— Меня нет, ни для кого нет! — рявкнул он с порога адьютанту.
Нарком достал большой хрустальный бокал и до краёв наполнил его коньяком. Выпив, постоял секунд десять, закрыв глаза. Закусывать Берия не стал. Пусть придет хмель, его мозг исправно работал и в хмельном состоянии. Выпив, Берия раскрепощался, наружу выходили самые скрытые и дерзкие желания. Схватив трубку внутреннего телефона, он дождался ответа дежурного офицера.
— Эй, ты, как там тебя? — нарком быстро пьянел, речь его становилась всё бессвязнее. — Возьми машину. Двух олухов в штатском, да поезжайте на Садово-Черноусскую улицу, в дом творческой интеллигенции. Заберёшь оттуда балерину Аду Станскую, и доставишь ко мне, в дом свиданий, всё понял?
— Так точно, товарищ Берия.
— Исполняй, — министр вышел из кабинета и направился вниз, по лестнице.
Выйдя во внутренний двор, Берия забрался в автомобиль и поехал в небольшой уютный особняк, закреплённый за его ведомством. В этом особняке главный чекист проводил приватные встречи. Халуи в погонах доставляли туда и зрелых женщин, и совсем молоденьких девушек, не спрашивая их согласия. Удовлетворив свою скотскую похоть, Берия одаривал сговорчивых и жестоко карал строптивиц.
* * *
Автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился у подъезда Станской. Сидящий за рулём офицер еле заметно кивнул своим товарищам, давайте, мол. Двое в штатском неторопливо вышли из авто и направились в подъезд, пешком поднялись на второй этаж и остановились перед дверью квартиры Ады. Один, тот, что повыше, отошёл к лестнице, второй же, сняв шляпу, осторожно прильнул ухом к двери.
В квартире тихо играла музыка, очевидно, работало радио. Чуткое ухо человека у двери уловило, как женский голос напевает модную песенку и еле слышно плещется вода в ванной комнате.
— Моется, голуба. Личную гигиену наводит, — криво усмехнулся незваный визитёр.
— Звони, давай, начальство ждать не любит. Велено доставить цыпу поскорее, — хмуро приказал высокий мужчина, судя по всему, старший по званию.
Коренастый водрузил шляпу на голову, слегка откашлялся и нажал кнопку звонка. С минуту никто не подходил к двери. Человек в шляпе опять позвонил, на сей раз, длинная звонкая трель была услышана хозяйкой квартиры.
— Иду, иду, кто там? — раздался за дверью игривый женский голосок.
— Это из театра! Записка для актрисы Станской, — голос у коренастого оказался неожиданно приятным.
— Сейчас, сейчас, — дверь приоткрылась, на пороге стояла молодая женщина с мокрыми, длинными волосами, закутанная в махровое полотенце. — Давайте записку.
— Сначала пройдём внутрь, — коренастый и его товарищ бесцеремонно ввалились в квартиру, оттеснив хозяйку.
— Что всё это значит? Безобразие, что вы себе позволяете? — женщина рассерженно взглянула на коренастого. — Я не знаю, кто вы, но мой друг, он известный журналист…
— Об этом позже! — прервал её коренастый. — Сейчас, оденьтесь. Вы поедите с нами. Это вопрос решённый.
Тот, что повыше, молча, достал из кармана красную книжечку и, не раскрывая, показал её Станской. Лицо женщины побелело, руки, державшие у горла завязанное узлом полотенце, стали легонько дрожать.
— Я ни в чём не виновата. Уверяю вас, товарищи. Густав — знаменитый журналист, антифашист. И вот мы…. И вот я… — принялась бессвязно лепетать женщина.
— Одевайтесь же! — потерял терпение коренастый. — Ваша дальнейшая судьба зависит от вашего поведения.
— Может быть, вы выйдете, или хотя бы отвернётесь? — смущённо проговорила Ада, — Я же женщина. Я стесняюсь, наконец!
— Не положено! — незаметно подмигнув высокому, рявкнул коренастый нарочито строгим голосом. — Мы должны видеть вас! Вдруг вы попытаетесь бежать, или соберётесь покончить с собой?
— Боже! Какие глупости, — преодолевая смущение, Ада скинула полотенце и лёгкой походкой балерины прошествовала к платяному шкафу.
Под восхищёнными взглядами мужчин она принялась тщательно одеваться. Надев красивое нижнее бельё, подаренное ей Ленцем, Станская придирчиво осмотрела себя в зеркало. Точно так же придирчиво рассматривали женщину две пары возбуждённых мужских глаз, неотрывно наблюдавших за каждым её движением. Ада, скосив глаза и заметив возросший интерес к своей персоне, не отказала себе в удовольствии, слегка подразнить незваных гостей. Нарочито медленно одевая и застёгивая чулки, она поочерёдно вытянула вверх свои длинные ноги. Насладившись произведённым эффектом, она легко скользнула в огненно красное лёгкое платье. Наряд балерины завершали длинный плащ молочного цвета и шикарные лакированные туфли на высоком каблуке.
Ада первая вышла из подъезда дома и элегантно впорхнула в салон авто, заняв место рядом с водителем. Выскочивший шофёр галантно открыл и закрыл за ней дверь автомобиля. Высокий и коренастый, сопя, полезли на заднее сидение. «Ничего, цаца, — злобно подумал коренастый, рассчитывавший, усадив даму рядом с собой на заднее сидение, хорошенько потискать её во время поездки. — Хозяин наиграется, и нам тебя отдаст. Вот тогда поглядим, как ты запоёшь!»
Автомобиль нёсся по вечерней Москве, не обременяя себя соблюдением правил дорожного движения. Пару раз дежурившие на постах регулировщики включали авто зелёный свет вместо следующего по очереди красного, а во время проезда мимо перекрёстка отдавали проезжающим честь. Наконец, автомобиль плавно притормозил перед ажурными металлическими воротами небольшого красивого особняка. Через секунду выскочивший дежурный в строгом чёрном костюме впустил автомобили внутрь маленького дворика, предварявшего вход в дом.
— Прошу вас, — водитель, быстро покинув своё место, помог Аде выйти из машины. — Пойдете, вас уже ждут.
Он подхватил Аду под руку и провёл по белой мраморной лестнице в сам особняк. Внутри была ещё одна лестница, она вела на второй этаж здания. Спутник Ады помог ей подняться и довёл до высокой двери, ведущей в огромный круглый зал. В середине зала стоял небольшой круглый стол, сервированный на две персоны. Царивший в зале полумрак успокаивал. Горящие на столе четыре высокие свечи были убраны в изящный, явно антикварный, канделябр, выполненный настолько изумительно, что у Ады дух захватило. Юноша и девушка в древнегреческих одеждах стояли друг против друга, взявшись за руки. По краям композиции были размещены сами свечи. Ада невольно залюбовалась этой великолепной вещью, и, пораженная стояла, скрестив на груди руки.
— Работа неизвестного фламандского мастера. Древняя штуковина, но смотрится красиво, — раздался хрипловатый голос почти у самого уха Станской. — Вы не находите, Ада?
— Вы кто? — хлопнув от неожиданности глазами, вопросила Ада, величественным жестом убирая волосы со лба.
— Я всего лишь смиренный слуга красивых женщин, — молвил толстячок, подходя к столу. — Не желаете покрепиться, или балерины не едят после шести вечера?
— Почему же? — удивилась Ада. — Балерины не едят в день выступления, а сегодня я в театре не задействована, и могу себе позволить есть, что душе угодно.
