– Счастлив познакомиться с вами, капитан Вашингтон. Меня зовут Ричард Трейси,
[11] я – управляющий нью-йоркской конторы Пинкертона. Мой значок у вас в руке, и мне поручено, чтобы окончательно удостоверить мою личность, передать вам вот эту записку.
Плотный конверт; на сургуче – оттиск печати сэра Уинтропа. Не похоже, что конверт вскрывали. Внутри – короткая записка, написанная Рокфеллером собственноручно, Гас сразу узнал почерк. Послание было лаконичным: «Представляю вам Р. Трейси, эск., которого я нанял частным образом. Можете ему доверять абсолютно. У. Рокфеллер».
– Знаете ли вы содержание письма?
– Только суть – я провожу расследование, и знать об этом должны только вы. Сэр Уинтроп просил передать, что он нанял меня лично, на свои личные деньги, так что, кроме него, о моем существовании знаете только вы.
– Я полагаю, вы не откажетесь рассказать мне, в чем состоит ваше расследование?
– Как раз подходим к этому, сэр. Диверсии, конечно; более грязного бизнеса не придумаешь. Я могу сослаться на примеры, вам известные, но тех, о которых вам неизвестно, гораздо больше.
– Скажем, загадочное исчезновение горючего в геликоптере над Канадой?
– Совершенно верно. И перерезанный трос туннельной секции на завершающем участке у станции Грэнд-бэнкс, и обвалившийся ангар в депо, и много других. Здесь, на острове, я недавно и веду расследование вглубь. Это сильная организация, активно противодействующая успешному завершению строительства. Им хорошо платят, они безжалостны и не остановятся ни перед чем.
– Но кто это делает и для чего?
– Пока я могу только гадать, а гаданиями я предпочитаю не заниматься. Я человек фактов и только фактов. Возможно, мы все это скоро узнаем, поэтому сейчас я и обращаюсь к вам за помощью. Я и мои работники разбираемся тут уже несколько месяцев…
– Я ничего не знал!
– И не должны были. У меня отличные парни. Держу пари, вы видели некоторых в туннеле, я расставил их по самым разным местам. А сейчас на одного из них зовут его Козлище, потому что он уродлив и упрям козлу под стать, – вышли диверсанты, и он согласился им помочь. Вы должны подобрать место для преднамеренной и впечатляющей диверсии, чтобы Козлище взяли на доверие. Когда я буду знать, кто они, мы наскочим и разом возьмем многих.
– Тут надо подумать, но я знаю, с кем можно проконсультироваться. Я поговорю с…
– Ни с кем, ни с кем, пожалуйста. Я слишком ценю свою жизнь.
– Что вы имеете в виду?
– Буду откровенен. В прошлом несколько раз уже прибегали к услугам детективов, но они либо проваливали работу, либо их находили погибшими при невыясненных обстоятельствах. Сэр Уинтроп считает, и я с ним согласен полностью, что внутри компании кто-то сотрудничает с диверсантами.
– Не может быть!
– Это так. Кто-то обладающий доступом к обширной специальной информации. Возможно, он даже не один. Пока мы не выясним, кто это, шансов у нас нет. Вот почему я зашел к вам в гости таким необычным образом. Никто, кроме вас и сэра Уинтропа, не знает о том, что я занимаюсь этим делом.
– Уверен, что могу сказать…
– Никому! Только так.
Они договорились. Никому. Договорились о системе паролей и способах общения, проработали план крупной диверсии. Когда с этим было покончено, секретный агент коснулся своего запястья и раздался щелчок; это открылся его опознавательный браслет, который к тому же оказался и аппаратом двусторонней радиосвязи. Трейси побеседовал с каким-то помощником, тот сказал, что за комнатой никто не следил. Успокоенный этим сообщением, ночной гость выключил свет и выскользнул за дверь, исчезнув так же неожиданно, как и появился.
Хотя Гас работал с бумагами допоздна и должен был бы все внимание отдать им, мысли его то и дело возвращались к таинственным диверсантам. Кто они – и кто внутри компании участвует в этом подлом заговоре?
Когда он все же лег отдохнуть, сон не шел. Мысли его смерчем крутились вокруг столь неожиданных известий; и тревога его не оставляла.
Глава 2
Заговор раскрыт
Ни один звук не осквернял молчания дня. Не слышно было ни слова, ни разу не ударил по металлу металл; ни стук шагов, ни гул мотора, никакой иной из обычно сопровождающих человека шумов не осмеливался нарушить удивительную тишину. Лишь плескались волны у мола, и чайки кричали в небесах, но то были голоса природы – а люди и их машины замерли на всем громадном пространстве туннельных работ, ибо каждый, бросив все, вскарабкался куда-нибудь повыше, чтобы лучше видеть драму, которая разыгрывалась прямо перед глазами. С каждой стены, и крыши, и крана свешивались, как виноградные гроздья, люди – гроздья людей с наполненными горем глазами и потерявших дар речи перед лицом трагедии; они напряженно следили, как маленькая горбатая субмарина, взбивая за собою пенный след, на предельной скорости мчится к выходу из гавани. Лишь на самой верхней наблюдательной точке, в управлении, были движения и звуки – один человек, радист, щелкал переключателями, подкручивал кремальеры и говорил, говорил в судорожно стиснутый микрофон, не замечая, как крупные капли пота катятся по его лбу и срываются вниз.
– Повторяю, это приказ капитана Вашингтона. Повторяю, немедленно покиньте судно. Поняли меня, «Наутилус», поняли меня?
Динамик у него над головой хрустнул и зашипел, а затем взревел невыносимо громкой от чрезмерного усиления речью:
– Разумеется, вы ж не Эйнштейн и не Фолкнер какой-нибудь, понять вас особых стараний не требуется. А вообще-то я слышу вас хорошо, будто вы сидите у меня на плече. Продолжаю идти по курсу.
Не то предсмертный выдох, не то вздох облегчения вырвался у слышавших это людей. Протолкавшись сквозь них и взяв у оператора микрофон, Гас перещелкнул тумблер на передачу.
– Здесь Вашингтон – и это приказ, О'Тул. Немедленно заклиньте рычаги – и вон оттуда. Я пошлю катер подобрать вас. Все.
И снова воздух наполнился шипением и треском.
– Приказы существуют для того, чтобы их выполняли, капитан, но, прошу прощения, сэр, я думаю, что этого приказа я не услышу. Я тут раскрутил старину «Наута» на столько узлов, сколько ему и не снилось прежде в его спокойной ржавой жизни, сейчас он шпарит как проклятый. Красный столбик по-прежнему лезет вверх, но мы будем уже далеко в море, когда он перевалит опасную черту.
– Можете вы заглушить реактор?
– Боюсь, сейчас мне придется ответить отрицательно, сэр. Когда я запустил силовую установку, стержни оказались поднятыми на всю длину, и я не могу запихнуть их обратно ни вручную, ни как иначе. Я ж не атомщик, мне было не сообразить, чем умаслить эту пакость, – и я подумал, что лучше всего будет слегка оттащить ее в море.
