Немного преувеличивая, я рассказываю Ховитцу, что провел много месяцев в безрезультатных попытках разгадать происхождение видеоролика, вру и говорю, как «по чистой интуиции» спустился в подвал отеля. Я заканчиваю рассказ, и Ховитц откидывается на спинку директорского кресла из коричневой кожи, переваривая мои слова. Как будто пережевывает их челюстями. Он кайфует, тянет время.
Надменным тоном он произносит:
– Тревожно слышать, что кто-то проводил съемки в закрытой от посторонних глаз части нашего отеля без соответствующего разрешения. И по вашим словам, это якобы связано с… привидениями. Я похож на человека, который верит в привидений?
Я говорю, что и сам не верю в привидений. Пальцами ног я скатываю кусочки подвальной грязи на коже и молюсь, чтобы он не заметил серых следов на красивом полу. Еще я молюсь, чтобы он не почуял, как от меня несет спиртным, и не заметил хлопьев белого порошка на волосках в моих ноздрях. Вы же не поверили, что после реабилитации я и впрямь забросил кокс? После Италии я употребляю каждый день, и мне становится все хуже и хуже. В последние дни я начинаю еще до обеда.
Он просит посмотреть пресловутое видео, и я подсказываю, по каким ключевым словам найти его в Интернете. Он оседает и поворачивает кресло на девяносто градусов к монитору, досадуя на то, что под рукой нет человека, который выполнил бы за него этот тяжкий физический труд.
Перед тем как он включает ролик, я прошу его сказать мне, если он услышит какие-нибудь слова на заднем плане. Есть еще кое-что, чего я не рассказал вам, дорогие читатели: никто, кроме меня, не слышит этих трех слов. Только я. Я молчал, потому что боялся, что схожу с ума. Я бы и о Марии Корви в Гонконге промолчал, если бы она не была таким важным поворотным моментом в истории. Но эти три демонических слова… Это было еще тяжелее… Еще страшнее. Еще коварнее. А теперь, когда я окончательно сошел с ума и все полетело в тартарары, все это уже не важно. (Элеанор: Забудь о том, что я писал ранее, и не удаляй слова из текста. Извини. И заодно прости меня за то, как с тобой обращался.)
– Сатанахия, – говорит голос на видео, громко и четко.
Голос похож на Марию Корви. Ховитц ничего не говорит ни про Сатанахию, ни про Манию – ведь он их не слышит.
– «О боже, вот оно», – говорит он в какой-то момент. – Я слышу, как кто-то сказал «О боже, вот оно».
– Ну да, – отзываюсь я поникшим голосом.
Ховитц что-то говорит, но я не слушаю, уйдя в собственные мысли. Как это возможно, чтобы только один человек слышал эту аудиодорожку на видео? Есть ли на планете хоть кто-то, кто услышит это, кроме меня? Может, для этого нужна какая-то особенно редкая группа крови? Бред какой-то. Я даже и не знаю свою группу крови.
– Земля вызывает мистера Спаркса. Я говорю, что наша бойлерная – определенно место действия на этом видео.
– Благодарю за подтверждение, – говорю я, пытаясь сохранять спокойствие в голосе. Меня рубит, и мне срочно нужна доза. День предстоит долгий.
– Стало быть, вам неизвестно, кем оно сделано? – спрашивает Ховитц. – Потому что это – несанкционированное проникновение на частную территорию, за чем вас сегодня и поймали.
– Скажем так: у нас с вами общая цель. Мы оба хотим установить личность того, кто проводил съемку. И мне для этого понадобится ваша помощь.
Хлопнув ладонью по столу, Ховитц заявляет:
– Нарушение границ частной собственности противозаконно. Откуда мне знать, может, вы пытались взорвать мой отель?
Я туплю, не зная, на кого перенаправить его самодурскую истерику.
– А вдруг видео снял кто-то из вашего персонала? Наверняка среди ваших сотрудников найдется хотя бы один начинающий кинорежиссер. Или актер. Такие люди не моргнув глазом нарушат любые ваши правила, лишь бы заявить о себе.
Что-то проскакивает в его угрюмом взгляде. Ему явно не нравится мысль, что кто-то из его послушных и угождающих подчиненных хулиганит за его спиной и снимает тупые видеоролики с ужастиками в подвале отеля. Сам я не думаю, что это так, но главное, семя сомнений посажено.
– Позвольте мне побеседовать с вашими сотрудниками, – предлагаю. – Вдруг я смогу что-то выведать.
– Хватит действовать мне на нервы, Спаркс. Я о тебе впервые слышу.
– Привидения не пойдут во вред бизнесу. Когда я нашел это видео, оно обрело мгновенную популярность – два миллиона просмотров с Хэллоуина. Том Круз и Ким Кардашьян делали репосты. Джей Лено шутил об этом в своей передаче! И когда станет известно, что к ролику причастен «Сансет-Касл»…
Ховитц почесывает свою стильную щетину, чувствуя соблазн, но недовольный этим. Телефон внутренней связи звонит так резко, что аж подпрыгивает на столе. Директор больше не видит во мне потенциального террориста. Теперь я просто отвлекаю его от работы.
– А, пес с тобой, поступай как знаешь. Джонсон и Гонсалес как раз только вышли на смену, иди их подонимай. Вы, придурки, найдете общий язык.
На пороге мне в спину летят последние словесные снаряды:
– Главное – держись подальше от подвала, а не то получишь по самое не балуй.
Углубившись в территорию «Сансет-Касла», кажется, что попал на темную сторону Луны.
Открой калитку с пометкой «Только для персонала» у бассейна, пройди через нее и шагай, пока не выйдешь на тыльную сторону отеля, лишенную парадного лоска, скрытую от глаз Бульвара Сансет и постояльцев. Там толстые ржавые трубы стелются по земле и впиваются в кирпичную стену. Мусорные баки размером с танк источают зловонные пары.
Там и сидим мы с Джонсоном на ступеньках решетчатой лесенки. Я не успел подумать о том, сколько сотрудников могу опросить, но когда выяснилось, что Джонсон – техник в бойлерной, я пулей метнулся к нему. Найти его оказалось несложно: выцветшая коричневая униформа, загрубевшие от мозолей руки, привычные к любой работе.
Джонсон попадает в бойлерную отсюда через старую служебную дверь, покрытую въевшейся грязью.
– Ого, ничего себе, – протягивает он, наливая мне горького кофе из фляги. – Англичанин берет у меня интервью! Обожаю англичан. Вы что, пишете книги про бойлерные или как?
Джонсону под полтинник, но взгляд у него горящий и свежий. Не знаю, может, это оттого, что в кои-то веки кто-то захотел его выслушать. Не успеваю я сделать и глотка, как он огорошивает меня внезапным вопросом:
– А о привидениях писали?
Чтобы не смущать своего свидетеля, я стараюсь скрыть изумление.
– Почему вы спрашиваете?
Джонсон доволен собой, как слон.
– Ох, какую историю про привидений я могу вам рассказать!
Но он не рассказывает байку про загадочный случай в Альбукерке или где-нибудь еще, нет. Понижая голос до шепота, он говорит:
– В нашей бойлерной живет привидение. Настоящее.
