– Евгений Петрович! Товарищ капитан 1-го ранга!
Евгений Петрович подошел поближе.
– Вы, наверно, не помните, что не дали меня отчислить из училища?
Они разговорились, он предложил подвезти, но уже показался ректорский автомобиль. Этот курсант дослужился до капитана 3-го ранга, ушел с флота, сейчас возглавляет какую-то фирму и процветает. Но короткая фраза «Спасибо вам!» еще долго звучала в ушах Евгения Петровича.
Отход от пирса в Кочи был еще тот. С лоцманом на борту да командиром с воспаленными глазами. А впереди затопленный в лимане чей-то пароход маячил ржавым и бортом, и днищем.
Через некоторое время проводили лоцмана и вышли на мостик. Командир оглянулся за корму, словно пытался в тропическом мареве разглядеть лагуну, из которой пару часов назад вышел корабль. Но не различил ее в коряжистой линии черно-синего берега, бросил взгляд на выносной репитер гирокомпаса и, достав носовой платок, вдруг принялся усиленно тереть глаза:
– Черт, какой-то ветер здесь мокрый, в этих приэкваториальных широтах…
Прикрепленный к стойке ветрового стекла градусник показывал в тени плюс 47 градусов по Цельсию.
Такое бывает только в кино. По прибытии во Вьетнам, в советскую военно-морскую базу в Камрани, Евгений Петрович сошел на берег и попал в объятия капитана 1-го ранга Л. А. Маркина, командира базы, а до этого представителя ВМФ на той самой индийской лодке, на которой Евгений Петрович был ведущим. Сколько же было пройдено миль, испытаний и сколько пережито вместе! И вот такая встреча…
А когда Евгений Петрович стал ректором, Леонид Афанасьевич (уже в запасе) возглавил и поставил на ноги лицей университета.
Они нечасто, но вспоминают тот мокрый ветер, который приносит с собой море.
Заседание учёного совета Тихоокеанского высшего военно-морского училища проходило, как всегда, своим чередом. Но для Евгения Петровича оно было необычным: заключительный вопрос касался его представления к учёному званию профессора. При обсуждении вопроса слово попросил капитан 1-го ранга, начальник одной из кафедр, при проверке работы которой Евгением Петровичем как заместителем начальника училища были вскрыты серьёзные недостатки.
Начал он с того, что привёл энциклопедическое толкование слова «профессор». В переводе с латинского это слово означает учитель, преподаватель. Закончил тем, что Евгений Петрович, хотя и доктор наук, ещё молодой и ему рано присваивать это звание. Всё-таки большинство членов учёного совета тайным голосованием высказалось «за», и через некоторое время Евгений Петрович получил открытку из Высшей аттестационной комиссии СССР с извещением о присвоении учёного звания «профессор».
В истории училища это был, пожалуй, первый случай, когда профессором стал офицер, находящийся на действительной военной службе.
Через несколько лет, когда Евгений Петрович уже был ректором технического университета, тот самый капитан 1-го ранга, правда, теперь уже в отставке, пришёл с просьбой «посодействовать» его внучке поступлению в университет. Он был неплохим лектором, прошёл службу в училище от старшего лейтенанта до капитана 1-го ранга, но по характеру был человеком желчным, неуживчивым и скандальным. Кстати, внучка его и поступила и закончила вуз без всякого содействия.
В наше время редко, кто знает, что термин «профессор» впервые стал применяться ещё в Римской империи, лет за 100 до новой эры, где профессорами называли учителей грамматических и риторских школ. В Средние века профессорами именовались учителя духовных школ, а примерно с XII века – преподаватели университетов. Термин «профессор» стал синонимом учёных степеней магистра или доктора наук и символом высокой научной квалификации.
В России звание профессора появилось только в XVII–XVIII веках, когда первым университетским уставом в 1804 году были введены звания профессора, ординарного (магистр наук) и экстраординарного (доктор наук). По истечении 25 лет педагогической и научной деятельности присваивалось звание заслуженного профессора. Но встречались и исключения. Например, ректор Владивостокского политехнического института Пётр Петрович фон Веймарн получил это звание всего через 10 лет после начала своей научной карьеры.
В Советском Союзе звание профессор первоначально присваивалось квалификационными комиссиями наркоматов, а с 1938 года, Высшей аттестационной комиссией. Профессор в советском вузе был фигурой влиятельной, авторитетной, солидной.
Заработная плата профессора была достаточной для обеспечения советского стандарта шикарной жизни: дача, автомобиль, импортная мебель, преимущества в получении жилья и дополнительных квадратных метров жилплощади.
В те годы, когда Евгений учился в вузе, студенты гордились тем, что именно на кораблестроительном факультете появился первый профессор, Николай Васильевич Барабанов, посмотреть украдкой на которого приходили студенты других факультетов.
Прошло время, и с началом 90-х годов всё изменилось. Появились «новые русские» и «новые бедные». В разряд «новых бедных» сразу же попали профессора, и на это моментально отреагировала студенческая среда, которая перестала быть тем пространством, в котором профессор мог демонстрировать свои престижные позиции.
Особенно это характерно было для середины 90-х годов, когда в полную силу отзвучало эхо «перестройки».
Профессор входил в аудиторию, заполненную молодыми людьми, лучше его одетыми, приехавшими на занятия в собственных авто, не стесняющихся пользоваться сотовыми телефонами прямо на занятиях. На их фоне он выглядел человеком вчерашнего дня, а в общественном зеркале отражался как «неудачник по жизни» в потёртом костюмчике, при замызганном галстуке, стоптанных туфлях и старомодных очках.
Недаром же тогда появился анекдот о том, как на университетской, автомобильной стоянке по огромной связи вещали:
– Господа студенты! Ставьте ваши автомобили теснее, а то профессорам некуда ставить свои велосипеды.
В России это уже было, когда после 1917 года учёные и профессора эмигрировали или принудительно выселялись из страны. Недаром в той же профессорской среде шутят, что «история развивается по спирали».
Позже появилась «красная профессура», а потом на базе «кухонных дискуссий» возродились профессорские кружки, по образу и подобию дореволюционных.
В середине и особенно в конце 90-х годов, профессорское сообщество стало потихоньку освобождаться от шоковой терапии постсоветского распада, российские профессора начали выезжать в зарубежные вузы для чтения лекций и, в свою очередь, принимать иностранных профессоров у себя. Появились звания почётных профессоров. Наиболее известные профессора стали обладателями этих титулов сразу от нескольких университетов. Например, японский учёный и общественный деятель Дайсаку Икеда обладает званиями почётного профессора более двухсот университетов из разных стран. Но это, наверное, перебор.
Профессора оделись в мантии и другие атрибуты профессорского звания. Если вспомнить, то мантии использовались ранее в качестве парадного одеяния царями, папой римским, высшими служителями православной церкви, судьями и адвокатами.
