Нас окликнули откуда-то сверху, наши сопровождающие ответили, и завязался разговор. На земле на коленках стоял человек и руками разгребал мягкую почву, еще один в той же позе копался в земле в тени деревьев, всего их было много больше, человек десять.
Они собирали лекарственные растения. Они пришли сюда до рассвета из деревни, до которой два с половиной километра, по одной из бесчисленных тропок через горы, и будут тут работать весь день.
Дикие места начинали раскрываться все больше и больше, словно постепенно приоткрывая передо мной двери к пониманию того, что веками так привлекало это место кре стьян и охотников и, возможно, привлекло на несколько лет воинов-кочевников. Местность славилась лекарственными растениями. Потом я увидел список, в нем перечислялись 39 названий. Одно из них имело местное название чанбо. Местная медицинская компания покупала чанбоза 22 юаня (около 2,75 доллара США) за килограмм, и каждый из этой группы мог собрать за день 2–3 килограмма. Для чего нужен этот маленький, похожий на лук корень и как его готовят, никто из сборщиков не знал. Все, что они делали, — это со бирали чанбои продавали его.
Юй Ухэ помахал рукой: «Это место мы называем Лечебницей Чингисхана».
Неожиданно, глядя на эти пятнистые заросли, я начал кое о чем догадываться. Это была непрерывно обновляющаяся экосистема, насыщенная влагой почва, тянущиеся к солнцу, куда ни глянь, нежные ростки и пышно расцветающие кустарники, и отличить естественное от искусственного была нелегкая задача. Но если тут была дорога и эта вершина играла роль своего рода сторожевой башни, возможно, что здесь, прямо здесь, была своего рода аптека, куда могли приходить раненые и больные, чтобы полечиться лекарственными травами.
Еще до полудня мы уже вышли из леса и шли по ковру разнотравья, лютиков и горечавки, тропинка бежала по открытому кряжу (хотя мания видеть всюду еловые деревья дошла даже до этих краев, и через несколько лет, вероятно, горы будут полностью, что совершенно неестественно, покрыты лесом). На гребне горы обнажались остатки стены, которая, как мне представляется, была в свое время частью наблюдательного пункта, с которого открывался обзор на набегавшие друг на друга волны лесистых гор. Отсюда я не смог приметить никаких признаков присутствия человека — ни дороги, ни строения, ни дыма костра — подо мной просматривалась долина, по которой мы проходили по дороге сюда, почти заброшенная деревня, язык бледно-зеленой конопли и высовывавшиеся из-за покрывала зелени три бетонные крыши туристского лагеря.
Но наблюдательный пункт на вершине невысокого холма не годится для наблюдения за армейскими маневрами. Мне хотелось найти обещанную «площадку». Мы начали спуск и попали в заросли колючки. Это не была обычая ежевика, а толстенные, закрученные трехметровые деревья, протянувшие во все стороны свои иглы, такого кустарника было бы достаточно, чтобы охранять Спящую красавицу. Разыскивая «площадку», мы крутились почти на одном месте. Где-то со всем близко, где-то здесь, бормотал Юй Ухэ, во всяком случае она раньше была где-то здесь. Я снова начал терять в него веру, когда земля начала выравниваться, и, запутавшиеся между порядком надоевших елок, мы, все четверо, собрались вместе.
— Он хотя бы знает, где мы? — без всякой надежды поинтересовался я у Джоригта.
Они перебросились несколькими короткими фразами, и затем я услышал:
— Это здесь, Тронный зал Чингисхана. Он еще называл его Местом Господина.
Я понял, что никакого каменного возвышения не будет. Он был травяной — или когда-то был травяной. Я измерил его шагами, Тронный зал Чингисхана был 250 метров длины и 50 метров ширины.
Честно говоря, теперь никому не захотелось бы сидеть здесь. Когда братья Юй были мальчишками, здесь было открытое место, не было деревьев, и можно было видеть разбросанные по траве остатки обработанных камней, и открывался красивый вид на их деревню. А теперь монокультура закрыла этот вид, а камни покрылись дерном. Какой-то безмозглый плановик выписал сюда бригады сажальщиков и уничтожил то самое место, которое можно было тогда превратить в террасу обозрения, куда бы стекались люди, готовые претерпеть известные неудобства, чтобы пообщаться с природой и встретиться с историей. Не скажу, что я поверил, будто сам Чингис бывал на этом месте или даже пользовался им. Но его военачальники вполне могли пользоваться им как наблюдательным пунктом, потому что если подойти к краю плоской площадки, то можно увидеть лежащую внизу долину, и нетрудно вообразить, что это огромный плац для парадов, что внизу сгрудились юрты и лошади, выстроились воинские части. И в траве торчало несколько больших камней, так что можно было легко представить себе, кто мог бы стоять или сидеть на них или что они могли видеть.
Вниз мы спускались по крутой и травянистой тропе. Заговорили о медведях. Они были довольно большими, доходи ли до плеча Юям, имели несколько оттенков окраски, красной и коричневой, и были совершенно неопасными. «Два дня назад шесть медведей пришли на посевы». Я видел подтверждение этих слов — глубокие рытвины на поле, мимо которого мы в тот момент проходили. «И если закричать на них, они уходят».
Мы уже почти поравнялись с домами, и я пытался разобраться в увиденном за день. Все это лишь неосновательное сырье, артефакты и фольклор, переносящие меня на 50,100 и 800 лет назад, в них нет ничего такого, что позволило пере нести их на солидную почву истории. Мои первые эмоциональные всплески: «Монгольский флагшток!», «Поилки!» — уступили место более трезвой оценке возможного толкования фактов. Зачем монгольским войскам в походе каменные поилки? Скорее всего, это обыкновенные зернотерки или мельничные камни, оставшиеся в наследие с прошлого или прошлых веков, когда здесь находился храм и большая крестьянская община.
Но при всем при том оставались легенды и само место: потаенная долина с ее лекарственными травами, некоторые из которых посчитали таким сильным средством, что ими можно было вылечить даже занемогшего завоевателя.
Мне повезло. Но если вы, читатель, отправитесь туда, боюсь, вы опоздаете. Те, кто помнит то, что когда-то рассказы вали об этом месте, разъедутся по городам и деревням за пределами долины. В конце концов по мере того, как развивается и растет экономика Китая, будет все меньше и меньше людей, которые пойдут в горы искать лекарственные травы. Тропинки зарастут, поля исчезнут под дикими травами, до ма сравняются с землей, открытые пространства зарастут елями. Все, чем будут удовольствоваться посетители, — это огороженная дорога и туристский лагерь, где гиды рассказывают сказки, которые ничем нельзя подтвердить, о горах, где никогда не было дорог. Даже если приедут историки и археологи, кто вспомнит, где когда-то были Учебный центр, Командный центр, Лечебница и Тронный зал Чингисхана?
13 К тайной могиле
Теперь мы вернемся к тем нескольким дням середины лета 1227 года, когда решалась судьба Евразии. Убийство одного императора, смерть самого Чингиса, уничтожение целой культуры, смерть еще многих тысяч людей — всего этого достаточно, чтобы привлечь внимание историков, если только детали были описаны правильно. Но это «если только» заставляет задумываться над деталью, которая придает этим событиям несколько иной характер. Речь идет о тайне, которой окружена смерть Чингиса. Именно необходимость сохранения тайны, которую предвидел Чингис и которую сумели соблюсти его сподвижники, сделала возможным осуществление преследовавшихся им целей. Если бы сведения выплыли наружу, все было бы потеряно — враги перевели бы дыхание, завоеванное было бы утрачено, только еще складывающаяся Монгольская империя была бы задушена в колыбели, весь ход евразийской истории пошел бы в другом на правлении.
