Аберон неподвижно сидел в своем рабочем кабинете, невидящим взором уставившись в лежащую перед ним, открытую книгу. Мысли короля витали далеко, отвлекшись от бесполезного сейчас магического манускрипта. У ног владыки скорчился уродец Гнус, не решающийся прервать затянувшееся молчание. Наконец Холодный тяжело вздохнул, его тусклые, устремленные в одну точку глаза, оживились:
– Ну а ты, дружище, что обо всем этом думаешь?
Гнус, как обычно – обряженный нелепо и вычурно, пестрым комком выкатился на середину комнаты:
– Нужно перейти на сторону тварей и более того, попробовать разгромить ослабевшего принца демонов. Наверняка, после его гибели найдется много чем поживиться и в плане магии, и в плане богатства!
Аберон вздрогнул. Он и сам планировал предать, бросить терпящего поражение Астора, но ударить в спину вчерашнему союзнику… да такого Холодный не додумался! Он по-новому, пожалуй, даже немного уважительно, посмотрел на кривобокую фигуру трезвомыслящего любимца:
– Оттуда в таком маленьком и болезненном существе столько злости и подлости? – удивленно и в какой-то степени риторически спросил король, ни к кому конкретно не обращаясь.
– А я концентрированный! – гадко хихикнул Гнус. Его крохотные, глубоко посаженные глазки засветились мерзким вожделением:
– А после всего, твое величество отдаст мне свою родственницу – рыжую Ульрику?
Аберон сразу же вспомнил о сердечной слабости, столь явно и совершенно не вовремя испытываемой Астором к Сумасшедшей принцессе, и вздрогнул вторично. Скорее всего, коснись дело вопроса жизни и благополучия этой юной особы, принц еще найдет в себе силы побороться с кем бы то ни было. Не говоря уже о том, что боевой тандем принца и принцессы, если он вдруг когда-нибудь возникнет, может составлять весьма ощутимую угрозу для любого существа, окажись оно хоть самим Ледяным богом. И Холодный искренне понадеялся, что идея подобного союза никогда не воплотиться в реальности, потому что абсолютно не доверял ни Рыжей, ни великому демону.
– А зачем тебе моя племянница? – спросил он у гнома, возвращаясь к временно утерянной нити разговора.
– Рыженькая, страшненькая, но миленькая! – плотоядно облизнулся Гнус, его тощие пальцы рефлекторно зашевелились сами по себе, напоминая паучьи лапы. – Люблю девственниц!
« Слышал бы тебя сейчас Астор! – мысленно усмехнулся Аберон. – Если бы твои похотливые идеи достигли ушей влюбленного демона, тот быстро избавил бы тебя от причинного органа, а вместе с ним – и от бремени плотских желаний»
– Принцесса слишком опасна, – сказал он вслух. – Не забывай, что она доводится внучкой самой королеве Смерти.
– Тем лучше, – довольно ухмыльнулся уродец. – Ненавижу всю ее поганую семейку, ненавижу покойного короля Шеаррана, ненавижу ее матушку Альзиру…, – Гнус не успел договорить.
Воздух в центре комнаты неожиданно сгустился, образовав белесое, слабо светящееся пятно. Гнус с перепуганным воплем откатился в угол и спрятался за массивную серебряную статую. Аберон пораженно мигнул, неотрывно наблюдая за происходящим. Кто-то смело и самоуверенно творил окно пространственного перехода, с четкостью и быстротой – наглядно выдававшими навыки опытного архимага. Сгусток тумана уплотнился и принял форму дверной арки, щедро украшенной позолотой и резными виньетками. Холодный насмешливо фыркнул – нужно быть либо безмерно глупым, чтобы в пустую тратить силы на воспроизведение декоративных, никчемных деталей отделки, либо… тут до альбиноса наконец-то дошла суть происходящего, он запоздало ахнул и рухнул на колени. Потому что подобным, почти неограниченным запасом энергии, кроме всех известных королю чародеев, мог обладать только один маг, вернее – магичка. Созданная из пустоты дверь бесшумно распахнулась. Стройная женская ножка, обутая в туфельку из кожи саламандры, мелькнувшая в высоком разрезе полупрозрачной, серебристой юбки, шагнула на ковер королевского кабинета. Женщина, не оборачиваясь, щелкнула пальцами, и дверь мгновенно исчезла. Незнакомка спокойно пересекла комнату, не дожидаясь приглашения – величественно уселась в опустевшее кресло, где еще минуту назад сидел сам Холодный и кончиками белоснежных, тонких пальцев, сняла полумаску, прикрывавшую ее лицо. Аберон затаил дыхание, не смея поднять глаза.
– Посмотри на меня! – властно потребовала женщина низким, грудным голосом.
Аберон несмело поднял взор. Густые, вьющиеся, цвета беззвездной ночи локоны обрамляли узкое лицо, каскадом падая на плечи и спускаясь до пояса. Умопомрачительно глубокое декольте являло почти не закрытую тканью грудь, казалось, выточенную из бесценного розоватого мрамора. Огромные черные, опушенные самыми длинными в мире ресницами, очи – смотрели холодно и высокомерно. Вишневые губы, пухлые и аппетитные, сложились в несмешливую улыбку. В мертвой тишине было слышно, как притаившийся в углу Гнус жадно сглотнул и шумно перевел дух, завороженный недоступной красотой нежданной гости. Женщина правильно расценила услышанные звуки и весело расхохоталась:
– Нравлюсь?
– Госпожа, – урод на карачках подполз к красавице и униженно распростерся у ее ног, лобызая острый кончик кокетливо выставленной туфельки, – твой смех напоминает стук бесценных алмазов по золотому блюду…
Женщина довольно усмехнулась и милостиво протянула Гнусу свою лилейную кисть, позволяя безобразным губам запечатлеть на ней верноподданнический поцелуй.
« Да она всего лишь самовлюбленная эгоистка!– с ужасом понял Аберон. – И этой пустоголовой женщине повезло встать у кормила власти и выпала возможность вершить наши судьбы? Спаси нас, благое провидение!»
И правда, было от чего испугаться. Женская глупость во много раз превосходит мужскую, ибо всегда найдутся корыстные льстецы – ей бесконечно потакающие. Женская жестокость во много раз превосходит мужскую, ибо даже самый жестокий мужчина способен пощадить женщину, но женщина мужчину не пощадит никогда. И наконец, женская ненависть во много раз превосходит мужскую, потому что озлобленная женщина чаще всего, быстро забывает справедливую причину, движущую обидчиком, но саму обиду помнит вечно. Спасите нас боги от дур, и еще более – спасите от красивых дур дорвавшихся до власти, опасных вдвойне…
Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в мозгу расстроенного Аберона, потому что он уже понял, кем на самом деле являлась его незваная гостья.
– Ну, – требовательно прикрикнула женщина, – а ты чего ждешь?
Усилием воли, король заставил себя склониться и вскользь чмокнуть кокетливо подставленную руку. Женщина откинулась на спинку кресла с видом сытой кошки, объевшейся жирной сметаной.
– Итак, – теперь в ее голосе явственно слышались удовлетворенно-мурлыкающие нотки, – кто-то совсем недавно упоминал, как сильно он ненавидит принцессу Альзиру!
Аберон недовольно покривился. Как ни недолюбливал он свою умалишенную сестру, но все же, с родственниками он предпочитал разбираться сам, без вмешательства вездесущих демонов. Грязное белье на людях не стирают, сор из избы при посторонних не выносят, а тем более – из избы королевской. Но гостье, похоже, оказались совсем неведомы куртуазные правила приличия, хотя бы показные, которых так любил придерживаться щепетильный и брезгливый эльф.
