— Что вы хотели мне сказать? — рассеянно спросила она.
— Понимаете, я не верю, что вашу сестру убил случайный грабитель. И то, что ночью она шла одна через сквер, тоже странно, Зина заботилась о безопасности.
— Может, у нее не было денег на такси, — предположила Вероника, заинтересовавшись: что ему известно и чего он хочет?
— У кого, у Зины не было денег? — сказал Петя с усмешкой натурального душегуба. — Исключено. Я сейчас пытаюсь выяснить, где она была в ту ночь.
Ну и ну! Следователь-волонтер выискался. Ой, неспроста это. Вероника покосилась на него, удивленно протянув:
— Вы? А зачем вам?
— Зина была близким мне человеком…
— Любовницей? — подхватила она.
— Не в этом смысле. Я же говорил, Зина иногда помогала мне, я платил ей, но это неважно. За неделю до убийства она позвонила, говорила сумбурно, не хотела напрямую по телефону объяснять, а намеки я не понял, кроме того, что Зина кого-то боится. Ее страхи были связаны с «Сосновой рощей»… с кое-какими бумагами, которые оказались у нее.
— Украла, — словно это само собой разумеется, сказала Вероника.
— Не совсем так. Короче, она влипла по-крупному и начала-то с просьбы о помощи. А я был за границей, на днях вернулся, начал разыскивать Зину, но опоздал. В тот день я сказал ей, чтоб сматывалась из города до моего приезда, она не послушалась. Кстати, Зина звонила мне еще раз с просьбой, чтоб я не дал вас в обиду, если что.
— А что такое «Сосновая роща»?
— Бывший дом отдыха в двадцати километрах от города. Да ездил я туда, Зина мне показывала базу — сплошной развал, мне бы даром давали — не взял бы. Но! Там есть более ценная вещь…
— Что же именно? — равнодушно спросила она.
— Это отдельная тема, как-нибудь в другой раз. Так вот, мне стало известно, что владельца «Сосновой рощи» полтора месяца назад застрелили из автоматов.
— Фу, какой ужас, — вырвалось у нее.
— Я уверен, это связано с убийством вашей сестры, то есть ее убийство связано. Вероника, если вы… если вам понадобится помощь, позвоните мне. У меня долг перед вашей сестрой. Запишите мой номер, я буду держать вас в курсе, как идут дела.
Долг — звучит архаически, с трудом верится, что существуют люди, благородно отдающие долги после смерти.
— Вы хотите найти убийцу? — спросила Вероника изумленно. Кому нужны чужие проблемы? Неужели этому… минотавру?
— Хочу разобраться, что произошло, — сказал он тоном, после которого должны отпасть все сомнения насчет его обещания. — Моих людей просто так не валят.
Понятно, что мужик он крутой, по ухваткам — так и вовсе главарь, а Зинка была в его банде, значит, тоже бандитка. Вот тебе и не работала, вот тебе и достаток. Но со своим достатком почему-то не загрузила морозилку в холодильнике, чтобы младшая сестра не умерла с голодухи после ее смерти.
Лишь бы Петя отстал, Вероника достала трубку, под диктовку набрала номер и сохранила. Но он потребовал, чтоб она позвонила ему, и тоже записал ее номер, потом протянул карточку:
— А здесь остальные телефоны, как видите, найти меня нетрудно.
— Извините, на чашку чая не приглашаю, у меня кавардак.
— До свидания, Вероника. Запомните, я вам не враг.
С дурацкой улыбкой она закивала, мол, это я хорошо запомнила, а минотавр Петя поспешил к своему бежевому автобусу, из которого выпрыгнул знакомый парень (он тоже был на похоронах) и открыл заднюю дверцу. Петя забрался в салон, парень захлопнул дверцу… М-да, как часто люди ошибаются, Вероника приняла его за интеллигента, а он всего-навсего Петин лакей.
Петр Ревякин упал на сиденье, подпер кулаком скулу, замер, закрыв глаза и не сказав ни слова. Машина тронулась с места медленно, водитель не знал, куда ехать, но не рискнул спросить, ведь шефа тревожить нельзя, когда он в задумчивом настроении. А Сема Джулай смелее, так и статусом много выше — лицо особо приближенное, он развернулся к Ревякину и поинтересовался:
— Ну, договорились?
— Она боится меня, — ответил Петр, не открывая глаз.
— Ясно. Ты хоть намекнул…
— Только намекнул, — перебил Ревякин.
— А сказал ей, что бабки Зина взяла у тебя?
— По-моему, Вероника напугана, я не стал торопить события.
— Понял, ты не поставил ее в известность. Напугана? Хм! Значит, нас опередили.
— Кто? — наконец открыл сонные глаза Ревякин. — И в чем опередили? Э, куда мы едем?
— Прямо, — отозвался водитель. — Вы же не сказали, куда…
— К супермаркету, — рявкнул Ревякин.
— Зачем тебе супермаркет? — полюбопытствовал Джулай.
— Похожу, на народ погляжу, себя покажу, — то ли пошутил, то ли всерьез проворчал Ревякин.
Он скрестил руки на груди и теперь угрюмо смотрел прямо перед собой, будто его незаслуженно наказали. Петр обидчиво поджал губы — неприятно, когда симпатичная девушка шарахается от тебя, как от эпидемии, ставя в тупик: чем он ей не понравился? А что касается наказания… это действительно проблема. И проблема не только в бабках, дело обстоит гораздо хуже. Джулай подумал о том же:
— Не хватало, чтоб на тебя повесили Беляева с Зинкой. Надо было мне поговорить с ее сестрой.
— Чем тебя я не устраиваю?
— Всем устраиваешь, всем. Но, не зная тебя, люди впадают…
— Извините, — сказал шофер. — За нами ходит тачка. Не оглядывайтесь, пускай думают, что мы не заметили.
— Какая? — забеспокоился Джулай, глядя в зеркало заднего вида.
— С двумя последними девятками, — ответил водитель. — Темно-синяя.
— Ночью все кошки черные, а сзади фары, ничего не видно.
— Зато я ее вижу. От супермаркета приметил, точно за нами едет и в том же темпе, что и мы.
Джулай развернулся к Ревякину, заодно посмотрел назад, не послушав совета водителя:
— Петя, отменяем поход в супермаркет?
— Еще чего, — фыркнул тот, повернув лицо в сторону окна. — Если у нас сидят на хвосте, то и они остановятся у супермаркета. Мы с тобой пойдем внутрь, а Ильич сгоняет и посмотрит номер.
— Я и так его запомнил, — сказал Ильич.
— Отлично. Тогда посмотри на рожи в той тачке.
Действительно, автомобиль, следовавший за ними, припарковался сбоку магазина, но так, чтобы не закрывался обзор на ближнюю к входу парковку.
9
В электричке Лайма дремала с блуждающей улыбкой на лице. Хорошо было. Она планировала остаться на ночь, но позвонил Гоша, потребовал свидание, причем срочно, пришлось ехать. Теперь дня три не увидится с Мироном, который обошелся без привычных грубостей, может, понял, кем она для него является. Лайма и без Мирона ощущала прикосновения его холодных рук (у него всегда холодные руки), отчего ее горячее тело вздрагивало, наполняясь силой. Говорят «безумная любовь» — это так, она любила его безумно и бездумно, но любят-то не головой, а душой, сердцем, телом. Сколько там той жизни, тем более активной, чтоб задумываться, тот ли это мужчина?
