Секундой позже я была благодарна, что нам выдали очки, поскольку корсар вновь потребовал увеличить скорость. Паруса забились в такелаже над нами, и я почувствовала укол беспокойства. Куда он так торопится?
«Колибри» мчалась по морю, два ее полых корпуса скользили с волны на волну, едва касаясь поверхности воды. Я крепко держалась за сиденье. Мой желудок выворачивало при каждом толчке.
– Ладно, шквальные, – скомандовал Штурмхонд, – поднимайте нас. Матросы, к парусам! По моему сигналу!
Я повернулась к Малу.
– Что значит «поднимайте нас»?
– Пять! – крикнул Штурмхонд.
Экипаж начал двигаться против часовой стрелки, натягивая веревки.
– Четыре!
Шквальные развели руки шире.
– Три!
Между мачтами раздался гул, паруса расправлялись во всю длину.
– Два!
– Поднимайте! – закричали матросы. Шквальные широко взмахнули руками.
– Один! – заорал Штурмхонд.
Паруса вздулись вверх и вбок, резко раскрывшись над палубой, как два гигантских крыла. Мой желудок сжался, и случилось немыслимое – «Колибри» взлетела.
Я вцепилась в сиденье, бормоча старые молитвы себе под нос. Ветер так сильно обдувал мне лицо, что пришлось закрыть глаза. Мы поднялись в ночное небо.
Штурмхонд хохотал как обезумевший. Шквальные по очереди перекрикивались друг с другом, чтобы убедиться в стабильности восходящего потока. Казалось, сердце готово выскочить у меня из груди.
«Ради всех святых, – подумала я. – Это невероятно!»
– Алина! – пытался перекричать потоки ветра Мал.
– Что? – выдавила я, крепко стиснув зубы.
– Алина, открой глаза! Ты должна это увидеть!
Я быстро покачала головой. Именно этого я видеть не должна!
Мал взял меня за окоченевшую ладонь.
– Ну же, хоть попробуй.
Я прерывисто вдохнула и заставила себя открыть глаза. Нас окружали звезды. Наверху паруса растянулись двумя широкими дугами, как натянутая тетива луков.
Я знала, что делать этого не стоит, но не удержалась и вытянула шею над краем кубрика. Рев ветра оглушал. Далеко внизу, освещаемые луной волны покрылись рябью, выглядевшей как яркая чешуя медленно плывущего змея. Если бы мы упали, то разбились бы о его спину.
У меня вырвался восторженный и истерический смешок. Мы летим. Летим!
Мал сжал мою руку и издал ликующий клич.
– Это невозможно! – закричала я.
Штурмхонд гикнул.
– Когда люди говорят «невозможно», чаще всего они имеют в виду «маловероятно».
В очках, отражающих лунный свет, в развевающейся вокруг ног шинели он походил на полного безумца.
Я отчаянно старалась дышать. Ветер уверенно нес нас вперед. Шквальные и экипаж выглядели сосредоточенными, но спокойными. Мало-помалу тяжесть в моей груди начала убывать, и я расслабилась.
– Откуда взялась эта штука? – крикнула я Штурмхонду.
– Я сам ее придумал и построил. Правда, не обошлось без аварий на нескольких прототипах.
У меня перехватило дыхание. Последнее, чего мне хотелось, это разбиться вдребезги.
Мал склонился над краем кубрика, пытаясь лучше рассмотреть крупные пушки, расположенные на переднем крае корпусов.
– Эти пушки многоствольные!
– И они самозарядные. Не нужно тратить время на перезарядку. Делают двести выстрелов в минуту.
– Это…
– Невозможно? Их единственный минус: перегрев, но этой модели он не страшен. Я нанял земенского оружейника, чтобы он решил эту проблему. Они, конечно, маленькие ублюдочные варвары, но умеют пользоваться оружием. Сиденья вращаются так, что можно стрелять с любого угла.
– И обрушить огонь на врага! – радостно воскликнул Мал. – Если бы у Равки были такие…
– Неплохое преимущество, не так ли? Но тогда Первой и Второй армии пришлось бы работать вместе.
Я вспомнила слова Дарклинга, сказанные когда-то давно: «Эпоха гришей подходит к концу». Его выходом было обратить Каньон в оружие. Но что, если такие люди, как Штурмхонд, могут изменить силу гришей? Я посмотрела на палубу «Колибри», на матросов и шквальных, работающих плечом к плечу, на Толю с Тамарой, сидящих за этими грозными пушками. Это возможно.
«Он корсар, – напомнила я себе. – И вполне может опуститься до спекуляций на войне». Пушки Штурмхонда подарили бы Равке преимущество, но с той же легкостью их могли бы использовать наши враги.
От грустных мыслей меня отвлекли яркие огни порта. Огромный маяк залива Алхем. Мы почти на месте. Если вытянуть шею, я могла рассмотреть мерцающие башни гавани Ос Керво.
Штурмхонд решил двигаться не напрямую, а зайти с юго-запада. Я предположила, что мы сядем где-то неподалеку от берега. Мысль о том, что придется сойти на сушу, вызвала у меня тошноту. Несмотря на все уговоры Мала, я все же закрыла глаза.
Вскоре луч от маяка затерялся вдали. Как далеко на юг Штурмхонд хочет завести нас? Он говорил, что хочет достичь берега до рассвета, а до него оставалось максимум часа два.
Мои мысли затерялись в звездах и облаках, скользящих по простору неба вокруг нас. Ночной воздух покалывал лицо и проникал под тонкую ткань пальто.
Я опустила взгляд и едва подавила крик. Мы летели уже не над водой, а над сушей – твердой и неумолимой землей.
Я дернула Мала за рукав и отчаянно замахала руками, указывая на сельскую местность, простирающуюся под нами, окрашенную луной в черные и серебристые оттенки.
– Штурмхонд! – крикнула я, не скрывая паники. – Что ты делаешь?
– Ты сказал, что везешь нас в Ос Керво! – воскликнул Мал.
– Я сказал, что везу вас на встречу с клиентом.
– Забудь об этом! – взвыла я. – Где мы приземлимся?
– Не беспокойтесь, – ответил капитан. – Я подумываю об одном прекрасном маленьком озерце.
– Насколько маленьком? – пропищала я. Но затем увидела, как Мал вылезает из кубрика. Его лицо исказилось от ярости. – Мал, сядь на место!
– Ты лживый, бесчестный…
– Я бы на твоем месте не двигался. Не думаю, что ты хочешь метаться по палубе, когда мы залетим в Каньон.
Мал замер. Штурмхонд начал фальшиво насвистывать ту же мелодию, едва доносившуюся до нас сквозь рев ветра.
– Ты же шутишь?!
– Обычно да. Оретцев, под твоим сиденьем спрятано ружье. Возможно, оно тебе пригодится. Возьми на всякий случай.
– Ты не можешь полететь на этой штуке в Каньон! – заорал Мал.
– Почему? Насколько я понимаю, мы путешествуем с единственным человеком, который может гарантировать нам безопасность.
