– Мне плевать, кто ты на суше. На этом корабле ты не более чем балласт. Если только я не скину тебя за борт – в этом случае ты наживка для акулы. Я люблю акул. Их трудно готовить, но они вносят приятное разнообразие в наш рацион. Помни об этом в следующий раз, когда надумаешь угрожать кому-то на этом судне, – он отступил назад, его веселое расположение духа вернулось. – Беги, наживка. Поспеши к своему господину.
– Я об этом не забуду, Штурмхонд, – сплюнул Иван.
Капитан закатил глаза.
– В этом и весь смысл.
Иван развернулся на каблуках и затопал прочь.
Штурмхонд спрятал пистолет в кобуру и обаятельно улыбнулся.
– Поразительно, до чего быстро на корабле становится слишком многолюдно, вам не кажется? – Он похлопал великана и девушку по плечам и тихо сказал: – Вы отлично справились.
Их внимание все еще было сосредоточено на Иване. Руки девушки сжались в кулаки.
– Я не хочу проблем, – предупредил капитан. – Вам ясно?
Они переглянулись и угрюмо кивнули.
– Хорошо. Возвращайтесь к работе. Я отведу ее в трюм.
Они снова кивнули. К моему удивлению, прежде чем уйти, эти двое коротко поклонились мне.
– Они родственники? – спросила я, глядя им вслед.
– Близнецы. Толя и Тамара.
– А ты – Штурмхонд.
– В лучшие дни, – ответил он.
На нем были кожаные штаны, пояс с пистолетами на бедрах и яркий бирюзовый сюртук с безвкусными золотыми пуговицами и огромными манжетами. Наряд больше подходил для бала или оперной сцены, нежели для палубы корабля.
– Что делает пират на китобойном судне?
– Корсар, – исправил он меня. – У меня несколько кораблей. Дарклинг хотел китобойное судно, и я его достал.
– Точнее, украл.
– Позаимствовал.
– Ты был в моей каюте.
– Ты не первая, кто грезит обо мне, – отшутился он, ведя меня вперед.
– Я видела тебя, когда проснулась, – настаивала я. – Мне нужно…
Он поднял руку.
– Не трать время зря, милая.
– Но ты даже не знаешь, что я собиралась сказать.
– Ты собиралась поведать о своих обстоятельствах, молить о помощи, объяснить, что не можешь заплатить мне, но душа и помыслы твои чисты… и все такое.
Я уставилась на него. Именно это я и собиралась делать.
– Но…
– Ты только впустую потратишь время, дыхание и прекрасный день, – перебил он. – Мне не нравится жестокое обращение с заключенными, но на этом мое участие заканчивается.
– Ты…
Он покачал головой.
– И я известен своим иммунитетом к печальным историям. Так что, если в ней нет ни одной говорящей собаки, я не желаю ее слушать. Ну, и?
– Что «ну, и»?
– В ней есть говорящая собака?
– Нет, – огрызнулась я. – В ней есть будущее королевства и всех его жителей.
– Вот досада, – он взял меня за руку и повел к люку.
– Я думала, ты работаешь на Равку, – сердито заметила я.
– Я работаю на тех, кто больше платит.
– Значит, ты продашь свою страну Дарклингу за горсть золота?
– Нет, за гору золота! Уверяю тебя, мои услуги отнюдь не дешевые, – он указал на люк. – Дамы вперед.
С помощью Штурмхонда мне удалось добраться обратно до каюты, где уже ждали два гриша, чтобы запереть меня внутри. Капитан поклонился и ушел без лишних слов.
Я села на койку и обхватила голову руками. Штурмхонд мог прикидываться дурачком сколько влезет. Я знала, что он был в моей каюте, и на то должна быть причина. Или, возможно, я просто цеплялась за любой проблеск надежды.
Когда Женя принесла ужин, она обнаружила меня свернувшейся клубком на койке и глядящей в стену.
– Тебе нужно поесть, – сказала она.
– Оставь меня в покое.
– Не хмурься – морщины появятся.
– Не ври – бородавки появятся, – сухо парировала я.
Она рассмеялась и поставила поднос на стол. Затем подошла к иллюминатору и посмотрела на свое отражение в стекле.
– Может, мне перекраситься в блондинку… Красный цвет корпориалов чудовищно смотрится с моими волосами.
Я оглянулась через плечо.
– Ты прекрасно знаешь, что могла бы ходить в засохшей грязи и все равно затмить любую девушку на двух континентах.
– И то правда, – улыбнулась она.
Я не одарила ее ответной улыбкой. Женя вздохнула и уставилась на носки своих сапог.
– Я скучала по тебе.
Удивительно, как ранят эти слова. Я тоже скучала. И теперь чувствую себя дурой.
– Ты вообще была мне подругой?
Она села на край койки.
– А это имеет какое-то значение?
– Мне хотелось бы знать, насколько я была глупа.
– Мне нравилось быть твоей подругой, Алина. Но я не жалею о своих поступках.
– И о поступках Дарклинга тоже? Об этом ты не жалеешь?
– Знаю, ты считаешь его чудовищем, но он делает это ради нас. Ради Равки.
Я приподнялась на локтях. Я так давно живу со знанием о лживости Дарклинга, что иногда забываю, как мало людей понимают, кто он на самом деле.
– Женя, это он сотворил Каньон.
– Черный Еретик…
– Нет никакого Черного Еретика, – выдала я правду, которую раскрыла мне Багра несколько месяцев назад в Малом дворце. – Он винил в сотворении Каньона своего предка, но в мире всегда существовал лишь один Дарклинг. Его волнует только власть.
– Это невозможно. Дарклинг посвятил всю свою жизнь попыткам освободить Равку от Каньона.
– Как ты можешь так говорить после того, что он сделал с Новокрибирском?
Дарклинг использовал силу Неморя, чтобы уничтожить целый город, и тем самым продемонстрировал свою мощь, запугал врагов и отметил начало своего правления. И я сделала это возможным.
– Я знаю, что там произошел… несчастный случай.
– Несчастный случай? Он убил сотни людей, если не тысячи!
– А как насчет людей на скифе? – тихо спросила она.
Я запнулась и легла на спину. Целую вечность изучала деревянный потолок. Мне не хотелось задавать этот вопрос, но я знала, что должна. Он преследовал меня уже не одну неделю, не одну милю океана.
– Кто-нибудь… еще выжил?
– Кроме Ивана и Дарклинга?
Я кивнула.
– Два инферна, которые помогли им сбежать. Пара солдат Первой армии и шквальная Наталия, но она умерла через два дня от ран.
