– Но, бабушка, – воскликнула я, – ведь после разрушения внешней оболочки все души возвращаются в твое царство.
– Нет, – покачала головой Смерть. – Все души возвращаются в Обитель затерянных душ, где ожидают часа своего нового рождения. Сейчас Обитель во власти Ринецеи, и я не знаю, что стало с духом Джаспера, какая участь постигла нашего сына Мора. Он не проходил через Портал смерти, его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Так же, как и возлюбленного моей сестры Аолы – короля Грея.
– Род Генриха идет от богини Аолы? – уточнила я.
– Вы с Генрихом дальние родственники. – Бабушка пытливо смотрела на меня. – Вы с ним связаны слишком многими нитями.
– И на что это может повлиять?
– Не знаю… – Смерть пожала плечами. – Я даже не могу точно сказать, какое это имеет отношение к тому «замыканию Кольца», которого так боится Ринецея, но убеждена, что все произойдет не без вашего участия.
– Тетушка Чума тоже говорила о Кольце.
– А, – устало отмахнулась бабушка, – без Ока времени я не в силах что-либо предсказать, а Ринецея видит в нем лишь неясные, туманные образы.
– Почему же ты сама не можешь вступить в открытую борьбу с демоницей и не вернешь себе власть в Обители?
Смерть фыркнула, потом, опустив глаза, тщательно разгладила на коленях кокетливый кружевной фартук. Мне стало стыдно за свои необдуманные слова. Подумать только, я предлагаю пожилой, обремененной различными хлопотами женщине вступить в какие-то опасные военные действия. Видимо, в этот момент мое лицо приобрело настолько сконфуженное выражение, что бабушка угадала мысли, бродившие у меня в голове, и громко рассмеялась. Неожиданно грациозным движением Смерть вскочила с кресла, оборотилась вокруг своей оси и… преобразилась.
Мои глаза вылезли из орбит от удивления. Теперь передо мной стояла прекрасная молодая женщина в черной, опушенной горностаем мантии, с королевской короной на голове. Никакими словами невозможно описать холодной прелести ее тонкого, бледного лица, окаймленного изящной прической иссиня-черных кудрей. Осанка красавицы была исполнена царственного величия.
– Бабушка! – только и смогла я потрясенно пробормотать.
– То-то же! – насмешливо произнесла королева, принимая прежний облик.
– Уф, – облегченно выдохнула я. – Все же сейчас, когда ты в таком облике, наша родственная связь воспринимается естественнее.
– Теперь ты понимаешь, что я не воюю с Ринецеей лично отнюдь не из-за недостатка сил. Смерть не должна открыто принимать сторону добра или зла, явно нарушая законы равновесия. Смерть всегда вынуждена соблюдать нейтралитет, являясь логическим завершением противостояния любых сил.
– Последняя инстанция, – тихонько пробормотала я, но бабушка услышала мои слова и криво усмехнулась.
– Примерно так оно и есть, потому что перед лицом смерти все равны. Но Ринецея сильно нарушила равновесия, пренебрегая законами, установленными демиургами. Поэтому нам с Аолой приходится действовать через вас, своих потомков.
– Замкнуть Кольцо – переломить судьбу – восстановить равновесие добра и зла? – подвела я итог.
– Да, – подтвердила Смерть. – Ты готова это сделать?
Я устало прикрыла глаза:
– Можно подумать, у меня есть возможность отказаться…
Я провела в постели еще два дня. За это время черно-белая комната успела надоесть мне до тошноты. К тому же, мне так и не удалось проследить, откуда в моей спальне регулярно появляется пища, весьма изысканная на вкус, и куда столь же таинственным образом исчезает грязная посуда. Смерть, изначально проявившая столько внимания и участия, больше не приходила. Когда все жемчужинки на балдахине были пересчитаны по десять раз, из роскошного покрывала выдрано немало ниток когтями развлекающего меня кота, я взбунтовалась. Пошатываясь от слабости, я выбралась из ненавистной кровати и, завернувшись в утратившую свой прежний, шикарный вид парчу, осмелилась переступить порог спальни. Ладно хоть, мне вернули золотую маску. Кот, оставшийся за надсмотрщика, жалобно мяукал, следуя за мной по пятам.
– Да тише ты, – шикнула я, осторожно поворачивая дверную ручку и стараясь не производить лишнего шума. – Еще чуть-чуть, и я стану похожей на тебя, буду жрать и спать сутками. А потом так растолстею, что не смогу влезть на спину Беса без посторонней помощи.
Черный кот сердито дернул хвостом, видимо, обидевшись на мое непочтительное отношение к его упитанной фигуре. Но, тем не менее, не отставал от меня, довольно громко цокая огромными когтищами по мраморным плиткам, устилавшим пол. К моему облегчению, дверь оказалась не запертой и легко поддалась нажиму. Мы с котом одновременно, и совершенно одинаковым движением, высунулись из-за отворенной створки. Неровен час, бабушка застукает.
«Вот еще, – недовольно подумала я, – выглядываю тут, как кошка из подворотни. В конце концов, я вроде бы у себя дома и ничего плохого не замышляю. Просто прогуляюсь немного и осмотрюсь». После минутного колебания я плотнее запахнула сползающее покрывало и в сопровождении кота неторопливо побрела по извилистому коридору, пытливо оглядываясь по сторонам.
Коридор казался бесконечным. Длинная вереница массивных колонн, поддерживающих свод, уходила вдаль. Широкий проход, скупо освещенный редкими факелами, утопал в полумраке. Из-за недостаточного освещения я не могла охватить целиком все подробности окружавшей меня галереи и вынуждена была рассматривать выступавшие из темноты детали в тот момент, когда буквально утыкалась в них носом. К моему огромному недоумению, каменный пол оказался засыпан различными мелкими вещицами. Я споткнулась о бронзовый колокольчик без язычка, наступила на раковину с острыми краями, пнула сосновую шишку.
– И что все это значит? – Вопрос предназначался коту, который, распушив хвост, важно вышагивал за моей спиной. – Теоретически предполагается, что ты знаешь все секреты этого странного дома. Мог бы проявить джентльменскую любезность и хотя бы на время переквалифицироваться из надзирателя в экскурсовода.
Но в ответ кот прижал к голове аккуратные черные ушки и зашипел.
Я пожала плечами:
– Ну, и не надо, не очень-то и хотелось. Сама разберусь.
Выдернув ближайший факел из удерживающего его железного кольца, я переместилась поближе к одной из стен и двинулась дальше, изредка на всякий случай касаясь бархатистой декоративной обивки пальцами вытянутой вбок руки. Свет факела и твердая поверхность под рукой придали мне уверенности в себе, и я пошла быстрее. Но коридор все тянулся и тянулся. Куда же он ведет? Одинокая в бесконечной галерее, я ощущала себя песчинкой, занесенной шальным ветром в лабиринт вечности. Я уже жалела, что так неосмотрительно покинула надежный уют черно-белой спальни. Я оглянулась в растерянности, но спасительная дверь осталась далеко позади, затерявшись в плоскости стен. Неожиданно мои пальцы наткнулись на какой-то угол.
– Так, что тут у нас? – Я переложила факел в другую руку и посветила на стену.
