Кротов вскинулся и резко повернул голову в сторону Гурова. Лицо его мгновенно закаменело, и он процедил сквозь зубы:
– Андрюху не трогай, полковник. По-братски прошу. Ему и так досталось по жизни. Ты же сам все видел… А тут еще я… Мне не стоило втягивать его в свои дела, но я не знал, куда еще податься… Выходит, он – соучастник? Да? Но ведь если бы он и хотел остановить меня, все равно не смог бы… Я заплачу за все, что сделал, полковник. По всей строгости закона. Но Андрюха…
– Мы не тронем Бабикова, – заверил Виктора сыщик. – Его имя даже не всплывет. Я обещаю.
– Спасибо.
Кротов облегченно перевел дух, после чего откинулся на спинку сиденья и замолчал. За все оставшееся время пути до управления задержанный больше не произнес ни слова. Молчали и оперативники. Солнце медленно, но неумолимо поднималось над горизонтом, окрашивая в светлые тона крыши высотных зданий. Начинался новый день.
В кармане Гурова негромко пиликнул мобильник. Он достал трубку и бросил взгляд на дисплей. Это была СМС от жены. «Вылетаем в следующую среду. В четверг буду в Москве. Точное время прибытия сообщу позднее. Надеюсь, ты найдешь время меня встретить?»
Лев покосился на сидящего рядом Кротова. Виктор застывшим безжизненным взглядом буравил какую-то абстрактную точку прямо перед собой.
«Конечно, – отписался в ответ Лев. – Ведь ты для меня важнее всего», – и сунул мобильник обратно в карман.
«Девятка» остановилась напротив парадного входа в здание Главного управления.
– Не хочешь заехать еще куда-нибудь, прежде чем окажешься за этими стенами? – обратился полковник к Кротову. – Потом такой возможности уже не будет.
– Это куда, например? – недоуменно взглянул на него Виктор.
– Например, на могилу дочери.
– Ее могила здесь, полковник, – качнув головой, постучал себя закованными в наручники кулаками по груди Кротов. – Других не бывает. Если я приму твое предложение, то буду вынужден признать, что это не так.
– Ну ладно, – Гуров не стал спорить. – Тогда пошли.
Он первым выбрался из салона. Кротов дисциплинированно последовал за ним. Оброненная черная бейсболка так и осталась валяться на заднем сиденье. Крячко покинул «девятку» последним. Облокотился на раскрытую дверцу и потянулся в карман за сигаретами. Гуров обернулся на напарника, и Станислав устало махнул рукой:
– Я догоню!
Щелкнув зажигалкой, он закурил, наблюдая за тем, как Кротов в сопровождении полковника Гурова медленно и обреченно поднимается по ступенькам крыльца.
Эпилог
– Ты чего целый день трубку не берешь? Я тебя чем-то обидел, Стас?
Крячко даже не обернулся. Медленно склонившись, он опустил на могилу поверх многочисленных свежих венков букет ярко-бордовых роз и спросил:
– Как ты меня нашел?
Гуров приблизился и встал рядом с напарником. День выдался сегодня особенно жарким, и полковник позволил себе снять пиджак. Кобура с торчащей из нее рукояткой табельного оружия была выставлена на всеобщее обозрение.
– Ну, я же сыщик, – улыбнулся Лев. – Причем с отменной интуицией. Или ты забыл об этом?
– Знаешь, почему ее звали мадам Бордо? – спросил Станислав, коротко кивнув на большое гранитное надгробие. – Вернее, почему она сама выбрала для себя такой псевдоним?
– Не знаю. Наверное, была поклонницей Брижит Бардо.
– Нет, дело совсем не в этом. Она любила бордовые розы… Когда-то, лет двадцать назад, у нее был молодой человек. Первая любовь… Ради него она и приехала в Москву из какой-то далекой провинции. Он позвал, и она приехала. И он встретил ее на вокзале с букетом. – Крячко не отрывал глаз от могилы. – С огромным букетом бордовых роз. Это были первые цветы в ее жизни… Потом мужчины дарили ей много цветов, в том числе и розы… Но бордовых больше не дарил никто и никогда.
– Откуда ты все это знаешь? – удивился Гуров.
– Она сама мне рассказывала.
– А что случилось с тем парнем?
– Я не знаю, – хмыкнул Крячко. – Вот об этом она не говорила, хотя я не раз интересовался. Хотел понять, какие мужчины способны тронуть ее сердце… Но она только отшучивалась. – Он сделал несколько шагов назад, в последний раз бросил взгляд на могилу и отвернулся. – Ладно, поехали. Раз уж ты меня нашел… А чего названивал? Пожар?
– Почти. Новое дело. Подробностей я еще не знаю, – пожал плечами Гуров. – Вроде гоп-стопники обчистили прямо на улице какую-то крупную шишку. То ли из прокуратуры, то ли из военного министерства. Орлов рвет и мечет. Требует нас на ковер.
Сыщики неторопливо двинулись по узкой тропинке к выходу с кладбища. Крячко машинально натыкался взглядом почти на каждое надгробие.
– Ну, раз требует… А что с невестой Конева? Ей сообщили?..
– Нет, – тяжело вздохнул Лев, – она еще не знает. Миссия возложена на меня. Встречаюсь с ней сегодня вечером на вокзале. Не хочешь подменить напарника?
– Не, – поморщился Станислав. – Такие разговоры не для меня.
– И это говорит человек, который знакомился с женщинами на похоронах? – улыбнулся Гуров.
– Так то были незнакомые женщины. Не надо путать кислое с пресным, Лева. И потом… Это было всего один раз.
– Один раз?
– Ну, два… Или три… У меня в то время был нелегкий период в личной жизни.
– А когда он у тебя был легким?
– Да иди ты! – Станислав первым миновал черные кладбищенские ворота и решительно проговорил: – Все. Тема закрыта. И предупреждаю на будущее… Раз у тебя такая уникальная память, Гуров, я вообще перестану с тобой чем-либо делиться. Замкнусь в себе, и слова от меня не дождешься.
– Я мечтаю о таких временах. Но, боюсь, не доживу.
Крячко насупился и молча направился к своей старенькой «девятке».
– До управления хоть подкинешь? – окликнул напарника Лев. – А то моя машина все еще в ремонте.
– Садись, – буркнул Станислав, занимая место за рулем.
«Девятка» тронулась с места. Минут десять оперативники ехали в полном молчании.
– А знаешь, как я первый раз с ней познакомился? – не выдержал Крячко.
– С кем? – Гуров едва сдержал улыбку.
– С мадам Бордо.
– Наверное, в ее заведении…
– А вот и нет! Там вышла очень забавная история… Мне было лет двадцать пять. Вернее, как раз должно было исполниться двадцать пять. Через три дня… А я завис у одной знакомой… Случайно заехал на пять минут, а в итоге остался до утра. Ну, такое случается, сам понимаешь…
– Понимаю, конечно.
Гуров откинулся на спинку сиденья и смежил веки. Крячко продолжал рассказывать, но он под его монотонное бухтение как-то незаметно погрузился в состояние дремы.
