— Это нематериальная категория, измеряемая количеством алкоголя в крови ирландца… Или количеством крови ирландца в алкоголе.
Именно в этот момент на горизонте появился доктор Хьюз, которого отнюдь нельзя назвать сильно пьющим человеком.
Что, однако, не помешало ему однажды опоздать на экзамен на целых полтора часа (представьте себе, что мы, студенты, передумали за это время, ведь нам уже хотели назначить другого, куда более требовательного экзаменатора!), войти в аудиторию с бодрой улыбкой и чистосердечно признаться:
— Извините, я просто забыл о часовых поясах, и будильник прозвонил по ирландскому времени.
Он же, если мне не изменяет память, говорил:
— Это какой-то садизм! Ну почему у вас во Франции занятия в университете начинаются в восемь утра? Если бы у нас в Ирландии такое сделали, на первую пару вообще никто бы не пришел — ни студенты, ни преподаватели.
Впрочем, было бы несправедливостью утверждать, что ирландцы только опаздывают. Междугородный автобус, на котором я как-то раз отправилась из Дублина в Корк, отчалил на десять минут раньше. Вроде бы большинство пассажиров было на месте. Ну а кто не успел, тот опоздал.
Еще одна милая деталь национального характера поразила меня в самое сердце. Ни в Дублине, ни в Корке я ни разу не видела, чтобы люди переходили улицу на зеленый свет. Светофоров полно, надо только нажать на кнопочку, зеленый свет тут же загорится, и переходи себе спокойно. Ан нет, народ принципиально ломится на красный. Водители, правда, тормозят не только перед светофорами, но и перед нахальными пешеходами.
Если уж пошла речь о транспорте, как не упомянуть автобусные остановки! Как-то мы с Татьяной Андреевной Михайловой хотели воспользоваться городским автобусом в Корке. Не тут-то было! Ни на одной остановке мы не нашли ни указаний маршрутов, ни номеров автобусов, которые, может быть, иногда здесь останавливаются, ни расписания, ни-че-го. Только какой-то веселенький рекламный плакатик, который предлагал нам выпить пива и не мучиться. Что мы вскоре и сделали.
— Но почему же, — спросила я, — никто нигде ничего не указывает?
— Ирландцы! — невозмутимо ответила привыкшая ко всему коллега. — У них это в крови, видимо, с тех времен, когда их оккупировали англичане. К чужим относятся очень недоверчиво. Кому надо, тот знает, что здесь за автобусы и куда они едут. А чужим этого знать не положено. И еще у них такой принцип: «когда тебя о чем-нибудь попросят, сделай это так, чтобы в другой раз не просили». Вот раньше я иногда спрашивала, как пройти туда-то и туда-то. Так что ж вы думаете? Долго-долго объясняют, потом идешь, идешь и понимаешь, что идешь совершенно не туда, а в противоположную сторону. Причем объясняют очень-очень вежливо…
М-да, конспирация, что поделаешь. Вот еще что вспомнилось.
Как-то раз в МГУ одна девушка делала доклад. И принесла с собой в качестве наглядного пособия карту Ирландии. Показывая ее, она объясняла:
— Обычно на географических картах горы обозначаются коричневым цветом, чем выше, тем темнее, а равнины — зеленым. На этой карте все наоборот.
Вопрос из зала:
— Но почему?!
Ответ был предельно прост:
— Как почему? Ее же рисовали ирландцы!
По мнению специалистов, изучающих ирландскую культуру, все по той же причине ирландцы сами создают себе репутацию людей, с которыми просто невозможно общаться. И даже прикидываются дураками. Я, например, всегда думала, что анекдоты о глупых ирландцах сочиняют и рассказывают англичане, ан нет.
«В Лондоне в паб заходит человек и говорит: «А я знаю новый анекдот про ирландцев!» — «Простите, — говорит ему один из посетителей, — предупреждаю вас, что я — ирландец!» На что вошедший отвечает: «Хорошо, хорошо, я вам потом отдельно объясню». Этот анекдот рассказал моей коллеге именно ирландец.
Самоирония — та же разновидность защиты от посторонних, мол, какой с нас, дурачков-то, спрос? Держитесь от нас подальше, и все будет в порядке у вас и у нас.
Есть еще и такой анекдот, универсальный, который рассказывают про представителей многих стран и про ирландцев в том числе.
Сидит бедно одетый ирландец на берегу залива, смотрит на море. К нему подходит американский турист, бодренький такой, энергичный. Спрашивает:
— Ты что здесь делаешь?
— А ничего.
— А деньги как зарабатываешь?
— А никак. Ну если совсем плохо бывает, беру свою лодку и могу отвезти кого-нибудь из туристов за деньги вон на тот остров. Там очень красиво.
— И много ты их перевозишь?
— Нет, редко кто просит.
— Эх, дурак! Ты бы мог повесить объявление, что катаешь людей на остров, ездил бы туда-обратно по десять раз на дню, заработал бы больше денег.
— А потом что?
— Потом купил бы лодок штук десять, нанял бы лодочников и экскурсоводов, поднакопил денег, создал бы свое турагентство — вон у вас тут красота какая! — турагентство давало бы прибыль… да ты бы мог стать очень богатым человеком!
— А зачем?
— Ну как зачем? Будешь богатый, купишь большой дом, будет у тебя семья, прислуга, машина с шофером, турагентством будет руководить директор, а ты как владелец только денежки будешь получать, тебе вообще делать ничего не надо будет.
— Да на кой это все мне надо? Я и так здесь спокойно сижу на берегу и ничего не делаю.
Такие байки принято рассказывать скорее про жителей Ирландской республики. На севере, в Ольстере, живет много протестантов, в основном шотландского происхождения, что, казалось бы, должно (по крайней мере по представлениям покойной бабушки Нины) означать, что это люди более трудолюбивые и менее расслабленные. Если бы!
Мне довелось бывать на международных конференциях и в Ольстере. Мне и моим коллегам нужно было добираться из домиков, где нас поселили, до Ольстерского университета. В назначенное время мы собирались около наших жилищ и порой, дрожа от ветра и сырости (утром было довольно прохладно), по полчаса, а то и больше ждали, что за нами приедут: нас доставляли к университету на такси. Наконец, когда некоторые, продрогнув до мозга костей, уже начинали отплясывать ирландскую чечетку, чтобы согреться, из тумана неспешно выезжало такси.
Таксистам задавали вопрос: «Почему вы опять опаздываете?» Любая отмазка водителя начиналась со слов «А я думал…». Думали они много чего: например, что мы будем ждать около университета (чего ради?), что мы уже уехали, что… В общем, задумчивые водители строили самые невероятные гипотезы: на зависть научным работникам. Уже упомянутый в прошлой главе Максим Фомин, который занимался организацией этого непростого процесса, обладал редкой выдержкой и спокойствием. Иначе бы местные газеты что ни день, то печатали бы статьи под заголовком «Очередное зверское убийство таксиста…».
При этом, когда машина все-таки до нас доезжала, ее водитель оказывался эдаким милым рубахой-парнем с обветренным кирпично-красным лицом, которого и ругать-то язык не повернется. Он рад вас видеть, не прочь поболтать, одна лишь проблема — понять его совершено невозможно.
