Другая примечательная черта Аксума — каменные троны, которые строились для богов, чтобы те могли на них отдыхать. Они могли использоваться царями и судьями во время публичных церемоний. Обычно они сделаны из отдельных каменных плит, сложенных вместе.
В Эфиопии сохранилось очень мало скульптур. Среди недавних находок — интересная статуя сидящего человека. На постаменте помещена южноаравийская надпись. Статуя испещрена отверстиями — вероятно, первоначально она была инкрустирована камнями. Для этой статуи характерно сильное влияние месопотамского искусства. Во время тех же раскопок были найдены разные статуэтки быков. И наконец, в нашем распоряжении имеются и другие скульптурные изображения, южноаравийское происхождение которых подтверждается южноаравийскими надписями на них. Особенно интересны фигурки сфинксов.
Рельефы представлены резьбой по камню. Из этих предметов искусства наиболее известным является изображение львицы из Гобедры. Доктор Франчини привлек внимание историков к наскальным граффити в горах Эритреи: в них отчетливо заметна стилизация, изображены в основном животные — быки и горный козел — излюбленная «модель» жителей юга Аравии.
Из живописи ничего не сохранилось, кроме нескольких цветных рисунков в пещерах, на которых изображены и люди и животные. В Адулисе и других частях плоскогорья были найдены разные образцы гончарного искусства, украшенные местными орнаментами, которые используются и в наши дни.
В заключение можно сказать, что наиболее развитой и независимой сферой местного искусства была архитектура. Семитский элемент в ней сначала оказывался навязанным, чтобы потом, в свою очередь, подчиниться более прогрессивному влиянию извне.
Эпилог
Ход истории Древнего Ближнего Востока привел к разделению семитской культуры и образа жизни народа семитской группы — экономические и политические обстоятельства развели семитов по разным землям и поставили в разные жизненные ситуации. К северу от Аравийской пустыни аккадцы, проникнув в Месопотамию, обнаружили там людей другого происхождения, носителей более высокой культуры, поэтому они позаимствовали некоторые особенности организации общественной жизни, литературы и искусства. В другом конце семитского мира, на Африканском континенте, эфиопы, вскоре отрезанные от своих собратьев, оказались изолированными и попали под влияние специфики территории, на которой они жили. Ни хананеи, ни древние евреи, ни арамеи не избежали определенных изменений и проникновения в их культуру различных элементов извне. Наоборот, их земля, место постоянных перемещений племен и народов и завоеваний, стала благодаря постоянному влиянию одного народа на другой, одной культуры на другую олицетворением переменчивой истории Ближнего Востока. Только арабы были защищены нищетой пустыни и сумели сохранить на протяжении веков собственный образ жизни.
Тем не менее термин «семитский» не является пустой абстракцией или чисто лингвистическим определением. При всем многообразии ситуаций и событий семитам свойственны и некоторые неизменные элементы и качества.
Основным связующим звеном является язык. Органическое единство семитских диалектов было бы очень трудно объяснить, если не упомянуть о близких отношениях между народами, которые на них говорили.
Другое связующее звено — география. Семитские народы жили в соседстве не только изначально, но и постоянно.
Географическая общность — не обычное внешнее обстоятельство. Она является основой общей социальной жизни, наличие которой представляется вполне естественным в единой среде обитания и при условиях, сложившихся в зоне, откуда началась историческая экспансия. Семиты, как мы видели, упоминаются в самых древних источниках как кочевники Аравийской пустыни, вырывающиеся из нее, проникающие в окружающие регионы и оседающие там. Это и аккадцы, которые жили в Месопотамии еще в 3-м тысячелетии до н. э., и амореи, которые в начале следующего тысячелетия основали ряд государств в Палестине, Сирии и Месопотамии. Это также древние евреи и арамеи, несколькими веками позже пришедшие, чтобы заполнить исторический вакуум, оставшийся после ухода «народов моря» в Палестине и Сирии, и арабы, значительно позже вышедшие из пустыни, чтобы начать завоевание мира.
Кочевники, и это было неизбежно, несли с собой черты своей первобытной культуры. И мы предпринимали попытки найти в древней социальной системе Аравийской пустыни примерные признаки стадии развития, через которую должны были пройти семитские народы. Мы также пытались реконструировать, пусть и приблизительно, политическую и религиозную сферы жизни этого общества. В результате выяснилось, что в той или иной степени некоторые их особенности сходны с характерными для политических взглядов, верований или ритуалов, законов и даже культуры разных народов. «Кочевническое наследие», которого самого по себе недостаточно, чтобы объяснить историческое и культурное развитие этих народов, все же является весьма важным при объяснении этого развития, и данный элемент мы назвали семитским.
Другие связующие звенья были выявлены при изучении пантеонов: у разных народов оказалось очень много богов с соответствующими именами или характеристиками, большое число сходных обычаев и ритуалов. Так же как и общие лингвистические, совпадающие культурные черты оправдывают наше отношение к этим народам как к некой общности. При этом мы, конечно, не отрицаем расхождения, появившегося в ходе исторического процесса с изменением условий и среды обитания и под влиянием внешних воздействий.
И наконец, есть связи, объединяющие семитские народы не только друг с другом, но и с другими народами Древнего Ближнего Востока. Было бы ошибкой не рассматривать их на основании того, что эти народы не являются выраженными семитами. Нелишне проверить, не присутствуют ли у них элементы, которые могут рассматриваться как семитский вклад в историю цивилизации.
Существует одна черта, характерная для всего Древнего Ближнего Востока, определившая отношение людей к своему существованию. Это господство религии над всеми остальными сторонами человеческой жизни, для которых она является источником вдохновения. Такое отношение соответствует определенной философии истории, которая трактует мир как единую теоцентрическую систему.
Нет никаких сомнений в том, что эту концепцию разделяли семитские народы. Возможно, она более характерна для оседлых народов, а не для жителей пустыни, но это вопрос лишь степени и нюансов, а не отрицания отчетливо заметного явления.
Семитская история, литература, право и искусство обязаны своим происхождением, содержанием и способом выражения религии. Что касается истории, мы видим подъем и распространение идеи универсального царства под эгидой бога, народ которого господствует над другими. Литературные тексты полны историй о богах и их деяниях, а человек играет в них лишь ограниченную, подчиненную роль. В законах, которые считались данными свыше, гражданское и религиозное право сплетены воедино. Искусство не только обязано религии вдохновением, но само его существование зависит от нее, что доказывает отсутствие предметного искусства в Израиле.
Понятно, что семитские народы разделяют мироощущение, которое в общем формирует окружающая среда. Но пошли ли они дальше? Смогли ли они сделать свой специфический вклад в культуру?
