Осенью Светлана пригласила своего студента на поездку в тайгу для сбора дикого винограда. Эту поездку организовал муж сестры Октябрины. Ехать пришлось на крытом брезентом грузовике. В кузове разместилось человек десять, в основном женщины. Грузовик мчался, подпрыгивая на ухабах. Парочка накрылась каким-то покрывалом и самозабвенно целовалась. А когда на особенно большом ухабе они выглядывали из-под этой хламиды, то ловили на себе завистливые и все понимающие, с легкой грустинкой женские взгляды.
Для них уже все осталось в прошлом, а для этих двоих только начиналось. Лицо Светланы заливалось краской, и она, прикрыв ладошкой припухшие губы, снова ныряла под спасительную ткань покрывала.
Винограда набрали много, но Евгению довезти его до дома не удалось. На злополучном Пушкинском мосту он свалился с велосипеда, и от винограда осталась только сплошная фиолетовая масса.
Скромная студенческая свадьба состоялась 22 декабря в день зимнего солнцестояния – самый короткий день и самая длинная ночь в году. На свадьбу приехала почти вся группа, в которой учился Евгений. Светлана слышала, что потом в институте ему за срыв занятий здорово досталось.
А комитет комсомола института направил им поздравление, выполненное на плотной бумаге с золотым теснением. Но когда его зачитывали, оно упало в свадебный торт, Светлана его подхватила, но следы от торта остались до сего времени. Вот так и закончилась юность. Бодрым шагом надвигалась молодость.
Конечно, студенческая свадьба начала 60-х никакого сравнения с нынешними пышными торжествами по этому поводу не имеет. В назначенное время Светлана с женихом прибыли в Ленинский районный ЗАГС г. Владивостока, где под мелодию «Веселись, негритянка» были произведены необходимые процедурные действия вплоть до традиционного бокала шампанского, и гражданка Потопяк стала Гуримовой Светланой Ивановной.
От той свадьбы у Светланы осталась единственная фотография, запечатлевшая счастливую чету молодоженов перед чиновничьим загсовым столом. Других фотографий не осталось: то ли пленку засветили, то ли фотоаппарат разбили.
Евгению оставалось до окончания института почти три года. Нельзя сказать, что жили они в полном достатке, но и не бедствовали, и даже откладывали кое-что, готовясь к будущему переезду. А ведь жили практически на два дома. Евгений подрабатывал то учителем в школе, то в газете, но каждую субботу (после занятий, конечно) и воскресенье, а тем более праздники, каникулы и дни подготовки к экзаменам проводил в Уссурийске. Светлана жила все в том же одряхлевшем «купеческом» доме на Тимирязевской.
Вспоминая прошедшее время, она невольно отмечала, что эти дни были самыми счастливыми в их жизни.
Студенческие годы Евгения пришлись на конец 50-х – середину 60-х годов, время хрущевской «оттепели», время поэтов Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко… время «стиляг», «физиков и лириков».
Евгений выступал с чтением своих стихов на смотрах студенческой художественной самодеятельности, был внештатным корреспондентом краевой комсомольской газеты «Тихоокеанский комсомолец» и передачи Приморского краевого радио «Молодые романтики Приморья».
На одном из творческих вечеров, проходившем в Пушкинском театре, Евгений прочитал свое стихотворение, написанное под впечатлением стихов университетского поэта Ильи Фанькова.
Университетскому поэту Илье Фанькову
Вышел после представленья,
В позу аристократическую встал:
«Ночью написал стихотворенье»…
И аплодисментами ответил зал.
Говорил ты о стилягах в узких брюках,
Что по Ленинской фланируют подчас,
Пряча огрубевшие, мозолистые руки.
Только прячут от кого? От нас?
Заявлял: «Мы расфранченные мальчишки,
Твердой поступью вышагивая в жизнь,
С усиками ниткой, модной стрижкой,
Мы построим коммунизм!»
Но тебе, студент из группы нашей,
Коля крикнул: «А еще поэт…
Усиками дергая, товарищ,
Не построишь коммунизма, нет!»
Я живу в рабочем общежитии,
Где так много заводских ребят,
Где и личное, и в мире все события
Общие. Поверь, не захотят
В коммунизм пустить вас,
«Расфранченных»,
От безделья вянущих гуляк,
В чистоплюйстве барском утонченных,
Узких брюками и мыслями стиляг!
И не вам, плетущимся по жизни,
Заявлять права на тот высокий долг.
Если вы нахлебники в социализме,
То какой от вас при коммунизме толк?
Когда Евгений спустился в зал, его окружила группа студентов из университета. Его оттеснили в угол. Раздались негодующие возгласы:
– Ты на кого голос поднимаешь?
– Да ты знаешь, что Илья – это будущий великий поэт?!
Вот-вот бы начаться потасовке, да тут подоспели сокурсники-самбисты. Хиловатые студенты из университета спешно ретировались.
Коммунизм, как показала жизнь, так и не удалось построить никому из нас, хотя Никита Хрущев обещал построить его в 1980 году…
Евгению даже предложили выступить вместе с другими начинающими поэтами на только что созданном краевом телевидении. От ярких софитов веяло нестерпимым жаром, и пока очередь дошла до него и он прочитал свои стихи, с него сошел не один литр пота…
Однажды за один вечер он написал рассказ «из жизни» и отнес его в молодежную редакцию «ТОКа», так называли газету «Тихоокеанский комсомолец!.
Рассказ назывался «Подарок»:
«До Нового года оставалось две недели. Озорник-мороз безжалостно щипал уши, деревянил руки, забирался под рубашку и холодным комочком прокатывался по всему телу, вызывая неприятную дрожь.
Их комсомольская группа бригадмильцев вышла на очередное дежурство.
– Вот это колотун, – простучал зубами Володя Луцков. – Пойдем лучше в кино, а?.. Ну, разве в такую погоду тунеядцы… – начал было волынить он, но тут же осекся под укоризненным взглядом комсорга Тани Захаровой и пробурчал:
– И пошутить-то нельзя…
Таня глазами показала на идущего впереди Витальку Круглого:
– А ему каково?
На Витальке был старенький плащ, коричневый, потертый на локтях, а около самого воротника протянулась неумелой штопкой дорожка из черных ниток. Старенький плащ вот уже третий год укрывал Витальку от дождя и снега, а вот от холода – вряд ли…
Виталька Круглый учится на третьем курсе механического факультета. Нет у Виталия ни отца, ни матери, может, и фамилия у него такая потому, что круглый он сирота. Еще на первом курсе прозвали его Эдисоном за то, что может он и приемник собрать, и на станке работать, и мотор у автомобиля починить.
Неприметный с виду Виталька: светлые пушистые волосы, немного вздернутый нос с веселыми конопушками и вечно удивленные глаза.
