Проблемы классификации: хронология и национальности
Движение викингов не должно рассматриваться как цепь последовательных событий. В III главе нами были приложены все усилия, чтобы провести различие между вспышками активности, разделенными достаточно продолжительными периодами затишья. К несчастью, большая часть общих исследований этого почти не учитывает, даже если они и не довольствуются пластами протяженностью в век, о которых даже нет нужды говорить, что они никак не соотносятся с реальностью. Периодизация, которую предлагаем мы, является не более чем рабочей гипотезой, но ее основная особенность — огромный, полувековой перерыв между 930 и 980 гг. — уже принят несколькими авторами. Необходимо настаивать на двух моментах: стремительности начала набегов и растянутости завершающей фазы. Норвежцы рано, в VIII в., начали прощупывать западные маршруты. Их первые разведчики появились в регионах, не имеющих письменной истории, архипелагах к северу от Шотландии, где, как предполагают археологи, колонизация могла начаться до 800 года. В 785–800 гг. они (заметим, почти одновременно) достигли цивилизованных государств: в 786–787 гг. состоялся первый рейд на юг Англии, а в 793 г. — на север; первое нападение на Ирландию имело место в 795 г., а второе — в 797 г.; в 799 г. они добрались до вандейского побережья Галлии. Эта быстрая череда налетов показывает, что для первых викингов открытие Запада было подобно открытию Эльдорадо. Второй приступ, когда операции развивались в том же стремительном ритме, привел к не менее важному результату, достигнутому на этот раз в 840–850 гг. датчанами: было обнаружено, что Империя франков не в состоянии эффективно защищать себя и согласна платить «датские деньги». Внезапности начала этой экспансии следует противопоставить ту неторопливость, с которой этот феномен подошел к своему концу. Его волны продолжали слабеть на всем протяжении XI в., и полностью угасли лишь в начале XII века. Конец крупных боевых действий, без сомнения, отмечен 1014–1016 годами. Однако банды еще долго продолжали действовать на свой страх и риск: в 1018 г. они наносят поражение графу Пуатье, около 1040 г. нападают на низовье Везера; в 1048–1049 норвежский флот зимует во Фландрии после рейда в Англию, затем Осгод Клапа нападает на Кент и Эссекс, в то время как норвежцы Ирландии вторгаются на земли Уэльса. В 1052 году Гарольд без труда нашел норвежских помощников в своей борьбе против партии короля Эдуарда. Вмешательство норвежского короля Харальда Сурового в английское престолонаследие в 1066 г. — это, во многих отношениях, еще одна экспедиция викингов. В качестве предлога для многих аналогичных экспедиций в Англию вплоть до 1087 г. указывали на необходимость борьбы против тирании Вильгельма Завоевателя. В 1099 и 1103 гг., восстанавливая порядок в норвежских владениях на Западе, король Магнус Голоногий все еще действовал как викинг. В целом, последним рейдом можно счесть тот, который в 1153 г. провел против Великобритании претендент на норвежский трон. Норвежские саги еще в 1195 г. и 1209 г. упоминают о викингах-«частниках». Народ, который начал экспедиции первым, закончил их последним.
Чтобы облегчить изложение, мы в главе III рассматривали норвежцев, датчан и шведов как независимые и отличные друг от друга общности. Это оправданно лишь в самом общем плане. Все экспедиции включали людей разных национальностей. Этот космополитизм, более выраженный на Западе, чем на Востоке, является одной из наиболее оригинальных черт мира викингов.
Перегородки между скандинавскими национальностями никогда не были непроницаемыми. Слабая дифференциация между тремя языками практически не мешала взаимопониманию, настолько, что ко всем им часто применялось общее название donsk tunga, «датский язык». Лично-зависимые связи нередко пересиливали политическую принадлежность; впрочем, последняя была неустойчивой: у Норвегии было несколько датских королей, а Дании случалось подчиниться норвежцу. Археологические слои мало различаются в зависимости от страны. Этим объясняется то, что большинство латинских авторов того времени были не в состоянии распознать происхождение нападавших: normannus («норманн») было всего лишь модификацией слова normand, «норвежец», но обозначало всех «людей с Севера», тот же смысл часто имело и название danus («дан», «датчанин»). Только ирландцы четко отличали датчан от норвежцев.
Западные колонии были очень пестрым миром, где всегда имелось место для меньшинств. В Йоркском королевстве и в герцогстве Руанском, где по преимуществу викинги были датчанами, имелся настолько заметный норвежский элемент, что он дал первому нескольких королей, а второму его правящую династию. Рунические надписи сообщают о присутствии в армии Свена Вилобородого и Кнута Великого многочисленных шведов и нескольких норвежцев. На Руси и в Византии преобладающее большинство было шведами, но имеется надпись, упоминающая о смерти «на Востоке» одного ютландца, а наиболее прославленный из вождей варяжской гвардии василевса был норвежцем, будущим королем Харальдом Суровым.
И наоборот, один и тот же человек, или одна и та же семья могла совершенно спокойно делать карьеру на всех театрах военных действий. Эгилъ Скаллагримсон, литературный образец викингов, ставший в ХШ в. источником вдохновения для прекраснейшей саги, родился около 901 г. в Исландии, а воевал в Курляндии, Дании и Англии. Согласно скальдам, будущий король Норвегии, Олаф Святой, в молодости принял участие в 15 походах: в Швецию, Озелъ, Финляндию, Ютландию, Фрисландию, Англию, Испанию и Пуату, чтобы в конце концов около 1015 года очутиться в Руане. Прочитаем надпись изХогби в Остерготланде, почти эпическую и к тому же частично сложенную в стихах: «Гулле, почтенный человек, имел пятерых сыновей. В Фюри (Упсале) погребен Асмунд, бесстрашный воин. Ассур умер на востоке в Греции. Халвдан был убит в Бронхолъме, Кари в Дунди (?), и Буи мертв».
Разложение правящего класса в Галлии
Следует подчеркнуть, что перед лицом скандинавской угрозы правящие слои каролингского общества в большей степени, чем королевская власть, которую часто в этом обвиняют, демонстрировали постыдное несоответствие своим обязанностям. Все более частыми становились случаи оставления должностных постов и неоправданной паники. Вместо организации местного сопротивления привычным стало зрелище целых регионов, покинутых своими графами и епископами, которые оставляли без всякой защиты толпы населения и монастырское хозяйство. В крайнем случае они довольствовались тем, что предоставляли беженцам убежище.
Несостоятельность светской аристократии была развенчана многими ее современниками. Так, в 845 г. автор повествования о перенесении мощей св. Германа Парижского пишет: «Все военные вожди, которые жили в этой области, пораженные крайним ужасом, больше готовились к бегству, чем к сопротивлению».
В 863 г. Лотаръ II осадил норманнов на рейнском острове: «Лотаръ, приготовив свои корабли, хотел напасть на них, но его люди не согласились». Наконец, процитируем Эрентария: «Все обратились в бегство; редки те, кто говорит: „Остановитесь, остановитесь, сопротивляйтесь, сражайтесь за свою землю, своих детей и ваш народ“. И подобно тупоумным и развращенным из их числа они за выкуп получают то, что должны были бы защищать с оружием в руках». Эти заявления, немного риторические, обильно подтверждаются фактами. Невозможным оказалось найти защитников для укрепленных мостов Карла Лысого. С первого же десятилетия имели место характерные измены — например, со стороны Пипина Аквитанского88. Угрозы переметнуться на сторону норманнов раздавались по всякому поводу. Героизм тех, кто, подобно Роберту Сильному, сражались до конца, лишь подчеркивал эту общую вялость. В гражданских войнах высокопоставленных мирян пало больше, чем в войнах с норманнами.
