Я вскрикнула, но звук затерялся в реве толпы. Один корпориал громко поощрял Эскиля, другой кричал Малу, чтобы вставал.
Я протолкнулась вперед, и на моих ладонях засиял свет, но тут Тамара схватила меня за рукав.
– Ему не нужна твоя помощь.
– Мне все равно! – прорычала я. – Это нечестная битва! Это против правил! – Гришам строго запрещалось использовать свои способности в тренировочных залах.
– Правила Боткина не распространяются после темноты. Это бой, а не тренировка.
Я выдернула руку из ее хватки. Лучше злой Мал, чем мертвый.
Он стоял на четвереньках и пытался подняться. Меня поразило, что он вообще смог пошевелиться после атаки шквального. Эскиль вновь поднял руки. На полу закружился вихрь из пыли. Я призвала свет, наплевав на то, что об этом подумают Тамара с Малом. Но тут парень перекатился, избегая потока ветра, и вскочил на ноги с удивительной прытью.
Эскиль нахмурился и осмотрел периметр, просчитывая свои варианты. Я догадывалась, о чем он думал. Эфиреал не мог просто дать волю ветру, иначе рисковал сбить нас всех с ног, а возможно, и снести часть конюшни. Я ждала, крепко ухватившись за свет и не зная, что делать.
Мал тяжело дышал, согнувшись пополам и схватившись за бока. Скорее всего, как минимум одно ребро у него сломано. Повезло, что позвоночник цел. Я мысленно молила его, чтобы он сдался. Вместо этого парень выпрямился, зашипев от боли. Затем покрутил плечами, выругался и сплюнул сгусток крови. К моему ужасу, он сжал кулаки и подозвал шквального к себе. Толпа разразилась новыми криками.
– Что он делает? – простонала я. – Его же убьют!
– Да все с ним будет хорошо, – отмахнулась Тамара. – Я видела его в ситуациях и похуже.
– Что?!
– Он дерется почти каждую ночь, когда трезв. А порой и когда пьян.
– Он дерется с гришами?
Тамара пожала плечами.
– Вообще-то у него хорошо выходит.
Вот чем Мал занимался по ночам? Я вспомнила все утра, когда он появлялся с синяками и царапинами. Что он хотел этим доказать? На ум пришли слова, которые я беспечно бросила, когда мы возвращались с вечеринки: «Мне не нужен груз в виде армии беспомощных отказников».
Очень жаль, что назад их не вернешь.
Шквальный сделал вид, что прыгает влево, после чего поднял руки для очередного нападения. В круге задул ветер, и ноги Мала вновь оторвались от пола. Я сцепила зубы, думая, что сейчас его метнут в ближайшую стену. Но в последнюю секунду парень развернулся, вырываясь из воздушной хватки, и кинулся на растерявшегося шквального.
Эскиль громко охнул, когда Мал наскочил на него, прижимая руки гриша, чтобы тот не мог воззвать к своей силе. Крупный фьерданец зарычал, напрягая мышцы и скаля зубы, и попытался вырваться.
Я знала, чего ему это стоило, но Мал усилил хватку. Затем поменял позу и с тошнотворным хрустом врезал лбом по носу соперника. Не успела я моргнуть, как он отпустил Эскиля и начал наносить быстрые удары по животу и бокам шквального.
Фьерданец сгруппировался, пытаясь защитить себя, и силился вдохнуть, пока кровь лилась из его открытого рта. Мал крутанулся и жестко подсек шквального, пнув его сзади по ногам. Эскиль упал на колени, покачнулся, но все же не распластался на полу.
Мал отошел, оценивая свою работу. Толпа свистела и топала ногами, их крики перешли в неистовство, но настороженный взгляд Мала не отрывался от согнувшегося мужчины.
Он изучал соперника, потом опустил руки. Затем крикнул гришу:
– Давай же!
От выражения его лица по моему телу побежали мурашки. В нем читался вызов и мрачное удовольствие. Что он видел, глядя на Эскиля, стоящего на коленях?
Глаза шквального остекленели. Затем он с трудом поднял руки. В сторону Мала подул легчайший ветерок. Толпа недовольно загудела.
Мал подождал пару секунд, а потом шагнул вперед. Слабый вихрь Эскиля затих. Мал уперся рукой в центр его груди и презрительно толкнул.
Эскиль упал. Его крупное тело ударилось об пол, и он со стоном свернулся в клубок.
Помещение взорвалось радостными воплями. Ликующий солдат взял Мала за руку и победно поднял ее над головой. Люди начали передавать деньги.
Толпа кинулась к Малу и понесла меня за собой. Все заговорили одновременно. Солдаты хлопали парня по спине и совали деньги ему в ладони. Вдруг перед ним возникла Зоя. Девушка закинула руки ему на шею и поцеловала в губы. Я увидела, как он замер.
В ушах загудело, этот гул заглушал остальные звуки.
«Оттолкни ее, – взмолилась я. – Оттолкни!»
И на секунду мне показалось, что он так и сделает. Но затем Мал обнял Зою и поцеловал в ответ под одобрительные крики толпы.
Сердце ухнуло вниз. Было впечатление, будто я шла по замерзшему пруду, неправильно поставила ногу, услышала хруст и внезапно провалилась, зная, что внизу меня не ждет ничего, кроме кромешно-черных вод.
Мал отстранился от девушки, улыбаясь во все зубы, его щеки были испачканы в крови, и тут его взгляд наткнулся на меня. Он побледнел.
Зоя проследила за его взглядом и дерзко вздернула бровь, увидев меня.
Я развернулась и начала проталкиваться через толпу. Тамара следовала за мной по пятам.
– Алина…
– Оставь меня.
Девушка отстала. Мне было необходимо выйти отсюда, уйти подальше от всех. Глаза застилали слезы. Я не знала, вызвал ли их поцелуй или все, что случилось до него, но не хотела, чтобы люди их увидели. Заклинательница Солнца не плакала, особенно из-за своего стража-отказника.
Да и какое у меня было право на слезы? Разве я сама не хотела поцеловать Николая? Может, если я найду его сейчас, то смогу убедить поцеловать меня вне зависимости от того, кем заняты мои мысли.
Я вылетела из конюшни под сумеречный свет. Воздух был теплым и влажным. Я не могла дышать. Сошла с освещенной тропинки у загона и направилась к укромной березовой роще.
Кто-то дернул меня за рукав.
– Алина, – позвал Мал.
Я стряхнула его руку и ускорила шаг, едва не переходя на бег.
– Алина, стой, – сказал он, с легкостью догоняя меня, несмотря на только что полученные серьезные травмы.
Я проигнорировала его и углубилась в лес. Почувствовала запах горячих источников, подпитывающих баню, резкий аромат листьев березы под ногами. В горле стоял комок. Мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое, дабы выплакаться или справиться с тошнотой, или и то и другое.
– Проклятье, Алина, остановись, пожалуйста!
Я не могла уступить чувству боли, поэтому поддалась гневу.
– Ты – капитан моей стражи! – сказала я, пробираясь через деревья. – Ты не должен драться, как какой-то простолюдин!
