Затаив дыхание, я слушала невероятный рассказ Лионеля.
– Моя мать жива? – с трепетом спросила я, ожидая самого худшего.
– Жива. Она спокойно живет на Поющем острове, но душа ее блуждает во мраке.
– А мой брат?
– Он тоже жив. С первого дня при нем неотлучно находился воспитатель, эльфийский маг и наш близкий родственник. Но вот уже некоторое время от него не приходит никаких вестей, и мы оеспокоены судьбой принца Ульриха. Мы надеемся, что ты сможешь попасть в столицу и встретиться с отцом и братом. Нам кажется, что им очень нужна твоя помощь! – Лионель с надеждой всматривался в мои глаза.
Никогда в жизни мне еще не приходилось принимать решений, от которых зависела бы чья-то участь. Я, совсем недавно считавшая себя брошенной, безродной сиротой, внезапно обрела имя, семью и огромное чувство ответственности.
– Дядя, скажите, неужели проклятье, поразившее моего отца, заставит меня всю оставшуюся жизнь носить маску, скрывая свое уродство от нормальных людей?
– Не знаю, милая племянница, – беспомощно развел руками Лионель. – Но в сокровищнице нашего архимага хранилась волшебная вещь, которую он просил передать тебе. Эта вещь называется Зеркалом истинного облика и отражает красоту души. – Лионель достал из сумки, висевшей у него на поясе, небольшое зеркало в простой железной оправе и протянул его мне.
Дрожащими руками я схватила подарок, сорвала с лица маску и заглянула в стеклянную поверхность.
Лицо, отраженное в зеркале, завораживало чарующей красотой. Высокие нежные скулы, прекрасные зеленые глаза, тонкий точеный нос и губы совершенной формы, похожие на лепестки розы, без сомнения принадлежали эльфийке. Однако упрямая линия подбородка, взгляд, острый, как удар стилета, и властный разлет бровей не вязались с обликом хрупкой беззащитной красавицы. Артефакт показал мне лицо грозной, сильной воительницы, готовой на равных потягаться с любым врагом. И это была я! От неожиданности я чуть не уронила волшебное зеркало.
– Наш маг говорит, что, только обретя свою истинную суть, ты сможешь вернуть свое настоящее лицо, – тихонько шепнул мне Лионель. – Только найдя своего брата-близнеца…
«Брат! У меня ведь есть брат, и возможно, он сейчас в беде». – Мысль полоснула, как удар клинка. Я свистом подозвала Беса, засунула зеркало в карман и вскочила в седло.
– Да гоблин с ним, с лицом! – крикнула я. – Сначала брата найду, а потом и с лицом разберусь…
Бес взял в галоп, да так, что взметнувшийся порыв ветра покачнул эльфа, до самых глаз обмотав полами широкого плаща.
– Сумасшедшая! – донеслись до меня последние слова Лионеля. – Сумасшедшая принцесса!
«Что ж, – подумала я, – Сумасшедшая принцесса – звучит недурно!»
Бес вихрем мчался через лес.
Глава 3
Мне очень хотелось бы узнать – какой садист придумал глупую фразу насчет раннего подъема и божьей благодати? Когда тащишься, не выспавшись, по длинной дороге, в голову приходит совсем другая истина, проверенная на собственном опыте. Кто рано встает – тому весь день спать хочется. Вот так-то оно правильнее будет.
Подбадривая себя подобными рассуждениями, поминутно клюя носом и чуть не вываливаясь из седла, я умудрилась доползти до ближайшего населенного пункта. Городок Бранзон, хоть и не ахти что, но все же насчитывал несколько тысяч жителей и слыл местом, где покупается и продается все, в том числе и нужная информация. В Бранзоне я запаслась продовольствием и, совмещая карту с информацией, полученной от приветливых жителей, спланировала свое путешествие к столице. Путь до Нарроны, столицы одноименного королевства, предстоял не близкий. Больше всего меня подгоняло смутное предчувствие опасности, поселившееся в душе после разговора с Лионелем. Опасности, нависшей над никогда не виденными, но уже такими дорогими моему сердцу отцом и братом. Смогу ли я преодолеть эту опасность, столкнувшись с ней лицом к лицу? Мысль об этом меня в то время не волновала. Надо еще приблизиться к этой опасности. А разрешать проблемы я всегда предпочитала по мере их появления.
Немного отъехав от города, я вступила на совершенно незнакомую мне территорию, потому что никогда еще до этого дня не заезжала в подобные, гоблинами проклятые, дали. Несмотря на подробные инструкции горожан, заключавшиеся в указаниях: «в эту сторону, потом тудысь, а после энтого – да упора налево», – дорога петляла бессистемно. К тому же почему-то совершенно не баловала встречными путниками. Спустя несколько часов мы с Бесом вообще, похоже, остались единственными, кто путешествовал по непонятно от чего обезлюдевшему тракту. Это настораживало. Сначала я, практически не знакомая с жизнью и обычаями сельских жителей, предположила, что день сегодня не торговый, поэтому и людей нам встречается мало. Но чем дальше мы с Бесом в полном одиночестве путешествовали по вымершей дороге, тем больше я убеждалась в нелепости собственных домыслов. Меня, привыкшую доверять собственной интуиции, не раз уже до этого спасавшей от опасных ран, преследовало ощущение неправильности не только необъяснимой безлюдности большого проезжего тракта, но и неестественной тишины леса, окружавшего дорогу. Лес не издавал ни звука. Казалось, все живые существа, обитавшие в нем, затаились в своих укрытиях, с трепетом ожидая чего-то, надвигающегося с неумолимостью смерти. Пристально всматриваясь в обступающие дорогу деревья, я с удивлением заметила, что, несмотря на самый разгар лета, листья на них пожелтели и съежились, будто опаленные дыханьем холодного северного ветра. Стволы деревьев, сплошь затянутые то ли плесенью, то ли паутиной – мгновенно усохли, производя неизъяснимо гадостное впечатление. Пожухлая трава, сменившая свой яркий зеленый цвет на блекло-серый, выглядела так, словно ее присыпал неизвестно откуда взявшийся пепел. Теперь мне стала понятной и давно проявляемая нервозность Беса, на которую я, поглощенная размышлениями, ранее не обращала внимания.
Неожиданно впереди на дороге, окруженное клубами пыли, возникло нечто, движущееся навстречу мне. Оно приближалось с каждой секундой, и вскоре я смогла рассмотреть высокую худую фигуру неопределенного пола, закутанную в потертый черный плащ. Существо гордо восседало на неимоверно костлявой белой лошади. Несмотря на то что, судя по внешнему виду и степени заморенности, лошадь должна была пасть еще как минимум пару часов назад, животное передвигалось с беспримерной резвостью, быстро переставляя длинные жилистые ноги, сливавшиеся в одну размазанную белую полосу. Резкий порыв ветра со стороны приближающейся фигуры принес с собой промозглый холод и страшное зловоние, миазмами своими отравившее воздух до такой степени, что у меня перехватило дыхание. Бес панически заржал и шарахнулся к обочине. Не обращая на нас ни малейшего внимания, чудовищная лошадь проскакала мимо, даже не замедлив стремительного галопа. Поравнявшись со мной, фигура вдруг резким движением руки откинула капюшон черного плаща, до этого мгновения прикрывавший ее голову и явила мне свой бледный лик. Демоническое лицо этой твари в своей крайней степени истощения напоминало череп, обтянутый мертвенной кожей. Ужасные глаза, похожие на красные пылающие угли, глубоко утопали в огромных провалах глазниц. Череп обрамляли длинные патлы спутанных волос, местами иссиня-черных, а местами ослепительно белых. Растрескавшиеся, покрытые язвами губы твари растянулись в гротескном подобии приветственной улыбками, а костлявыми фалангами поднятой правой руки, вытянутой в мою сторону, фигура сделала короткий дружелюбный жест. Меня обдало пронзительным запахом гниющей мертвечины. Желудок взбунтовался, и, не в силах сдержать отвращения, я еле успела свеситься с седла, как меня буквально вывернуло на изнанку. Увидев это, существо рассмеялось громким гулким смехом и умчалось прочь так быстро, что оставалось лишь гадать – правда ли виденная тварь встретилась мне, или же была всего лишь плодом моего утомленного разума.
