— А зачем? — Не понял полковничьего расклада Борзяк.
Полковник, довольно хмыкнув, промолчал, продолжая идти вперёд.
Вскоре они вышли на аллею, где суждено было произойти главным событиям. Аллея была пуста, лавочки свободны.
— Летят перелётные птицы в небесной тиши голубой
Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой
А я остаюся с тобою, моя дорогая страна,
Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна
— Всё правильно, тогда тоже эта песня звучала. Сейчас я появлюсь, а Воронцов уже в кустах сирени засел, — волнуясь, прошептал Борзяк, со всей силы дёргая за рукав полковника. — Чего мне делать-то теперь?
— Успокойся, чуть рукав не оторвал. — Полковник был невозмутим. — Пойдем, с тобой, вчерашним, поговорим. Эким ты франтом вчера вырядился, одна кепка, чего стоит!
Полковник и Борзяк подошли к читающему газету человеку. Язёв тронул за плечо вчерашнего Борзяка.
— Чего надо? — Ощерился двойник Василия.
— Уходи с миром, иди, откуда пришёл, — Полковник вытолкнул вперёд Борзяка, с которым недавно переместился в 1939 год. — Поговори сам с собой, думаю, он тебя быстрей послушается.
— Иди, — Василий сделал шаг к своему двойнику, — Я — это ты, только ты — вчерашний, а я — сегодняшний. Так получилось, уходи, чтобы беды не вышло. Уходи, ради Тани уходи!
— Ну, хозяин — барин, — Василий, ещё недавно стоявший у стенда газеты «Гудок», повернулся и неспешно пошёл прочь, насвистывая «Мурку».
— И я вчера «Мурку» насвистывал, — шёпотом сообщил полковнику Борзяк.
— Так это и есть ты, чему же тут удивляться? — полковник посмотрел на часы, — пора, Вася, пошли к другу твоему, Воронцову.
Но тот и сам уже, почувствовав, что спланированный сценарий нарушен, выбрался из кустов и недоумённо поглядывал на двух Борзяков. Один спокойно стоял возле незнакомых Сергею людей, другой же, насвистывая блатной мотивчик, двигался по направлению к Нескучному саду.
— Что здесь происходит? — Воронцов уставился на оставшегося Борзяка.
— Тебя выручать пришли, — хмыкнул Василий, — ты даже себе представить не можешь, чем вчерашнее перемещение для тебя закончилось.
— Сергей Воронцов, кажется? — решил вмешаться Язёв, — Василий обратился с просьбой помочь вам, и вот мы здесь.
— Немец идёт. Отто, который молодой! — Борзяк увидел в начале аллеи человека в элегантном белом пиджаке и чёрных брюках.
— Через несколько минут ещё один фон Шлёсс появится. Тот, который с напарником на встречу торопится? — Спросил Василия полковник.
— Так точно, они вон в те кусты незаметно проникнут и засядут там, — Борзяк взглянул на часы, — минут через пять они заявятся.
— Тогда по местам, — скомандовал полковник, занявший наблюдательный пост под высокой липой, — Благонравов и Куорчкин сели на скамейку и играют в карты. Савчук, ты спи на лавке, будто пьяный. Бутылку пустую брось в ногах. А как увидишь фрицев, приподнимись, и лоб кепкой утри. Понял?
— Понял, — Савчук кивнул головой.
— А мы с Василием и Сергеем в кустах сирени будем находиться. — Полковник щёлкнул пальцами. — По местам. Начинается самое интересное!
Примерно через минуту из-за поворота появился скучающий блондин с ярко алой розой в петлице белого пиджака. Аккуратно смахнув пыль с лавки, он попробовал сидение на ощупь, не окрашено ли? После этой процедуры он все-таки рискнул усесться на лавочку. Минуту спустя, на аллее появился милиционер в белой гимнастёрке и синих брюках-галифе. Важно шествуя, молодой круглолицый крепыш время от времени вынимал из кармана брюк маленький белый платочек и старательно вытирал обильно потевший лоб.
— Огурцов! — Узнал крепыша Борзяк. — Только довоенный. Он тебе, Серёга, вчера на спину, как рысь таёжная набросился. Из-за него ты в ихний околоток и угодил.
— Смотри-ка, к моим орлам прицепился, — занервничал Язёв.
Благонравов и Курочкин, игравшие в карты, тоже заметили патрульного и, убрав колоду, выжидательно смотрели на него.
— Играем в азартные игры в общественном месте? — Огурцов спрятал платочек в карман гимнастёрки и извлёк оттуда большой чёрный свисток. — Пройдёмте в отделение милиции для наложения штрафа.
— Дружище, мы из НКВД, — прошипел взъерошенный Курочкин, — У нас и удостоверения есть, вот посмотри.
— В отделении разберёмся, кто, откуда! — Грозно рявкнул Огурцов и со всей силы дёрнул за руку Курочкина.
Очкарик выронил папку, из которой вывалились два пистолета ТТ.
— Огнестрельное оружие при себе имеем? — Огурцов со всей силы дунул в свисток. — Вы арестованы! Руки в гору!
— Всё, как вчера, только исполнители другие. — Толкнул в бок Сергея Борзяк. — Сейчас напарник Огурцова появится, и опять та же канитель закрутится. Только Отто фон Шлёсс на встречу к самому себе что-то не торопится.
— Вмешаться нужно, пока не поздно, — повернулся Сергей к Язёву.
Но полковник уже выскочил из кустов и рванул к милиционеру.
— Огурцов, мать твою, оставь моих людей в покое, — полковник навис над милиционером и вещал с высоты своего внушительного роста, — я на тебя твоему капитану Мухину рапорт напишу. Мигом из столицы в славный город Задрищенск переведён будешь. А ну, давай, дуй отсюда! У меня тут операция!
Полковник выставил перед Огурцовым огромную, как ковш экскаватора пятерню, в которой была зажата раскрытая красная книжечка.
— Слушаюсь, товарищ майор! — Огурцов повернулся на каблуках и строевым шагом отправился восвояси.
— А вы, орлы, — полковник ткнул пальцем в Благонравова и Курочкина, — Возьмите с собой Савчука, который видел, как были одеты вчерашние супостаты, и марш, прочёсывать прилегающие к аллее зелёные насаждения.
В ту же секунду троица исчезла. А полковник, сделав знак Воронцову и Борзяку приблизиться, опустился на скамеечку, где, открыв от изумления рот, восседал спортивного вида блондин в чёрных брюках и белом элегантном пиджаке.
— Как вам у нас, в СССР? — Язёв похлопал иностранца по плечу. — Как вам наша красавица Москва.
— Москва — очень красивый город! — восторженно ответил Отто фон Шлёсс, смахивая невидимую соринку с лацкана белого пиджака, — А что это сейчас здесь происходило?
— Учения. Да, да учения, — Язёв истово потряс головой, — учимся защищать покой иностранных граждан от них же самих.
Вдруг на полутёмную от нависших древесных ветвей аллею выскочили два человека. Один был одет в костюм, на другом красовалась вязанная шерстяная жилетка неопределённого цвета и черные поношенные брюки. В руках у них были пистолеты.
— Стреляй, Курт, иначе будет поздно, — срывающимся голосом крикнул человек в жилетке, и сам подал пример, выстрелив по кустам.
