Более детализированным в своих синкретических размышлениях является документ, о котором сказано, что около 720 г. до н. э. нашли изъеденный червями и отчасти нечитаемый папирус, который затем вырезали на камне, как поразительный образец атавистической мысли
[678]. Он отважно примиряет учение Мемфиса и Гелиополя. Пта, местное божество Мемфиса, был самым ранним из всех богов. Он существовал в восьми формах, самой древней из которых были Пта-Нун, как отец, и Пта-Нех-бет, как мать (!) Атума
[679]. Когда этот бог-солнце Атум размножил оставшихся богов эннеады, эти божества были не только потомками Пта, но фактически были просто его изображениями. Другими словами, как объясняет наш текст, Пта, «Великий», есть сердце и язык эннеады, и мысль и речь (об их постоянных отношениях добавлены некоторые размышления) представляют деятельность каждого бога. Поэтому Пта является универсальной властью. Затем рассматривается «малая эннеада» Гелиополя. Гор и Тот – последний организатор настоящего пантеона – точно так же «пришли от Пта» и прямо и косвенно, и, таким образом, вся вселенная вышла из него и управляется им
[680].
Такие пантеистические тенденции где-то еще применимы к Ра, к его параллелям, Амону-Ра и Осирису, «владыке всего сущего»
[681], и пр., но особенно от XIX династии и далее, к божеству Мемфиса, Пта-Татенену (которого мы упоминали выше) и к его разновидности, Сокару-Осирису. Когда Пта называют «он, кто стоял на земле и головой прикасался к небу, он, чья верхняя половина есть небо и чья нижняя половина есть подземный мир» и т. д.
[682] и когда Осириса-Сокара (= Пта) описывают не просто как бога-землю, который дает жизнь растениям и т. д. или как правителя подземного мира и в то же время изготовителя воздуха, но даже как обладателя солярными способностями
[683], мы имеем развитие концепции божества как космической вселенной, которая не может не закончиться пантеистической верой в одного бога, хотя он представляет себя в сотне форм и имен. Ясное выражение этого учения найдено в позднем гимне
[684], в котором высшего бога Амона-Ра трактуют как солнце и таким образом идентифицируют с такими солярными представлениями, как Мин, Атум, Хепри, Монту и Харшеф, возможно, даже с андрогенными комбинациями, вроде Шу-Тефнут и Мут-Хонсу и повторно с универсализированным Пта-Татенен-Сокаром. Соответственно
Твоими формами являются Нил и Земля,
Твое мастерство древнейшее, более великое, чем боги.
Твое мастерство хаос, когда он простерся над землей;
Ты возвратился в свои журчания (?).
Твое мастерство небо, твое мастерство земля, твое мастерство преисподняя,
Твое мастерство вода, твое мастерство воздух между ними.
Было бы ошибкой видеть иранское влияние в этом тексте только потому, что он случайно сохранился в храме, датированном правлением Дария I. Он явно написан на несколько веков раньше, и его идеи можно проследить до периода значительно более отдаленного. Еще в XIX династии в «Гимне солнцу»
[685] заявлено, что солярное божество Ра-Гор представлено практически во всех богах. Не только все божества, которые принимают соляризацию идентично с ним, как его «власть», но он один с Нуном (первозданным водным хаосом), Гебом (землей), Шаи (Судьбой), новым «дышащим жаром божеством» (Кетуити), которое представляет ад и подземный мир (гл. 10, коммент. 21) и даже с такими женскими силами, как Исида и Нефтида.
Все это помогает нам понять гимн таинственному космическому богу, в котором колдун желает выразить свое представление о неизвестном боге, более великом, чем все остальные, которых можно было бы вообразить
[686].
О ты, карлик неба (?)
[687],
Ты, карлик с большим лицом,
С высокой спиной,
С слабыми ногами,
Громадная колонна, которая от неба достигла подземного
мира!
О владыка тела, которое покоится в Гелиополе,
О великий владыка жизни, который отдыхает в Дедете!
[688]?.?., сын?.?., охраняй его днем,
Сторожи его ночью;
Защищай его, как ты защищал Осириса против (Сета?)
[689]В тот день (его) погребения в Гелиополе!
[690]Я лев на ладье (?)
[691] Феникса.
Твоя форма от обезьяны
[692]С лицом старика.
Были (?) свидетели, когда ты отправил (послание) мне,
(Когда?) местом отдыха была выбрана стена (то есть
Мемфис?).
Так: можно сделать для меня святилище в один локоть!
«Разве ты не гигант в семь локтей? —
Я сказал тебе: – Ты не можешь войти в свое святилище в
один локоть;
Мастерство твое не гигант семи локтей?»
(Но) ты вошел в него и отдыхал в нем.
[Пади (?), о пламя, которого не знает (?) хаос!
[693]Ты, часовня, откройся, откройся!
Ты, чье изображение в ней с твоим лицом обезьяны,
Оу! Оу! Пламя! Пламя!
Твое дитя от девушки (?)
[694],
Твой павиан!]
Последняя строфа, похоже, не имеет связи с предшествующими и имеет вид несвязного магического добавления. Однако в первой части гимна мы находим идею о боге, который, подобно Осирису-Ра (то есть гелиопольскому богу), представляет всю вселенную и имеет внешнюю форму частично карлика или гиганта Беса и в большей степени, чем его мемфисский вариант, Пта– Нун-Сокар, в виде карлика. Очевидно, колдун вновь рассматривает последнего как бога всей природы, одновременно ребенка и старика, начало и конец, самого маленького и самого большого главы природы и пр. Осирис, все еще божество всей природы, здесь просто подчиненный этого могущественного бога и, похоже, является только одним из его воплощений.
