Но его дрожащий голос настораживает меня:
– Случилось ужасное. Хоуи мертв.
– Он – что?!
– Мы с Элли заехали за ним, чтобы позавтракать вместе…
Я с тяжестью опускаюсь у окна, силясь переварить услышанное.
«Просто семеро паранормальных фанатиков – это слишком много», – произносит темный голос из глубин моего сознания, заставляя меня чувствовать себя не в своей тарелке.
– Его убил сосед? – спрашиваю. – Инсулином через блютус?
Я слышу шум проезжающих машин и плач Элли.
– Хоуи лишился головы, – наконец выдавливает из себя Элисандро.
Как будто кто-то перерезал ниточки, которые водят моей челюстью.
– Мы пока не вызвали 911, – говорит Элисандро. – Еще не отошли от шока, наверное. Хоуи раньше давал нам запасной ключ, и мы зашли посмотреть, почему он не отвечает… и нашли… Господи. Ему как будто… оторвали голову.
Я вскакиваю на ноги, дезоориентированно включаю кофемашину, как будто мне не хватает энергетиков в организме.
– Кто-нибудь еще знает? Из наших?
– Не могу дозвониться до Паскаля.
Что-то при звуке этого имени вызывает во мне недоброе предчувствие, которое я не могу уловить.
– Где вы?
– Мэлроуз, это недалеко. Заехать за тобой?
– Хорошо, я буду ждать на улице. Постарайтесь дозвониться до Паскаля.
Беспокойство в моем голосе передается Элисандро.
– Ладно… Будем через десять минут.
Я мчусь в душ. Пока меня хлещут струи горячей воды, я думаю о голове Хоуи, отделенной от его туловища.
Не просто отделенной.
Оторванной.
Я шагаю по холлу отеля, когда кто-то зовет меня по имени. У меня в руке бумажный стаканчик черного кофе, а в кармане бумажника – пакетик кокаина. Это мое наивное представление о том, что значит быть готовым ко всему.
– Мистер Спаркс.
Марк Ховитц, подбоченившись, стоит на пороге своего офиса.
– На два слова, если вас не затруднит.
Подозреваю, что эти два слова – «спиритический сеанс».
– Позже, – отрезаю я на ходу.
– Эй! – кричит он мне вслед, когда я вываливаюсь через вращающуюся дверь.
Я заползаю на заднее сиденье «Хонды» и корчу гримасу, когда горячий кофе выплескивается на перепонку между большим и указательным пальцами.
Элисандро спрашивает в телефонную трубку:
– Чувак, тебе удалось дозвониться до Паскаля?
Элли с лицом в потеках туши показывает на телефон и одними губами произносит: «Астрал».
– Спроси его, где Бекс, – говорю я, но Элисандро отмахивается от меня.
– Ясно, – говорит он Астралу, заканчивая звонок. – Я дам знать, если мы найдем его.
Закончив звонок, он смотрит перед собой через лобовое стекло машины.
– Ладно, я сам ему позвоню, – говорю я и поднимаю телефон к уху.
– Не надо, – говорит Элли. – Он сейчас расстроен.
Но мне нужно узнать, что с Бекс все в порядке. Я набираю Астрала. Когда он не берет трубку, я бью кулаком в спинку кресла Элисандро. Он, в свою очередь, бьет кулаком по приборной панели:
– Черт возьми, Джек! Или остынь, или выметайся! Астрал сказал, что оставил девушку в ее новом отеле, ясно?
– Оставил ее этим утром или прошлой ночью?
Мой вопрос с секунду остается неотвеченным, как заряженное оружие.
– Пожалуйста, давайте не будем отвлекаться, – молит Элли. – Паскаль не отвечает ни на звонки, ни на сообщения.
Паскаль живет в получасе езды в Северном Голливуде. Когда я заявляю, что нужно ехать туда немедленно, мое беспокойство снова оказывается заразительно.
– Боже, – говорит Элли. – Ты же не думаешь…
Я хочу успокоить ее, но мои дрожащие руки выдают меня с головой.
– Давайте не будем терять самообладания и просто поедем.
Не говоря больше ни слова, Элисандро ныряет в автомобильный поток и при первой возможности прибавляет газ. Кофе проливается мне на грудь, но я почти не замечаю.
Когда мы жмем на кнопку звонка у Паскаля, кажется, что мы остановили ход времени. Ожидание тянется и тянется.
Всю дорогу мы подбадривали себя, говорили, что накручиваем на пустом месте. Что смерть Хоуи закономерно подкосила наши нервы. И конечно, мы находим параллели там, где их нет. (Ниточки, узелки.) Но как бы мы себя ни успокаивали, мы также уверены в двух вещах.
Голову Хоуи могло оторвать только что-то нечеловеческого происхождения.
А двумя единственными членами команды, кто проголосовал за приостановку Эксперимента Ая, были Хоуи и тот, кто проживает в Северном Голливуде на Тановен-стрит, 1033.
Мы натянуто улыбаемся друг другу, пока ждем, что Паскаль нам откроет. Я делаю глубокий вдох в надежде, что вот-вот выдохну все разом, когда мелкое круглое лицо Паскаля появится в окне. Я знаю Паскаля совсем недавно, но он вызывает во мне больше симпатии, чем Хоуи.
Три, четыре, пять раз мы жмем кнопку звонка. Нет ответа. Элли вдавливает кнопку и не отпускает, пока не садится батарейка. Загораживаясь ладонью от света, я вглядываюсь в окна верхнего этажа его маленького домика на отшибе. Я бросаю в окно горсту мелких камешков, которые градом отскакивают от стекла. Большой странный бензовоз притормаживает, проезжая мимо нас, и старуха за рулем с кислой физиономией даже не пытается скрыть любопытство.
Бензовоз укатывает своей дорогой, а Элли говорит мне, что Паскаль живет один. Купил этот дом большей частью на наследные деньги.
Мы огибаем дом с другой стороны. Элисандро мартышкой карабкается через высокую решетчатую изгородь и открывает нам с Элли калитку. Сейчас мы в последнюю очередь переживаем о том, что могут подумать языкастые соседи.
Во всех окнах на этой стороне опущены плотные шторы. Тропинка ведет в непритязательный дворик, где стоят пластиковый стол и садовые стулья.
За закрытой дверью во двор видно просторную комнату отдыха. Мы прижимаемся к стеклу, сложив ладони у висков, чтобы не мешало солнце.
Я вижу откидное кресло, гигантский экран телевизора, стопку консолей для видеоигр. Целая стена занята полками с дисками DVD, блю-рей и даже старорежимными видеокассетами в широких картонных коробках.
Потом, прищурившись, я замечаю кое-что на дальней стене. Не могу разобрать, что именно. Элисандро испускает тихий скулеж. Я прижимаюсь носом к стеклу, пытаясь понять, что вижу перед собой.
Это похоже на густую красно-розовую органическую массу, прилипшую к стене. Вроде толстым слоем размазанного фарша.
