— Это точно, не до запросов сейчас. Кто будет ефрейтора какого-то проверять? Никто. Мне на слово поверят, — Антон согласно кивал головой. — Но, чтобы этот хам язык за зубами держал, а то я за себя не ручаюсь.
Василий угрюмо промолчал, понимая и принимая правила игры, в которой им теперь предстояло участвовать. Антон тоже замолчал, откинувшись на подушку.
Отто фон Шлёсс достал из папки два машинописных листа и протянул по одному экземпляру Василию и Антону.
— Что это? — Зубарев взял лист и быстро пробежал его глазами. — Да это же….
— Да, это расписка о добровольном сотрудничестве с германской армейской разведкой «Абвер», — немец протянул Зубареву изящную черную ручку с золотым пером. — Что вы так смотрите, Антон, я же должен отчитаться о своей работе перед вышестоящим начальством. Обычная рутинная процедура. Только и всего.
Зубарев, чертыхаясь сквозь зубы, подписал бумагу и передал перо Борзяку. Тот поставил свою закорючку, даже не удосужившись прочитать бумагу.
— Теперь вы оба работаете на великую Германию и на меня лично. Дальнейшие инструкции получите в день проведения операции «Уход». Осталось дождаться, когда Антон окончательно встанет на ноги.
Глава 8. ОПЕРАЦИЯ «УХОД»
«Ночь выдалась лунная! Это хорошо, очень хорошо», — фон Шлёсс смотрел в бинокль на лежащую внизу деревню. С пригорка её было хорошо видно, вот она, как на ладони. Майор невольно залюбовался сказочным пейзажем. В серебристом лунном свете крестьянские домики выглядели уютными и милыми. Ни звука не доносилось снизу, еле слышное дуновение ветерка, и опять все тихо. Погода просто сказочная, легкий морозец, то, что надо.
Отто фон Шлёсс подозвал к себе Борзяка и Зубарева.
— Повторим все еще раз. По моей команде вы бежите вниз к деревне, к дому Евдокии Мироновой, — немец указал на дом рукой в тонкой кожаной перчатке. — Её сын Пётр — связной партизанского отряда. Во всяком случае, так утверждает местный староста. Я со своими людьми обеспечу вашему побегу шумовое сопровождение. Стрельба, крики, прочешем деревню, но вас, понятное дело, не найдем. После этого спектакля ваш побег будет смотреться более впечатляюще. Партизаны поверят вам, да и Пётр скажет свое веское слово. Ведь мы будем вас искать. Для полноты картины придется вас, Антон, ранить в руку.
— Меня? — Зубарев непонимающе взглянул на майора. — Это еще зачем?
— Для вашей же пользы, — немец усмехнулся. — При бомбежке эшелона Вы тоже были ранены! Партизаны подтвердят, что от немцев Вы пришли тоже раненным. Все сходится. Кто будет разбираться, почему почти два месяца вермахт выхаживал вас так заботливо? Вы попали в плен в бессознательном состоянии. Ефрейтора Мигуна поймали позже. При поимке ефрейтор дрался, как лев. Это, кстати, святая правда. Так вот, вас обоих хотели склонить к сотрудничеству с новым режимом. Вы, как истинные патриоты своей Родины, отказались. Со дня на день вас должны были расстрелять. Вы, естественно, бежали, мы, естественно, стреляли. Не волнуйтесь, стрелять будет мой снайпер, опытный парень, спортсмен. Особого вреда он вам не причинит. Пуля пройдет навылет, задев мягкие ткани.
Антон подавленно молчал.
— А что нам делать дальше, когда попадем в отряд? — подал голос Борзяк, он же Мигун.
— Хороший вопрос! Учитесь, Антон! — немец назидательно поднял указательный палец вверх. — Вы — офицер, а ваш напарник — уголовник, а соображает не в пример лучше вас.
— После попадания в партизанский отряд, вы должны будете проявить себя. Для этого лучше всего подойдет рейд в эту деревушку. Завтра вечером я прикажу Кнопфу арестовать Евдокию Миронову и ее сына Петра, обвинив обоих в помощи беглецам, то бишь вам. Через три дня будет назначена казнь, их должны будут повесить. Но не успеют, за день до назначенного срока, вошедшая в деревеньку группа партизан при вашем непосредственном участии, Василий, освободит их. Бой вам предстоит не трудный, отряд Кнопфа сейчас находится на переформировании. Здесь, в деревне не больше двадцати человек, включая самого Кнопфа. Уничтожьте всех, вместе с их командиром. Этот бездельник ни на что не способен, настоящая обуза для великой Германии, — майор усмехнулся. — Я же в этот день уеду в штаб, и не буду иметь к происшедшему здесь никакого отношения, — подумал про себя Отто фон Шлёсс.
Зубарев и Борзяк переглянулись.
— Что же дальше? — подал голос Антон.
— По прибытии к партизанам, сразу же доложите командованию, что немцы готовят операцию по разгрому вашего партизанского отряда. Эти сведения точные, вы узнали о планах немцев, находясь во вражеском тылу. Партизаны просто вынуждены будут идти на прорыв к основным частям Красной армии, чтобы попытаться сохранить людей. О времени отхода отряда вы найдете способ дать мне знать, сделав вылазку в деревню. Кто-нибудь один из вас. Скорее всего вы, Василий, найдёте способ встретиться со мной в доме, где я квартирую, — немец в упор посмотрел Борзяку в глаза.
— Я всё понял, вот только не ясно, под каким предлогом я покину отряд и рвану в деревню. Так же не понятно, как мы с Зубаревым окажемся живыми? Ведь, как я понимаю, сообщив время отхода отряда и путь, по которому он будет отступать, мы наведём ваших псов прямо на себя! Как же мы уцелеем, ведь нас перебьют вместе со всеми, кто там разбирать-то будет? — теперь Борзяк бросил взгляд на немца.
Но фон Шлёсса вопрос не смутил.
— О том, как я планирую вывести вас из-под удара, я сообщу вам при личной встрече. Мотив вашей отлучки из отряда я уже продумал. Вы должны будете поквитаться с местным старостой. Он, ведь, активно сотрудничает с нами, предавая односельчан, сообщает сведения об их родственниках, военнослужащих Красной армии, — фашист зябко передернул плечами. — Все-таки русская зима разительно отличается от зим, к которым он привык у себя дома, в Германии. Это ещё не так холодно, и он тепло одет. А что говорить о солдатах вермахта, валяющихся сейчас в госпиталях с обморожениями? Вот кто отведал настоящего русского мороза!
Отто задумался. Вчера под вечер к нему опять завалился этот пьяница, обер-лейтенант Кнопф. Как обычно, сильно выпив, он начал костерить на чем свет стоит германское командование и тыловых «крыс», к коим относил и майора Отто фон Шлёсса. Потеряв изрядную часть своего отряда в стычках с партизанами, Кнопф всю вину за случившееся, возложил на абверовца. Попытки сформировать отряд полицаев из пленных бойцов Красной армии, тоже не увенчались успехом. Желающих служить новому германскому порядку оказалось крайне мало. Даже местное население мужского пола, по разным причинам уклонившееся от службы коммунистам, приходя устраиваться на службу в полицию, не сдавали Кнопфу и его помощникам свои советские паспорта, сообщая о том, что де утеряли их ещё до прихода немцев.
— Даже эти предатели в глубине души верят в возвращение коммунистов! Даже сейчас они продолжают бояться советскую власть, уповая на то, что, имея какой-то документ, можно попытаться скрыться от наказания за предательство! — орал, брызгая пьяной сивушной слюной, обер-лейтенант, с каждой неделей всё более теряя человеческий облик.
