Зазвучала дивная со всеми положенными охами-ахами музыка, он вернулся на место, принял ту же позу. Лайме ничего не оставалось, как начать танцевать, однако это был танец злобной фурии, не скрывающей ненависти к клиентам. Поставив ногу на подлокотник кресла, в котором сидел Ларичев, она, расстегивая плащ, прошипела:
— Че вы притащились сюда? Че прицепились ко мне?
— Ну-ну, не пыли, — с повышенным интересом разглядывая ее, сказал Ларичев. — Давай так, по-честному все расскажешь и пойдешь к своим.
— Спрашивай. Надоели, блин…
В пируэтах она ушла, стащила с себя плащ и «нечаянно» кинула его в Дениса. Попала, мерзавка.
— Твоя версия: за что убили Зинаиду Долгих? — спросил Ларичев.
— А я знаю!
— Знаешь. Нам известно, что вы, три подружки, ездили к Беляеву в «Сосновую рощу». Может, отдохнуть, не спорю. Но какая странность, его машину в конце августа расстреляли из автоматов. Потом Зинаида…
— И Сашка! — приближаясь в томном экстазе к нему, прорычала Лайма. Снова нога очутилась на подлокотнике. — Расстегивай «молнию».
— С удовольствием.
— Вы почему не сказали мне, что и Сашку зарезали?
— Берегли твою чистую душу стриптизерши, — нашелся он.
— Ой-ой-ой… — протянула она язвительно. — Снимай сапог. Значит, ты мне зачем-то ловушки расставлял. А я ничего не знаю. Ничего! Расстегивай второй и снимай, — не забывала рассказывать, что делают мужчины во время интимного стриптиза.
— Врешь. Ты не дура, понимаешь, что и тебя могут завалить. Не страшно?
— Вы страшней. А меня пока не завалили.
— Вот именно! — подхватил он, стаскивая сапог с ее ноги. — А почему? Ты случайно не соучастница преступления?
— А по тебе не скажешь, что в ментовке работают дебилы.
— В прокуратуре, — поправил Ларичев. — И полегче с оскорблениями.
— По-моему, я комплимент сказала.
Теперь босая Лайма снова отошла на безопасное расстояние, поглаживая себя по бедрам, приподняла юбку, соблазнительно наклонялась и выпрямлялась, и все для него — Ларичева. А Денису доставался только пленительный зад, но он, присев на корточки, угорал от беззвучного хохота, наблюдая за пикантной сценкой.
— Короче, дорогуша, тут и дебилу станет ясно, что вас троих с Беляевым нечто связывало, — ласково заговорил Ларичев. — А ну-ка, посчитаем. Беляев крайне редко выезжал, поэтому день его смерти был кем-то предопределен. Кем? Тем, кто знал, когда он отправится в город, — ему организовали засаду. Далее. Зина обожала тусовки, некто точно знал, куда и в какой день она пойдет выпить рюмочку. Мало того, Зина возвращалась не одна, ее сопровождал… тот, кто убил. Об этом говорят отпечатки мужских туфель рядом со следами твоей подруги, значит, что?
— Что? — огрызнулась Лайма, догадываясь, куда он ведет.
— Это был человек, которому она доверила себя в такой час, следовательно, Зина знала его лично. Саша следующая, да? Она из вас троих самая эффектная, роскошная, обожаемая мужчинами, любила находиться в центре внимания. Застать ее дома было очень сложно. Но, как странно, в тот роковой для нее день она была дома. Саша впустила в квартиру человека, он убил ее и сделал обыск. Выходит, кто-то навел убийцу…
Лайма давно остановилась с обнаженной грудью. Как астматик, ртом она хватала воздух от негодования, понимая, кого Ларичев имеет в виду, и, как только он сделал паузу, она выдохнула:
— Ты… ты… подозреваешь… меня?!.
— Так карты ложатся: ты кого-то информировала.
— У тебя не все дома! — завизжала Лайма.
На ее визг Ларичев ответил ревом, а что, лучший способ давления — все виды нападения:
— Это у тебя там никого нет! Не была б дурой, не вляпалась бы! Тебя либо пришьют, либо засадят как пособницу убийцы! На тебе все сходится!
— Не-ет!!! — замотала она головой, одновременно схватившись за нее же, родимую, ручками. — Я ни при чем!
— Эй, ты не все сняла, — заметил Денис сзади. — У нас интересный базар, а твои менеджеры могут нам помешать. Работай дальше…
— Достали вы меня… — огрызнулась Лайма в его сторону, тем не менее сдалась, сказав Ларичеву: — Ладно! Слушай…
Кто много говорит, тот обнажает свои слабые места. Мысль хоть и быстра, а за языком, случается, не успевает, он и ляпает что ни попадя. Лайма следила за языком, понимая: одно неосторожное слово — и ее раскрутят, уцепившись за него. Не собиралась она жертвовать их с Мироном интересами из-за этих двух чудиков даже в этой ситуации, когда ее крепко прижали, поэтому рассказала… то же, что и Веронике. Слово в слово. Ради правдоподобия раскрасила цветными красками и обещание Зины продать документы, а деньги отдать Лайме с Мироном (благородство выглядит всегда отклонением, но в него почему-то охотно верят). И убедила! — не пропали даром уроки девчонок, актерское мастерство усвоено на «пять».
13
Закутанная в плед Вероника, в сопровождении заступника с побитым лицом, поднялась на свой этаж и застопорилась: на ступеньке сидела Даша, кому-то звонила. Увидев подругу, с облегчением выдохнула:
— Слава богу, я уже больницы обзванивала…
— Зачем? — вяло спросила Вероника и вспомнила, что она не одна, Петиному человеку бросила: — Спасибо, я пришла.
— На улице ливень, решила подождать, — затрещала Даша, поднимаясь со ступенек, — а тебя нет уже сорок минут, поздно, трубку ты не брала. Должна была к Лайме пойти, но вдруг что-то случилось. Я собралась поднимать на ноги милицию… Почему ты в таком виде? Что произошло?
— На меня напали, когда я возвращалась от Лаймы, а тот, кто привел меня домой, спас. Надо бы второй ключ сделать…
Она открыла дверь, вошла и, не имея больше сил, опустилась на пуфик. У нее не нашлось ресурсов удивиться, когда Даша вручила ей пышный букет. Вероника только вымолвила:
— Это мне? От кого?
— Минут двадцать назад заходил молодой мужчина, Георгием зовут… Сиди, я приготовлю тебе ванну. Он был на похоронах.
— Георгий? Не помню.
— А я его запомнила, — доносился из ванной комнаты голос Даши. — Народу было мало, все отпечатались в памяти. Но на поминках его не было, кстати, он оставил свою карточку, она в цветах.
— Чего это ему вздумалось мне цветы привозить? — бормотала Вероника, недоумевая, одновременно изучая карточку. — Абсолютно не помню…
В сущности, Георгий тотчас убрался из головы, туда залез целиком и полностью минотавр Петя, считающий, что на нее напали не случайно. Если б не его люди, что было бы с ней? Теперь страшно даже мусорное ведро выносить.
После мучительно длинного рассказа Петя сказал, что ему нужно подумать, и велел отвезти ее домой. Конечно, он хочет получить право на собственность Беляева. И, разумеется, ему нужны эти документы, он ведь показал расписки, написанные не год назад, а накануне убийства Беляева, значит, его желание получить свое закономерно. А ей… ей нужна свобода от всех них, от города, Ларичева, даже от Зинули, взявшей младшую сестру в тиски после смерти. Вероника документы отдаст! Отдаст тому, кто предоставит ей гарантии безопасности. Только где ж их взять?
