— Да ладно, чего там, — медик был смущен. — Сделаем все, как надо. Не догадается, ручаюсь! Вот только мои санитары, как они будут с ним разговаривать? За ним ведь нужен уход. А мои люди не знают русского языка.
— За это не беспокойтесь! Я пришлю сюда своего человека. Это мой помощник, он фольксдойч, переселился в Германию незадолго до войны. Раньше жил в Прибалтике. По-русски говорит отлично. Заранее благодарен вам, господин доктор! — вытянув руку в нацистском приветствии, Отто вышел прочь из смрадного помещения госпиталя.
На улице его уже ждала машина, на которой его подчиненные везли раненного русского офицера. Солдаты стояли рядом с автомобилем и курили.
— Как вы посмели курить в присутствии вашего начальника?! — заорал на них Отто. — Ты! — он ткнул в грудь одного. — Немедленно заводи машину, мы едем домой. А ты, — Отто ткнул в грудь другого солдата. — Сейчас же берись за наш передатчик. Курт должен выйти на связь и доложить обстановку.
Говоря, «едем домой», Отто имел в виду небольшую опрятную избу, которую он сам выбрал себе для постоя на ближайшее время. Там его уже ждал ужин, приготовленный хозяйкой. Фон Шлёсс любил и ценил комфорт. Даже находясь на войне, он не собирался отказываться от своих пристрастий.
Умывшись и скинув надоевший за день китель, Отто набросил на плечи любимую домашнюю куртку из мягкого бархата. Он уже усаживался за стол, когда раздался еле слышный стук в дверь.
— Кто там еще, на ночь, глядя? — недовольно пробурчал немец, на всякий случай, доставая «Вальтер» из кобуры.
— Староста местный пришел. Он еще днем приходил, да вас не застал, — доложила Марфа, хозяйка избы, где квартировал фон Шлёсс. — Пустить прикажете?
— Ну что ж, проси, — разрешил Отто.
— Хай Гитлер! — гаркнул вошедший представитель новой сельской власти, нестарый еще мужик с черной окладистой бородой. — Здравия желаю, ваше превосходительство! — подобострастно кланяясь, продолжил приветствие староста.
— Здравствуйте, здравствуйте, Иван Фокиевич, кажется? — слегка поморщившись, поздоровался и Отто.
— Так точно, Конюков Иван Фокич, я, — староста обрадовано закивал головой.
— Выпьете, Иван Фокич, закусите? — Отто фон Шлёсс приглашающим жестом указал на накрытый стол. — Да раздевайтесь же, присаживайтесь, экий вы нерешительный, — Отто приоткрыл дверь. — Марфа, еще один прибор для нашего гостя, уважаемого Ивана Фокича!
«Теперь вот придется ужинать в обществе этого вонючего скота. Интересы службы обязывают тесно общаться с подобным контингентом» — подумал про себя немец, продолжая приветливо улыбаться гостю.
— Ваше превосходительство, я уж сразу к Вам, все знают, что Вы тут самый главный начальник, не то, что этот господин Кнопф, комендант наш, — льстиво начал староста.
— Да вы пейте, пейте, закусывайте, господин староста. Немецкий шнапс плюс русская, как это у вас говорится, закусь? Точно, закусь! Этот симбиоз заставляет организм работать, как часы. А так же наполняет наше усталое тело энергией жизни, — рассуждал фон Шлёсс, наливая в рюмку старосте вместо шнапса самогон. Шнапс Отто берег исключительно для себя.
— Так вот, Ваше превосходительство! — староста был ободрён, что его усадили за стол и потчуют, как дорогого гостя, — Пришел доложить Вам, что сын Евдокии Мироновой, Петька, с партизанами якшается. Как ночь наступит, он, сейчас, со двора шмыг, и к лесу бегёт. Я, Ваше превосходительство, сам наблюдал, лично, как говорится, проверил. Два раза туда он шастал, точно вам говорю. В лесу у них шайка-лейка краснопузая действует. Так вот, этот Петька, сопляк двенадцатилетний, все этим разбойникам доносит, чего у нас в округе деится. Подрывает, щенок, основы нового порядка нашего. Вот значится как, ваше превосходительство! Форменный шпиён, а ведь по виду не скажешь, пацан совсем! — староста закончил и, шмыгнув носом, уставился на пачку немецких сигарет, которую Отто извлек из кармана куртки, собираясь закурить.
— Дозвольте одну сигареточку, Ваше превосходительство, уж очень они ароматные у вас. Как курнешь, будто одеколону какого нанюхался, — староста, выпив уже третью рюмку, смотрел на немца с подобострастием.
— Конечно, конечно, Иван Фокич, берите всю пачку, а вам завтра еще распоряжусь прислать. Вы — представитель нового немецкого порядка, не к лицу вам самокрутками чадить. Вы же не голодранец какой-нибудь колхозный, — Отто поднялся из-за стола и приоткрыл окно. В комнате становилось душно. — А позвольте узнать, Иван Фокич, что же вы с Кнопфом-то не поделили? Вы же ко мне явились, а, по идее, могли бы и ему всё доложить. Он же комендант местный, и в его обязанности входит работа с местным населением.
— А я, Ваше превосходительство, ходил, ходил, а как же не ходить. Мы власть местную уважаем. Да, я ему про Таньку Петелину рассказал. У ней брат — командир в Красной армии. В том годе, на Первомай приезжал, в форме по деревне шлялся, капитан он, ваше превосходительство, точно вам говорю. Я к Кнопфу пришел, а он там с переводчиком, учителем нашим школьным, в шахматы играет. Я ему докладываю, ну, про Таньку и брата ее, командира красного, а переводчик переводит, значит. Ну, думаю, сейчас он мне рейсмарок выдаст, как по закону новому положено, за информацию о врагах рейха, значит.
— А он? — Отто уже начал уставать от этого зануды-старосты, хотя и выслушал его с пользой для себя. В голове Отто уже рисовал свой новый план, план очередной операции.
— А он, ваше превосходительство, засмеялся и выгнал меня взашей, еще свиньей русской обозвал. Ни единой рейсмарочки не дал, а я так старался, — староста, чуть не плакал от обиды.
— А теперь вы, уважаемый Иван Фокич, желаете получить награду, вполне заслуженную, замечу, награду, которой вас лишил обер-лейтенант Кнопф?
— Так точно, ваше превосходительство, — староста переминался с ноги на ногу, явно не собираясь уходить.
— Хорошо, я завтра распоряжусь, получите за две новости сразу. Хотя, ладно, я сейчас напишу записку с требованием выплатить вам установленную законом сумму, — фон Шлёсс взял карандаш.
— Ваше превосходительство, простите меня, дурака, но известий-то было три!
— Как три, помилуйте Иван Фокич? Вы донесли на некую Татьяну Петелину. Брат, мол, ее красный командир, год назад ходил по деревне в форме. Ну ладно, пусть это будет первая новость. Вторая — это про связника партизанского отряда, сына Евдокии Мироновой, Петьку. А где же третья новость?
— Как где? — предатель чуть не плакал. — А про партизанский отряд в лесу? Это разве не информация?
— Но помилуйте, Иван Фокич, об этом отряде вся округа знает. И мы тоже прекрасно осведомлены. Сейчас нет времени их уничтожить, а скоро этому отряду придет конец. Так что, за отряд великая Германия платить отказывается, — Отто уже почти смеялся.
— Ваше превосходительство, — не унимался староста.
— Ну что еще? — немцу уже надоел этот жадный мужлан.
— Ваше превосходительство, дозвольте в счет оплаты за верную службу забрать одну из коров. Ее зовут Зорька. Беленькая такая, с черными пятнами по бокам. Она сейчас стоит на сборном пункте для скота, туда со всей округи коров согнали. Я там недавно был, сразу её приметил.
