— Так за чем же дело встало? — мужчина отодвинул стул, приглашая Аду сесть за стол. — У меня меню получше, чем в том ресторане, который вы недавно посещали со своим другом Густавом Ленцем.
Ада удивлённо вскинула голову, пристально всматриваясь в лицо незнакомца. Сейчас, несмотря на царящий в зале полумрак, она узнала в нём Лаврентия Бирию. Он несколько раз бывал на балетах в большом театре, обычно занимая одну из лож. А в эту минуту он сидел перед ней, Адой, в чёрном двубортном костюме, скрывавшим его полноту. Уголки губ опущены вниз, пронзительные тёмные глаза, смотрящие поверх пенсне, подёрнуты похотливой поволокой. Аду передёрнуло от ужаса и отвращения, она догадывалась, что через некоторое время должно было с ней произойти. Москва полнилась слухами о разнузданных сексуальных оргиях, которые устраивал Берия в свободное от государственных дел время.
— Густав Ленц — известный журналист, пламенный антифашист, большой друг Советского Союза, — тихо пролепетала Станская, боясь поднять глаза на собеседника. — Мы познакомились после «Лебединого Озера», он был очень галантен.
— Кого же вы танцевали в этом замечательном балете? — живо поинтересовался толстяк, поправляя указательным пальцем сползающее с носа пенсне.
— Я, я танцую в мимансе, я не прима. Если вы имеете в виду исполнительниц главных партий, то я, не из их числа, я… — Ада запнулась и замолчала.
— Танцуете где? — переспросил Берия, наклоняясь через стол, поближе к Аде.
Она почувствовала, как от него пахнет смесью терпкого пота, перегара и одеколона «Шипр».
— В мимансе. Это балетная массовка, — Ада сильно смутилась, но предпочла не приукрашивать своё место в балетной иерархии театра.
— В массовке?! — удивлённо воскликнул нарком. — Да, что они там, у вас в Большом, с ума, что ли посходили? Держать такую женщину в массовке!
Ада молчала, не зная, как реагировать на реплики этого странного человека.
— А знаете, что, Ада? — Берия легко для своей комплекции вскочил из-за стола — Станцуйте мне что-нибудь из вашего репертуара. А то, так много дел, что не успеваешь насладиться искусством. Балет, опера, драматические постановки, проходят мимо меня. Даже не помню, когда я в последний раз смотрел кино.
— Что? Прямо сейчас станцевать? — ошеломлённо спросила Ада.
— А чего тянуть? Вы — артистка балета, я — зритель, — Берия хлопнул в ладоши. — Просим, просим!
— А, была, не была, — подумала Станская, сбрасывая прочь туфли на высоких каблуках.
Свой летний плащ Ада небрежно бросила на спинку стула, оставшись в ярко алом сильно укороченном платье.
— Хотя бы хлопайте в ладоши! Подайте мне такт, — крикнула Ада хозяину особняка. — Я же танцую без музыки, а мне необходимо чувствовать ритм!
Берия азартно забросил на стол низко свисающий край скатерти и принялся старательно выбивать ладонями по столешнице зажигательный ритм лезгинки.
— Ассса! — зычно возопил нарком, не прекращая своего занятия.
Ада старательно продемонстрировала весь арсенал балетных па и пируэтов и, пролетев в длинном шпагате ползала, оказалась прямо перед столом. Эффектно поклонившись, Станская ждала реакции единственного зрителя, и она последовала незамедлительно. Лаврентий Берия подскочил к Аде и сильным движением поднял стройное тело танцовщицы.
— Началось, — подумала Ада с ужасом и не ошиблась.
Берия, рыча, как дикий зверь, потащил девушку в соседнюю комнату, оказавшуюся роскошной спальней. Посредине изысканно отделанной малахитом огромной комнаты стояла гигантская кровать, куда Лаврентий и бросил свою жертву. Ада, закрыв глаза, не сопротивлялась. Это ещё больше распалило наркома. Властными и сильными руками он схватил девушку за талию и перевернул её вниз лицом. Затем, сграбастав за плечи, поставил жертву на колени, уперев лицо Ады в ослепительную белизну простыней. Остервенело урча и царапая тело девушки, нарком властно и грубо делал своё дело. Ада, закусив губу и закрыв глаза, терпеливо ждала, когда закончится это грязное надругательство. Она едва не теряла сознание от боли и унижения. Каждое движение похотливого самца заставляло Аду содрогаться от отвращения. На столе назойливо звонил телефонный аппарат, но вошедший в раж Берия и не думал останавливаться. Ада, опершись на локти, дожидалась, когда любовный пыл наркома иссякнет. «Как искусен и умел в любовных ласках Густав, так груб и неуважителен этот похотливый скот», — думала Станская, испытывая всё более ощутимый рвотный позыв. Но к счастью, скоро всё закончилось. Толстяк, довольно хрюкнув и шлёпнув Аду по ягодицам, оттолкнул её от себя. Брезгливо взяв двумя пальцами алое платье, Берия небрежно бросил его девушке.
— Ну, кто лучше? Чекист или писака? — Берия стоял перед Адой уже одетый.
Она лишь едва слышно всхлипнула, слёзы текли по её лицу.
— Тэрпи, казак, атаманом станэшь! — Берия повернулся и вышел из спальни, бросив через плечо. — Жду за столом, красавица!
Ада подождав, когда за наркомом закроется дверь, стремительно вскочила с постели. «Бежать, немедленно бежать отсюда», — повторяла она, как заведённая. Быстро надев платье на голое тело, девушка остановилась в нерешительности. Больше одевать нечего. Красивое нижнее бельё, чулки, всё изодрано в клочья похотливым животным. Туфли и плащ остались в зале, где стоит накрытый на двоих стол. Ада взглянула на большие напольные часы. Изящно отделанные малахитом они мерно тикали, отсчитывая время. Почти час ночи! Ну, и куда прикажите идти в такое время, на чём добираться до дома? Ада решительно надела изорванное снизу платье и, как была босая, направилась в зал. За столом уже сидел Лаврентий Берия. Он улыбался, как ни в чём, ни бывало, разливая шампанское по фужерам. Станская подошла и уселась на предложенный ей стул.
— Лучезарная Ада! — Берия встал и поднял вверх свой фужер. — Разрешите выразить вам своё восхищение! Я просто сражён вашим блестящим выступлением. Я не высоколобый театральный критик, а простой зритель. А у нас, в СССР, артисты работают для простых зрителей! Для рабочих, колхозников, трудовой интеллигенции, людей в погонах, а вовсе не для эстетствующих придурков, которые окапались в руководстве вашего театра и держат таких балерин в мимансе.
Ада во все глаза смотрела на наркома, хлопая длинными ресницами.
— От кого в театре зависит ваше продвижение в примы? От худрука, от директора, главного режиссёра, главного балетмейстера? — Берия, чокнувшись с Адой фужером, выпил своё шампанское. — Ну же, госпожа Станская помогайте мне. Я не силён в вашей балетной иерархии.
— От заведующего постановочной частью.
— Кто таков?
— Мельский. Артур Моисеевич Мельский, — выпалила раскрасневшаяся от вина Ада.
— Ах, Мельский? — Берия криво усмехнулся, — Сейчас!
Нарком поднялся и подошёл к изящному столику, на котором стоял чёрный внушительных размеров, телефонный аппарат. Встав возле него, Берия по памяти набрал номер.
