— Мы смогли, мы это сделали! — произнесла она и улыбнулась.
— Я не думаю, что твой муж заставлял тебя заменять сильные наркотики, которые используются во время операций, на дешевые аналоги, пока однажды на моем столе не умер пациент. И когда этим делом заинтересовалась прокуратура, он меня попросту сдал, отрекся, сказал, что он здесь ни при чем, — после долгого молчания проговорила Мария.
— Но зачем ты это делала? — Анна буквально онемела от удивления. — Ты же понимала, что рано или поздно все это закончится плохо!
— Я его очень любила, — Мария открыла дверцу. — И он обещал мне, что тот самый раз будет последним. У него были какие-то проблемы со взрослым сыном, и наркотики были нужны не ему, а сыну.
— У тебя сын наркоман? — Лакрицина не верила своим ушам, от ее безразличия не осталось и следа.
— Нет, это его сын, у нас с ним детей не было. Муж намного старше, он долгое время скрывал от меня наличие взрослого сына, кажется, с ним не общался, а потом так проникся его проблемами, что и меня втянул в это дело. Я его сына видела всего пару раз, он заезжал к нам, такой неприятный парень, думаю, муж помогал ему справиться с наркозависимостью.
— А почему ты в коляске? — Анна все-таки задала вопрос, который мучил ее с самого первого дня их знакомства.
— Когда я попала в СИЗО, меня хорошенько избили, может, даже по просьбе мужа, а может, и нет. С тех пор я о нем ничего не знаю, он ко мне не приходил. У меня травмированы нижние отделы позвоночника, но при правильном лечении чувствительность ног можно восстановить. А кто меня будет правильно лечить, если я сгнию в тюрьме? Посади меня в коляску, пожалуйста, — попросила она застывшую Аню, — но прежде давай заедем во двор и закроем ворота.
Анна вышла из машины, открыла ворота, затем снова села за руль и закатила «Газель» во двор. Закрывая тяжелые металлические ворота на замок, она подумала, что у Марии остались хорошие друзья из прошлой жизни, которые так подготовились к ее приезду. «Может быть, они и мне помогут?» — промелькнуло в голове, когда она с трудом сажала Марию в инвалидную коляску.
Ее загадочная соседка с удовольствием потянулась и поехала в сторону небольшого частного дома, во дворе которого они и нашли свое убежище.
— Я в туалет! — крикнула Мария. — А ты тоже проходи в дом, умойся, может, найдешь что-нибудь перекусить.
И она скрылась за дверью, довольно проворно маневрируя на своей коляске. Анна тем временем села на невысокую скамейку возле дома и закрыла глаза. Колено болело, но уже терпимо, и хотя голова все еще пульсировала от боли, больше всего Лакрицину пугала неимоверная слабость. Теперь она уже не понимала, как ей удалось целых четыре часа вести машину и не потерять сознание. «Сейчас я еще немного посижу и пойду в дом. — Анна решила все-таки немного перевести дух. — Потом приму душ, самый горячий душ, который только возможно. Потом мы с Машей что-нибудь приготовим и поедим, а потом я лягу спать и просплю ровно сутки. А завтра я решу, что мне делать дальше». Еще Лакрицина очень сильно хотела сменить одежду — пропитанный потом и кровью халат убитой медицинской сестры вызывал в ней страшное отвращение. Анна так некстати вспомнила о том, что снова ненароком стала орудием убийства невинной женщины… И решила пока про это не думать.
— Завтра, все завтра! — произнесла она вслух и уже хотела подняться со скамейки, когда из дома выехала Мария. В руках у нее было охотничье ружье, и она направила ствол прямо на Анну.
— Прости, ничего личного! — произнесла Мария и выстрелила. Пуля пролетела в миллиметре от Аниного уха и исчезла в деревянной облицовке дома. — Я не могу так рисковать, ты слишком много знаешь.
Мария выстрелила снова, но Анна уже оправилась от шока и бросилась бежать. Однако она так резко вскочила на ноги, что искалеченное колено взорвалось от боли, и девушка упала на землю как подкошенная. Это падение и спасло ей жизнь — вторая пуля пролетела прямо над ее головой и исчезла где-то в осеннем огороде.
Лакрицина заползла за угол дома и прислонилась к нему спиной, она тяжело дышала, капли пота застилали глаза, но самое главное — она просто не могла поверить в происходящее. Во дворе наступила пугающая тишина. Мария замерла, она поняла, что снова допустила ошибку, которая на этот раз может стоить ей жизни. Она не имела права промахиваться. Об этом же думала и Анна. Она, конечно, могла оббежать дом вокруг, зайти с тыла и ударить неповоротливую Марию чем-нибудь тяжелым по голове, но не собиралась этого делать.
Анна сначала хотела где-нибудь спрятаться и дождаться ночи, а потом незаметно выбраться из дома и уйти, но потом ей пришло в голову, что у Марии где-то рядом могут быть друзья и если они сейчас придут сюда, то от Анны не останется мокрого места. Пока Лакрицина рассуждала, как ей быть дальше, из-за угла дома вывернула Мария и прицелилась. Уже в последнее мгновение Анна попыталась ногой опрокинуть инвалидную коляску, но только сильно качнула ее. Рука у Маши дрогнула, ружье задралось вверх, и она выстрелила себе в подбородок. Лакрицина отпрянула и закрыла рот руками. Мария отстрелила себе половину лица и часть головы, она вывалилась из коляски прямо Анне под ноги, заливая все вокруг кровью. Лакрицина отвернулась, чтобы не видеть, как Мария сотрясается в предсмертных конвульсиях, а когда спустя некоторое время Аня все-таки решилась посмотреть, женщина уже была мертва.
