Светлана побывала на «Ленфильме», когда там работала Лена Ивановна. Она была буквально ошарашена, когда уборщица, убирая комнату, в которой они тогда находились, с изрядной долей простоты и наивности спросила неожиданно:
– Лена Ивановна, а почему вы свою сестру в артистки не запишите? Она у вас вон какая красивая.
В Ленинграде в то время были летние ночи. Светлана с мужем бродили по Ленинграду, смотрели, как разводятся мосты, посетили множество музеев, сходили несколько раз в оперетту и Мариинский театр. Лена Ивановна жила в огромном доме на пересечении улиц м. Горького и Кронверки, и с того места легко было добираться до всех достопримечательностей города.
Как-то в крошечном кафе, где они блаженствовали, уплетая шарики мороженого и запивая их шампанским, Светлана приговаривала:
– Ой, Женя, какая красота вокруг! Каждый дом – как живой, понимаешь? Кажется, что идешь по улице, а дома что-то тебе сказать хотят. И обижаются, что мы их не понимаем, а проходим мимо.
Евгений согласно кивнул головой. Он и сам был потрясен величием и красотой Ленинграда, его домами и улицами, скверами и памятниками, музеями и театрами… Но всего этого было так много, а времени, чтобы все это посмотреть, а тем более осмыслить увиденное, было так мало!
Свою преподавательскую деятельность Евгений Петрович начал еще на пятом курсе института. На одну стипендию жить было трудно, и он пошел преподавать в школу.
Учительствовал он почти год и преподавал черчение и рисование. Именно эти предметы выбрал потому, что его школьный учитель Дмитрий Иванович имел на него «зуб», непонятно за что, и больше четверки никогда не ставил.
Евгений с ним после школы ни разу не встречался, но все время обучения в вузе вел с ним заочный спор, и по всем видам черчения (машиностроительному и судостроительному), и даже непонятной многим начертательной геометрии, именуемой среди студентов «ничертанипетрией», имел только одни пятерки.
Основное время преподавания в школе пришлось у Евгения на период написания дипломного проекта. Он работал во Владивостоке в школе, здание которой впоследствии снесли, а в Уссурийске сразу в двух школах преподавал в 5 и 8 классах.
Дипломный проект писал в Уссурийске, где тогда жила Светлана, а во Владивосток ездил на консультации, совмещая их с уроками в школе.
Почти во всех школах, где он работал, на него сразу же обрушилась дополнительная нагрузка: рисовать стенгазеты и иллюстративный материал к занятиям по разным предметам. К уроку по литературе, например, ему надо было изобразить пионера Павлика Морозова, деревню и колоски пшеницы.
Когда он прикрепил большой лист ватмана со своей работой к классной доске, и его окружила детвора, один из пятиклассников фыркнул:
– А я и получше могу нарисовать!
Евгений подозвал его и поручил сделать рисунок на очередную заданную тему. Конечно, лучше тот не нарисовал, но время подарил, а его, ох, как не хватало. Интересно, что и во Владивостоке, и в Уссурийске Евгений встретил бывших своих «подчиненных» из пионерлагеря «Учитель», где был старшим пионервожатым, направленным туда по комсомольской путевке.
Возмужавшие и повзрослевшие, они и обрадовались встрече, и в то же время стеснялись показывать свою радость, но на уроках были самыми прилежными учениками и по-настоящему помогали.
Головной болью для Евгения стал пятый класс из уссурийской школы, с которым не было никакого сладу. Кто видел фильм про учителя с Геннадием Хазановым в главной роли, тот может примерно представить, что творилось на уроках. Евгений заставлял весь класс стоять у парт минут по десять, и двойки ставил, и записывал в дневник о плохом поведении – ну ничегошеньки не помогало. Даже директор школы и завуч, приходившие иногда на помощь, ничего не могли сделать с распустившейся детворой.
Однажды, ближе к вечеру, Евгений оказался недалеко от школы по каким-то хозяйственным делам. Район этот, прилегающий к парку «Зеленый остров», известный в Уссурийске под названием «Зеленка», пользовался у местных жителей дурной славой. Там запросто могли или ограбить, или ни за что, ни про что избить.
Завернув за угол магазина, Евгений увидел, как трое здоровенных парней избивать ногами малолетних пацанов. Те уже и стонать перестали, закрывая инстинктивно зареванные лица грязными ладошками. Редкие прохожие шарахались в стороны, да на противоположной стороне улицы жались друг к другу группка перепуганных мальчишек и девчонок.
Евгений с лету вмешался в драку. Одного «футболиста» ему удалось сразу же уложить на асфальт, второй зажал в руке расквашенный нос, третий выхватил нож. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не подоспевшая «родная милиция». Увидев бегущих милиционеров, двое парней подхватили под руки третьего и скрылись в ближайших кустах. Малолетки, с трудом поднявшись на ноги, прихрамывая и всхлипывая, влились в группу подростков и тоже растворились в вечерней дымке. Евгений остался один с разбитыми очками, несколькими синяками и рассыпанными по всей земле «товарами народного потребления», которыми успел обзавестись в магазине. Его под «белы ручки» препроводили в ближайшее отделение милиции, где он в течение нескольких часов доказывал, что не является злодеем, а студентом последнего курса славного политехнического института в городе Владивостоке, куда и приехала впоследствии «телега» из милиции с сообщением о том, что Евгения задержали как зачинщика драки и просили принять самые строгие меры. Не успели. К этому времени он уже защитил диплом…
А на следующий день после злополучного происшествия, именуемого дракой, он должен был вести урок рисования в том самом пятом «Б». После оглушительного звонка на урок, Евгений, приготовившись к очередной пытке, открыл дверь и вошел в класс.
Ученики стояли чуть ли не по стойке «смирно» и… молчали! Поздоровавшись и разрешив им сесть, он выставил на стол наглядные пособия и начал вести урок, внутренне готовясь к какой-нибудь неприятности, которую наверняка придумали эти сорванцы.
В классе стояла такая тишина, что был слышен даже шорох переворачиваемых альбомных листов. Интересно, но сегодня ни один не забыл дома ни карандаши, ни стиральные резинки, ни альбомы. Проходя между рядами парт и подправляя неудачный рисунок то у одного, то у другого рисовальщика, Евгений обратил внимание на то, что Миша и Вася пересели на заднюю парту. Он подошел к ним и увидел, что Миша рисует левой рукой, а забинтованная правая прикрыта курточкой. У Васи под глазами расцвели всеми цветами радуги два огромных «фингала».
До Евгения дошло – вот за кого он вчера заступался! Он не стал у них ничего расспрашивать, а просто заговорщески подмигнул. Видели бы вы их улыбки!
В класс, встревоженные необычной тишиной, заглядывали поочередно то директор школы, то завуч. До конца полугодия, после которого Евгений ушел из школы. Это был его самый любимый и послушный класс. Коллеги-учителя пытались выяснить у него, что он с ними такого сделал? Он загадочно молчал.
В первый после свадьбы день рождения Светланы, Евгений подарил ей стихи:
