– Да нет, – встрепенулась Чума. – Как выйдешь на тот берег, так все прямо и прямо. А по времени – не больше часа.
– Вот что, тетушка, – твердо заявила я. – Принеси мне Нурилон, да пришли сюда паромщика. Поплыву-ка я одна, нечего в такие дела лишних людей впутывать.
– Ой, и то верно, – покладисто согласилась любезная родственница.
Белая скала получила свое название за крупные кристаллы соли, облепившие всю каменную поверхность. Узкая тропинка, ведущая к вершине скалы, оставляла желать лучшего. Неровная кристаллическая дорога болезненно резала ступни через тонкую подошву сапог, свет заходящего солнца, прошедший сквозь соль и преломившийся в тысяче граней, слепил глаза. В горле першило от едких испарений. Кожа стала холодной и влажной, поэтому рукоять клинка ненадежно скользила в руке. На вершине скалы никого не наблюдалось. Зато ее хорошо освещало несколько горящих факелов, там и сям криво понатыканных в расщелины между камнями. Устав оглядываться и вздрагивать от каждого шороха, я плюнула на все нервотрепки, выбрала себе обломок соли побольше и уселась на него, закинув ногу на ногу. Повертела головой по сторонам, но так и не обнаружила ничего подозрительного. Хмыкнула, вытащила из-за пазухи большое красное яблоко и с хрустом вгрызлась в его сочную сердцевину.
– Братец, братец, – раздался шипящий, противный детский голосок справа от меня, – посмотри, она нас не уважает и совсем не боится.
– Убить, убить, – отрывисто пролаял второй, более грубый голос.
– Дети, яблочка не хотите? – издевательски предложила я, протягивая в направлении голосов оставшуюся обкусанную половинку.
В ответ зазвучало громкое, рассерженное завывание, подобное звукам ветра, попавшим в бутылочное горлышко, и в шаге от меня возникли две невысокие фигурки, как будто сотканные из дыма факелов. Первая могла принадлежать девочке возрастом не старше десяти-двенадцати лет. Тоненькая, как прутик, гибкостью смахивающая на вертлявую змейку, она оказалась наряжена в камзольчик пронзительно-красного цвета, сплошь обшитый золотыми позументами. Копна длинных белесых волос, разделенных на бессчетное множество затейливых, украшенных красными бантиками косичек, падала на плечи малютки. В руках субтильное существо сжимало странный меч – короткий, широкий, с лезвием, сплошь покрытым витиеватыми знаками. Клинок демона, – я вспомнила иллюстрацию из старинного учебника по оружию. Плохо, очень плохо. Такими клинками могут владеть лишь повелители стихий. В процессе изготовления в металл вплавляется, к примеру, неудержимая сила ветра или яростная вспышка молнии. Гоблин его знает, какая опасная магия жила в этом оружии, которое так не шло к хрупкому девчоночьему запястью. Но становилось ясно: обладатель этого клинка принадлежит Тьме, поскольку такое оружие подчиняется лишь хозяину с демонической сущностью.
Лицо девочки скрывал шелковый белый платок. Малышка подняла бледную ручку, сдернула лоскут дорогой ткани и отшвырнула его прочь. Вот теперь я, кажется, испугалась, причем испугалась по-настоящему, до холодного пота между лопаток, до дрожи в коленках. Недоеденное яблоко комом встало у меня в горле. Девочка не имела лица. Просто бледный ноздреватый кругляш, без глаз, рта и носа, напоминающий недопеченный блин. Оставалось только гадать, откуда шел голос.
– Ну, здравствуй, старшая сестра, – насмешливо произнесло безликое существо. – Какие, однако, вы с братом неприятные – рыжие, суетливые, несговорчивые. Ладно, хоть Ульрих присмирел, лежит себе спокойно на соломе, умирать собирается.
– Где мой брат? – Я почувствовала злость, огнем растекающуюся по жилам.
– В подземелье, – глумливо провыло второе существо, выступая из сумрака.
Судя по более крепкой фигуре, это был мальчик. Какие-либо другие внешние половые признаки у обоих детей отсутствовали совершенно. Второй ребенок, облаченный в черное с серебром одеяние, отличался темным цветом волос и более высоким ростом. Но, похоже, пребывал в том же нежном возрасте, что и его сестра. В руке мальчик сжимал такой же демонический меч.
– Здравствуйте, принцесса Страх и принц Ужас, – вежливо поприветствовала я нежеланных родственников. – Возможно, мы придем к какому-нибудь обоюдно выгодному соглашению?
– Конечно, – мерзко хихикнула Страх. – Умри, а мы, в свою очередь, обещаем тебе, что твой брат будет избавлен от мучений и просто безболезненно уснет навечно.
– Отдай камень, – проскрипел Ужас, указывая на изумрудный кулон, выскользнувший из ворота моей рубашки.
– А ты отбери, – насмешливо предложила я.
– Нельзя. – В голосе принцессы сквозило разочарование. – Если бы не требовалось добровольного согласия, все бы упростилось.
– Упростилось для вас, конечно?
Страх кивнула.
– Но что дадут вам эти камни? – Я не понимала смысла передачи кулонов. – Ведь они настроены на наследника, которому принадлежат с рождения.
– Матушка мудра, она придумает, – продолжал скрипеть Ужас.
– Матушка? Но ваша мать умерла!
– Матушка Ринецея, – недовольно скривилась принцесса. – Что нам родные мать и отец?
Никчемные существа.
– Ах вы, уродцы, – вознегодовала я. – Да как вы посмели поднять руку на своего отца?
– Убить, убить, – гнул свое принц.
– Видно, не силен ты на разговоры, – откровенно глумилась я. Брат и сестра вызывали у меня тошноту своей кровожадностью. – Сидел бы дома, занимался с учителями, глядишь, и избавился бы от косноязычия.
На круглом лице принцессы неожиданно прорезалась щель, наполненная острыми мелкими зубами. Страх раскрыла импровизированный рот и разразилась визгливым смехом. А затем из пасти выскользнул раздвоенный змеиный язык, облизнувший тонкие кровавые губы:
– Глупая! Разве ужас заключается в словах? Это страх может тихонько нашептывать на ухо, а ужас овладевает вами исподволь, поднимаясь из глубины души, и увлекает в бездну безумия, откуда уже нет возврата.
Я внезапно вспомнила кошмарный сон, приснившийся мне на постоялом дворе. Опустошенные земли, обмелевшие реки, вымершие города – и сотни трупов, как ковер покрывающие истощенную почву.
– Ах вы, твари! – Мой голос звучал в унисон с шорохом Нурилона, покидающего ножны. – Ах вы, изверги проклятые. Вы питаетесь человеческими душами, пробуждая ужасы, живущие у нас в сердцах, натравливаете мать на дочь, а сына – на отца. Недаром Чума предупреждала – бойся демона, живущего внутри тебя!
На мертвенном кругляше принца Ужаса открылось бесформенное отверстие, откуда, подобно потоку нечистот, начал выплескивался гадкий смех. Не удовлетворившись этим действием, братец создал один, ярко желтый глаз, подмигнувший мне с самым похабным видом.
– Гляди-ка, – ехидно протянула Страх. – А она вовсе не так глупа, как думает наша дорогая матушка. Дотумкала ведь, что нам чаще всего и руки-то об людей пачкать не нужно, нужно просто вытащить на белый свет пакости, скрывающиеся в их душах. А ну-ка, милая сестрица, посмотри на меня…
