– Да-а-а… Дела! «Бордель-маман» на посту директора школы? Чую, что и в первой ситуация ничуть не лучше. Разве что Митрофонько на этот счет не раскололся. Ну гадючник! Ну гадючник!.. Ладно, едем в ЦРБ. Аудиозапись Петру сбрось – пусть пошевелит мозгами, с кем ею поделиться – с комитетом Госдумы или с Минобразом.
Вскоре опера припарковались у запертых ворот райбольницы, огороженной уже ветховатой «ахтыркой» в человеческий рост. Пройдя через отдельную калитку на территорию, приятели огляделись, чтобы сориентироваться, куда им идти. Прямо перед ними высился двухэтажный корпус в форме каре, справа и слева чуть дальше виднелись еще два длинных одноэтажных корпуса, а еще один такой же – в самом конце двора, в зелени кленов и тополей. Не сговариваясь, опера пошли к двухэтажному как наиболее представительному и солидному. И не ошиблись – на стене перед просторным вестибюлем висели таблички, одна из которых извещала о том, что именно здесь находится администрация лечебного учреждения, на другой – что здесь роддом и гинекология, на третьей – что здесь лаборатории, процедурные и физиотерапевтические кабинеты, а также блок больничных палат повышенной комфортности.
Войдя в холл, где в центре помещения за столом сидела бабуля-вахтерша в белом халате, визитеры, предъявив свои удостоверения, осведомились: а как бы им найти главврача данного медучреждения? Та охотно ответила, что кабинет Серафима Дмитриевича находится в этом корпусе на втором этаже, но вот пройти к нему можно только в специальных бахилах. Кинув в шкаф автомата по пятирублевке, опера достали из пластмассовых мини-контейнеров синие сплюснутые закорючки бахил. Натягивая их на туфли, Крячко не смог не приколоться:
– Блин! Чувствую себя Золушкой, которая расколупала свои три орешка, понадеявшись достать из них классный прикид… А на деле-то что нам с тобой досталось? Всего по паре бахил. Бал отменяется! И где же справедливость?!
Наблюдая за ними, молоденькая медсестра, которая только что спустилась со второго этажа, жизнерадостно рассмеялась. Оглянувшись, вахтерша попросила:
– А, Ниночка, ты здесь? Проводи, пожалуйста, мужчин к Серафиму Дмитриевичу. Ой, он у нас такой стро-о-гий! Еще и не со всеми будет разговаривать… – громким шепотом сообщила она операм.
– Не волнуйтесь! – мило улыбнулся Стас. – С нами общаются даже те, что от рождения глухонемые. Иные и пташками весенними щебечут!
Они пошли следом за медсестрой Ниной и, увидев на лестничной площадке между этажами щит объявлений, не смогли не задержаться, поскольку им в глаза бросился текст весьма неожиданного содержания: «Медосвидетельствование изнасилованных проводится два раза в неделю (вторник и пятница) с 16 до 18 часов, в порядке живой очереди. Предварительной записи нет».
– Вот это объявленьице! – воскликнул Гуров и взглянул на Нину: – У вас что, здесь это так часто происходит, что приходится потерпевших выстраивать в очередь?
Прокомментировал прочитанное и Станислав:
– Где-то нам что-то похожее уже встречалось. Но я тогда подумал, что это какое-то местное дурошлепство крайне редкого формата. А оказывается, это и здесь бытует. А почему всего два раза в неделю и всего два часа в день? Что за бред?
– Ну-у… Так было решено руководством гинекологического отделения… – смущенно заговорила Нина – было заметно, что обсуждать подобные темы она стеснялась.
В этот момент со второго этажа по ступенькам затопала худая, как доска, женщина лет пятидесяти в белом халате, с лицом типичной злыдни. Недовольно зыркнув в сторону оперов и медсестры, «злыдня» язвительно пробурчала противным, визгливым голосом:
– Ты бы поменьше лясы точила с кем не положено, а больше бы своей работой занималась… Там больные ждут!
– Антонина Хасановна, тетя Зина попросила проводить людей к Серафиму Дмитриевичу. Хорошо, я сейчас же пойду в палату!
Махнув операм рукой, девушка торопливо стала подниматься дальше. Когда те ее догнали, она тихо шепнула им:
– Ну, все теперь! Будет меня пилить без передышки, мегера чертова! Это она у нас заведует гинекологией. Не дай бог попасть к ней на прием! Особенно на освидетельствование… У-у-у!.. Это мрак и ужас!
Они вошли в приемную, где престарелая красотка усердно накрашивала ногти. Нина постучала в дверь с табличкой «Гл. врач С. Д. Пыльчанин», из-за которой донеслось:
– Войдите!
При виде двух явно не хилых мужиков, которые продемонстрировали ему свои «корочки» чрезвычайно серьезной «конторы», Пыльчанин с неожиданным для своих телес проворством поднялся на ноги и, поприветствовав гостей, вознамерился даже заказать секретарше что-нибудь типа чая или кофе. Но визитеры предложение отклонили: первым делом – работа, и только работа! Этот демарш хозяина кабинета несколько огорошил – начало встречи никак не гарантировало, что ее завершение произойдет на оптимистичной, дружественной ноте.
– Так какие ко мне будут вопросы у представителей органов внутренних дел? – без энтузиазма в голосе поинтересовался он.
– Первый вопрос – о состоянии водителя ДРСУ Чумарова. Что там с ним? – Лев вопросительно взглянул на Пыльчанина.
Тот, огорченно вздохнув, сообщил, что данный гражданин скончался около четырех утра, поскольку доза употребленного им метилового спирта оказалась крайне высокой. Следующий вопрос визитеров касался того, насколько доступны для всякого желающего данные о лицах, зараженных ВИЧ. Удивленно хмыкнув, тот отрицательно потряс головой:
– Эта информация попадает под категорию врачебной тайны, поэтому она не может быть предоставлена кому попало. А почему, простите, вас заинтересовал этот вопрос?
– Вы в курсе, что все четыре жертвы маньяка были носительницами ВИЧ? – спросил Крячко, изобразив жест, достойный плаката времен Гражданской войны «А ты записался добровольцем?».
Даже не будучи физиономистом, по гримасе, появившейся на лице хозяина кабинета, можно было догадаться, что это он знал. Выдержав паузу, Пыльчанин наконец-то решился подтвердить:
– Ну-у… Знал. Но почему этот факт мог заинтересовать следствие?
– Элементарно, Ватсон! – суховато пошутил Гуров. – Если бы маньяк нападал на первых встречных, то тогда носительниц вируса он мог бы не встретить вообще. А у него все четыре жертвы – как на подбор. Значит, по какой-то причине он охотился за ними целенаправленно, хорошо зная, у кого ВИЧ-статус положительный. Но если этот человек не медработник – хотя и это можно допустить, – то откуда он мог взять подобную информацию? Только из базы данных учреждений здравоохранения. Итак, хотелось бы знать, каким образом могла произойти такая утечка?
– Постойте, господа! – Пыльчанин только что не подпрыгнул на своем кресле. – Среди жертв маньяка – одна женщина из Ореховского района. А у наших инфекционистов информация только о горбылевских носителях и больных.
– А почему так? – уточнил Станислав.
– Видите ли, – с ноткой ликования (ура, пронесло!) выдохнул главврач, – у нас база данных – своя, районная, а у них – кустовая. У ореховских, кроме своих, данные есть по нашему району, Сазанскому, Михайловскому, Дороговскому и Ключаринскому. В конце концов, такую информацию можно раздобыть из областной базы данных. Вот такие, понимаете ли, варианты…
