Совершенно не стесняясь, я спросила об этом самого дракона.
Эткин приоткрыл один глаз и воззрился на меня с нескрываемым интересом.
– Из всех встреченных в жизни разумных существ лишь двое проявили ко мне не агрессию, а дружелюбие: ваше будущее величество и малышка Анабель. А это уже совсем не мало для того, кто с момента вылупления из яйца ни только не встретил собратьев, подобных себе, но, даже более того, в глазах всех прочих мыслящих всегда выглядел лишь ужасным, кровожадным чудовищем.
– А ведь это вовсе не способствует развитию человеколюбия. – Я вытянулась на пригорке, закинув руки за голову и снизу вверх взирая на необычного собеседника. – Это, наоборот, способствует развитию сильнейшего человеконенавистничества.
Дракон брезгливо поморщился:
– Ну, не ем я людей, принципиально не ем. Они не только являются благодатным рассадником различных гадких, доставляющих неудобство болезней, так впридачу – всегда выдают целые тирады из проклятий, отнюдь не благоприятствующих формированию хорошего пищеварения…
– Но ведь пробовал же? – поддела я.
Эткин снова поморщился:
– Не скрою, случилось один раз по молодости. Уж больно нахальный рыцаренок попался… Три дня потом звенья кольчуги из зубов выковыривал…
Я громко расхохоталась, мысленно щелкнув по носу автора героического эпоса про убиение дракона смелым рыцарем. Правда жизни торжествовала.
Дракон улыбнулся немного виновато и обескураживающее развел передними лапами:
– Никто не подсказал вовремя. Да и вообще так бы и жил один, если бы не малышка… – Эткин заботливо прикрыл крылом крошку-баронессу, которая давно уже умиротворенно посапывала, привалившись к теплому драконьему боку.
– Солдат ребенка не обидит, – насмешливо хмыкнула я.
– Ах да, насчет солдат, – встрепенулся дракон. – Что там ваше величество изволило обещать про армию?
– Ты серьезно?
– Вполне. – Эткин качнул огромной головой, увенчанной величественным гребнем. – Чем мне еще в жизни заняться? Хоть развлекусь да отвлекусь от мыслей об исчезновении всех других драконов…
– И что, приходили дельные мысли?
– Еще какие! – Дракон печально вздохнул. – Читал я в одной полуистлевшей рукописи о какой-то непонятной связи драконов с храмом Розы и проделками проклятой Ринецеи, чтоб на нее чесотка напала.
– Ого! – Я снова села от неожиданности, услышав последние слова Эткина. – Теперь вас двое таких, ищущих пропавший Храм.
– А кто первый?
– Один мой друг, который остался в замке Кардиньяк, орк по имени Огвур. – Я невольно вспомнила, как Огвур рассуждал о нелепости моей затеи – прийти к мирному соглашению с драконом.
– Я пойду с тобой, – решительно заявил Эткин. – Я должен поговорить с ним. Да и Анабель пора вернуть отцу.
– А почему она вообще так долго у тебя прожила?
– Вбила себе в голову, что отец хочет выдать ее замуж, – улыбнулся гигант.
– Да уж. – Я покосилась на знаменитую скалку, которую наша агрессивная крошка-баронесса не выпускала из рук даже во сне. – Неужели найдется такой самоубийца?
Дракон хмыкнул, сноп ярких искр брызнул из зубастой пасти:
– Возможно, ты не сторонница фатализма, но я верю в неслучайность нашей встречи. Помоги мне узнать, что случилось с драконами и какова роль Ринецеи в этом событии. А в благодарность я пойду за тобой в огонь и в воду…
Я прекрасно понимала, какого неоценимого соратника приобретаю в лице Эткина. При этом я питала корыстный интерес и в отношении барона Пампура, поэтому свободолюбивую Анабель нужно было как можно быстрее вернуть под отчий кров. А дракон являлся источником целительной крови, так необходимой Лансу. Ну, и в довершении ко всему – Эткин мне просто нравился. Не вдаваясь в дальнейшие размышления, я протянула дракону раскрытую ладонь.
– По рукам!
– По лапам, – совершенно серьезно подтвердил Эткин, скрепляя сделку легким прикосновением когтя.
Мне не хотелось, чтобы с самого начала между нами возникали какие-либо недомолвки, не достойные нашего сотрудничества. Следовало честно признаться, какую шкурную цель преследовали мои поиски драконьего логова.
– Ты, наверно, понимаешь, что я пришла сюда не случайно? – Я положила руку на теплую драконью лапу, покрытую серебристой чешуей.
– Явно не барашка кушать, – прищурился Эткин.
– Мой друг ранен, мне нужна твоя кровь.
– Он получил это ранение по твоей вине? – Дракон явно не страдал недостатком проницательности.
– Да, он спас меня от смерти.
– Демоны… – хмуро протянул мой собеседник. – Лишь угроза Черной смерти может пересилить боязнь опасности от встречи с чудовищем. Значит, твой друг заслуживает такой жертвы. Тебе повезло с друзьями!
– Сам видишь, быть моим другом – опасное занятие. – Я смотрела прямо в сапфировые глаза. – Не передумал еще насчет нашего соглашении?
Эткин сердито щелкнул зубами. Я даже не вздрогнула. Дракон склонил набок массивную голову, рассматривая меня, словно племенную кобылу, выставленную на продажу.
– Ну, уж нет! – Веселье плескалось в сапфировых глазах. – Ни за что в жизни не пропущу такого приключения. А несколько капель крови лишь надежнее скрепят наше партнерство.
Он посмотрел в ночное небо:
– Звезды светят не слишком ярко, рассвет наступит через пару часов. Нужно немного поспать, если мы хотим выдвинуться в сторону замка Кардиньяк рано утром.
Дракон приглашающее приподнял другое крыло и насмешливо подмигнул. Этот ночлег можно считать заключительным жестом полнейшего доверия, установившегося между нами. Я не стала дожидаться повторного приглашения и уютно свернулась под теплым надежным боком. Эткин опустил крыло, и сразу стало темно и безопасно. А через мгновение крыло снова приподнялось, образуя небольшую щелку, в которую незамедлительно заглянул любопытный драконий глаз:
– Тепло ли тебе, девица, тепло ли, рыжая? – преувеличенно заботливо пропел мой компаньон.
– Не заглядывай в спальни к девушкам, извращенец, – склочно фыркнула я, ногой прижимая крыло обратно, плотно к земле.
В своем необычном укрытии я услышала, как дракон довольно рассмеялся и негромко пожелал мне спокойной ночи.
Я проснулась от свежего утреннего ветерка. Костер давно догорел, угли подернулись серым пеплом. На небольшом холмике, так удачно послужившем пиршественным столом для нашего вчерашнего ужина, не осталось никого, кроме меня. Анабель куда-то исчезла, а дракон… Я перевернулась на спину, вглядываясь в безоблачную синь неба, где разминался дракон. Нет, он не летал, он – парил, распластав огромные крылья и поймав восходящие потоки теплого воздуха. На умопомрачительной высоте он казался не крупнее обычного голубя, весь пронизанный золотистыми солнечными лучами. При каждом плавном повороте ярко вспыхивала на фоне утреннего света его серебристо-серая чешуя. Легкий туман, еще клубящийся в небе, смазывал очертания мощных полукруглых крыльев и длинного хвоста, украшенного гребнем из заостренных пластин. И почему я раньше думала, что летящий дракон должен выглядеть массивным и неуклюжим? Но, вопреки всему, Эткин парил легко, как перо, подхваченное ветром. Он опустился ниже, и я смогла рассмотреть кисточки на ушах и прижмуренные от удовольствия сапфировые глаза. Увидев мое заспанное высочество, дракон насмешливо показал раздвоенный язык. Вдоль обеих щек Эткина шли белые полосы, сильно похожие на человеческую седину и странно не вязавшиеся с его дурашливыми повадками. Надо же, улетел себе спокойно и безответственно бросил меня мерзнуть без спальных принадлежностей. В одной из самых древних книг библиотеки замка Брен мое внимание как-то привлекли стихи давно ушедшего народа. Тогда я абсолютно не поняла смысла странных строк: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня». Теперь становилось ясно, что этому талантливому поэту, похоже, не раз приходилось ночевать под крылом своенравного дракона.
