Для думских революционеров дело действительно могло закончиться плохо. В случае если бы 27 февраля правительство и войска проявили бы такую же твердость, как и 26-го, революция была бы подавлена. А то, чем заканчивались для бунтовщиков военно-полевые суды, Керенский и Чхеидзе хорошо помнили по 1906 г.
Организовав беспорядки в Петрограде, Керенский и Чхеидзе пытались устроить в России именно революцию. То есть по классической формуле: провокация с «голодными» рабочими, расстрел «мирной» демонстрации правительственными войсками, вооружённое «восстание», захват мостов, банков, телефонных станций, арест правительства. Цель переворота была однозначной — свержение монархии и провозглашение республики.
Для Прогрессивного блока события февраля 1917 г. были неприятным сюрпризом. Государственная дума не руководила событиями с 23 по 26 февраля, и демонстрации проходили не под думскими лозунгами. Но к вечеру 26 февраля стало яс но, что революция Керенского потерпела поражение. Призывы «Долой самодержавие!» не нашли поддержки ни в армии, ни в народе, а главное, они не были политически осуществимы. Безволие властей, отсутствие единого командования, свободная революционная агитация в войсках посредством «братания» рабочих с солдатами привели к хаосу, создали опасную ситуацию для общественного порядка в столице. Но с точки зрения общегосударственного устройства Российской империи, с точки зрения монархического строя — события в Петрограде не представляли опасности. Возвращение в Петроград Императора Николая II или даже посылка им верных воинских частей восстановили бы порядок в столице в считаные часы. Для организаторов беспорядков нужно было придать перевороту какие-то легальные формы. Для этого нужно было вернуться под лозунги Государственной думы и выдвинуть на первую роль легального руководителя, пользующегося авторитетом в военной верхушке. Так на политической сцене вновь появился М. В. Родзянко с главным требованием Прогрессивного блока — Ответственного министерства. А. Ф. Керенский и его левые соратники предполагали использовать это старое требование лишь для направления революции в новое русло.
Вечером 26 февраля М. В. Родзянко встретился с А. Ф. Керенским и Н. С. Чхеидзе в помещении Государственной думы. В. Б. Станкевич пишет, что «Родзянко говорил по прямому проводу с фронтами»
.
Мы знаем, что именно в это время в Ставке были получены телеграммы Родзянко. Таким образом, можно считать, что вечером 26 февраля 1917 года переворот вступил в новую, «легальную», стадию, и главным действующим лицом, конечно, фиктивно и, конечно, временно, становится Родзянко. Ставка была готова подавить революцию Керенского, но не переворот Родзянко. Именно поэтому Керенский был вынужден пойти на союз с Родзянко, так как без его участия революция была бы неминуемо подавлена.
Со своей стороны Родзянко и стоящий за ним Прогрессивный блок понимали, что они могут прийти к власти, воспользовавшись беспорядками, вызванными Керенским. Для этого надо было убедить князя Н. Д. Голицына обратиться к Государю с просьбой об отставке, а затем добиться от Государя «призвания лица, которому может верить вся страна, и поручить ему составить правительство». Конечно, таким лицом должен был быть сам Родзянко. Таким образом, 26 февраля 1917 г. Родзянко примкнул к революции и начал прикрывать её действия авторитетом Государственной думы. В своих мемуарах М. В. Родзянко этого не скрывал, признавая, что, «конечно, можно было бы Государственной думе отказаться от возглавления революции, но нельзя забывать создавшегося полного отсутствия власти и того, что при самоустранении Думы сразу наступила бы полная анархия»
.
Начиная с 26 февраля М. В. Родзянко начал проявлять кипучую активность. Однако это была активность совсем иного рода, чем активность А. Ф. Керенского. Днём Родзянко бомбардировал звонками окончательно растерявшегося генерала С. С. Хабалова, спрашивая того, «зачем кровь», и доказывая, что бомбы в войска кидают городовые. Родзянко также звонил генералу Беляеву, предлагая ему разгонять толпы при помощи пожарных. (Вещь технически невозможная в 1917 г.)
Ближе к вечеру М. В. Родзянко прибыл к князю Н. Д. Голицыну и стал предлагать ему уйти в отставку. Н. Д. Голицын отказался и показал М. В. Родзянко папку с текстом указа о прерывании занятий Государственной думы. Но тотчас же предложил Родзянко встретиться с лидерами фракций, чтобы «столковаться». Так, правительство, постоянно демонстрируя свою слабость и свою нерешительность, укрепляла позиции мятежников.
М. В. Родзянко и Прогрессивный блок стремились привлечь честолюбивого генерала М. В. Алексеева присоединиться к перевороту. 26 февраля на совещании с членами императорского правительства в Мариинском дворце член Прогрессивного блока В. А. Маклаков выдвинул кандидатуру М. В. Алексеева на должность главы правительства с диктаторскими полномочиями
.
Именно в ночь с 26 на 27 февраля генералитет Ставки активно включился в процесс свержения Императора Николая II с престола. Керенский много лет спустя после описываемых событий утверждал: «Русскую революцию сделали не революционные партии, а генералы». Керенский знал, что говорил.
27 февраля 1917 г. Понедельник. Царская Ставка. Могилёв
В понедельник утром 27 февраля утром Государь отправился по обыкновению в штаб, где, по свидетельству А. А. Мордвинова, «оставался чрезвычайно долго»
.
Кстати, снова поразительное расхождение с царским дневником: «Был недолго у доклада»
.
Утром 27 февраля генерал М. В. Алексеев сообщил Д. Н. Дубенскому, что ночью пришли известия из Петрограда: в столице «войска переходят на сторону восставшего народа»
.
Во время доклада Алексеев передал Императору Николаю II телеграмму М. В. Родзянко, в которой тот требовал восстановить работу Думы и «немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною вашему величеству во вчерашней телеграмме»
.
Известия из Петрограда тяжело подействовали на Государя, который 27 февраля был «заметно более сумрачен и очень мало разговорчив»
.
27 февраля Император Николай II приказал генерал-адъютанту Н. И. Иванову двигаться на Петроград с преданным ему воинским отрядом Георгиевских кавалеров.
Вечером 27 февраля генерала М. В. Алексеева вызвал по прямому проводу Великий Князь Михаил Александрович, которого весь вечер 27 февраля усиленно обрабатывал Родзянко
. Председатель Государственной думы убеждал Великого Князя подействовать на Государя и убедить его согласиться на Ответственное министерство. Родзянко даже предлагал Михаилу Александровичу совершить прямую измену своему державному брату и принять на себя верховную власть. Великий Князь Михаил Александрович от участия в подобном государственном перевороте отказался, но позвонить в Ставку согласился.
Великий Князь просил М. В. Алексеева доложить Государю, что он считает необходимым роспуск совета министров и назначение во главе правительства лицо, пользующееся уважением в широких слоях населения, поручив ему составить кабинет по его усмотрению. По мнению Великого Князя, таким лицом мог бы стать князь Г. Е. Львов
.
