— Это всё эмоции! — Фон Шлёсс пренебрежительно махнул рукой. — Война закончена, теперь мы просто партнёры в одном предприятии. Я — прогрессивный немецкий журналист Густав Ленц, прошу тебя только об одном. Информация о деятельности профессора Линке, ты должен поделиться со мной сведениями о его разработках. Всего-то. Даже и говорить не о чем.
— Эта информация засекречена. Я не имею к ней доступа, — попытался обмануть немца Зубарев. — Почти все исследования свёрнуты из-за недостатка госфинансирования. У государства нет денег на науку. Страна должна сначала подняться из руин, а уж потом думать о научных открытиях.
— Вот как? — Отто недоверчиво сощурил левый глаз и, наклонив голову, пристально взглянул на Антона. — А вот лихой чекист Мигун утверждает обратное. Вахтанг Дадуа, курирующей разработку необыкновенного прибора, добился для своей группы особых условий. Работы, которые под его руководством проводит Иван Фридрихович Линке, финансируются в полном объёме. Что ты на это скажешь, друг Антон?
Антон тяжело вздохнул и промолчал. «А Мигун то не так прост, как хочет казаться, — подумал Зубарев, — тихой сапой всё уже разузнал и успел поделиться информацией с немцем».
— На вашем месте, я бы не доверял Мигуну. — Антон в упор посмотрел на Отто. — Мигун, он же бывший уголовник Борзяк по кличке Вася Шалый — страшный, жестокий и беспринципный человек! Якшаясь с ним, вы наживёте себе большую беду. Я пока не могу понять, но, уверен, что в этой игре он преследует какие-то свои цели. Очень далёкие, и от ваших, и от моих. Ваших разоблачений, Отто, Мигун не боится. Сейчас не 1941год, и он не у вас в плену. В послевоенной стране царит разгул бандитизма, органы с ног сбились, пытаясь справиться с этой напастью. Мигун давно, если бы хотел, удрал бы из Москвы от греха подальше, но он продолжает оставаться здесь и носить форму офицера МГБ, рискуя быть раскрытым, зачем? Задумайтесь об этом. Вы напрасно связались с уголовником, да ещё с таким ухарем, как Васька Шалый.
Отто фон Шлёсс надолго задумался. Закрыв глаза, он силился принять решение, и, наконец, нашёл его.
— Ты, Антон, у меня в руках! — Отто погрозил Антону пальцем, предостерегая того от возможных возражений. — Твоя расписка о сотрудничестве с Абвером хранится в надёжном месте. Если со мной что-нибудь произойдёт, она тут же будет отправлена по почте в аппарат Лаврентия Берии. После этого тебе не поздоровится, согласен, товарищ Зубарев?
— Да уж! — Антон не весело усмехнулся. — Расписку даже не будут проверять на подлинность. Меня расстреляют в течении недели.
— Но не будем доводить до этого! — Отто ослабил галстук на вороте белоснежной сорочки. — Давай будем сотрудничать на взаимовыгодных условиях. Ты, Антон, как начальник охраны Дадуа, являешься доверенным лицом Вахтанга. Так, или нет?
— Так, — ответил Антон, не вполне понимая, куда клонит немец, — Дадуа доверяет мне, и Линке хорошо ко мне относится. Я всегда внимателен к просьбам старика.
— Это очень хорошо! — обрадовался Отто фон Шлёсс. — Тогда поступим так! Ты достанешь мне чертежи конструкции Линке и часть, заметь, часть кристаллов, на которых работает этот чудесный аппарат.
— Это невозможно. — Антон сделал круглые глаза. — Профессор хранит кристаллы времени в специально изготовленном контейнере, и мне кажется, что этот контейнер где-то у себя прячет сам Вахтанг Дадуа. А обмануть Дадуа очень тяжело.
— Тогда Дадуа нужно устранить. — Фашист щёлкнул пальцами. — Раз, и нет Дадуа! Операцию поручим Мигуну.
— Бог с вами, поднимется такой переполох! — Антон замахал руками.
— Твои предложения, Антон, — фон Шлёсс предоставил слово Зубареву.
— Я вхож в лабораторию профессора. Вахтанг иногда заставляет нас, офицеров охраны, помогать профессору в качестве лаборантов, — Антон обильно потел и часто вытирал лицо платком. — У Линке есть, так называемые, опытные образцы, устройства, которые он использует в своих повседневных опытах.
— Смелее, смелее, мой друг! — ободрил Антона фон Шлёсс, от волнения переходя на «вы». — Развивайте свою мысль дальше!
— В этих устройствах есть какое-то количество кристаллов времени, — продолжил Антон. — Профессор с разрешения Вахтанга оставил их у себя для проведения повседневных исследований. Крупицы породы малого размера и учёту подлежат весьма условно. Я могу попытаться похитить какую-то их часть. Что касается чертежей, то взять их не представляется возможным. Как я уже говорил, профессор доверяет мне. Часто, во время работы он держит развёрнутые чертежи прибора на своём столе. Я могу попытаться восстановить их по памяти.
— Этого не потребуется, — фон Шлёсс достал из кармана белых льняных брюк маленькую блестящую штуковину, — зажигалка, она же, миниатюрный фотоаппарат. Изготовлено в Америке. Щёлкнул зажигалкой, и снимок готов, чудо техники, а?
Антон взял зажигалку в руки, внимательно осмотрел. На корпусе виднелся едва заметный квадратик мини объектива.
— Итак, — возобновил беседу Отто фон Шлёсс. — Вы мне — кристаллы времени и фотографии чертежей, а я вам — расписку о сотрудничестве с Абвером. После этого обмена мы расстанемся навсегда, идёт?
— Идёт, — согласился Зубарев. — Однако вы забыли про одну мелочь.
— А, именно? — поинтересовался немец.
— Вы должны убрать Борзяка, или Мигуна, как вам будет угодно. Это вы навязали мне его в компаньоны. Вам и карты в руки.
— Позвольте, — немец развёл руками. — Чем вам не угодил Мигун?
— Он может шантажировать меня, — Антона охватила ярость. — Я не собираюсь трястись от страха до конца жизни!
— Хорошо! — немец поднялся с дивана, давая понять, что разговор окончен. — Кристаллы и черт ежи в обмен на вашу расписку и жизнь Мигуна, который выполнил свою миссию и должен покинуть этот бренный мир.
* * *
Зубарев очнулся от воспоминаний и взглянул на часы. Скоро полдень. Антон потрогал забинтованную голову. Голова болела. Предательство, появление немца в послевоенной Москве, убийство Дадуа, всё спрессовалось в огромнейший ком и со страшной силой давило на его рассудок. Предателем он стал в далёком сорок первом. Дадуа погиб прошедшей ночью. А для него, Антона, времени не существует. Ему кажется, что всё произошло только что.
Почему так сильно болит голова? Почему на ней тугая белая повязка? Ах, да! Пожар в здании на Лубянке, куда их с Семёном привезли без объяснения причин задержания. Зачем Амир задержал их, почему отпустил потом? Неужели кому-то на верху было известно о покушении на Вахтанга? Непонятно…
Нет, размышлять опасно! Да и не получается, из-за дикой головной боли. А ещё бессонница, которая мучает Антона все эти годы, что прошли после той встречи с фон Шлёссом в самом начале войны. Бессонница, сопровождающаяся сильной головной болью, это ли не муки адовы? Надо лечь в госпиталь. Там помогут, там хорошие врачи. Они вылечат бессонницу и избавят от головной боли. А кто излечит его, Антона, от душевных мук? Кто вернёт утраченное спокойствие?
