Но совсем особая жизнь — у великого князя. Только от канцелярии уделов ему ежегодно поступает двести тысяч рублей. Кроме того, от многочисленных должностей, доходных имений, поддержки того или иного негоцианта-миллионера. Правда, и жизнь у члена августейшего семейства особая. Надо иметь дворец, управляющего, гофмейстера, адъютанта и прочую челядь как для себя, так и для жены и детей. И всем надо платить, поэтому и ему денег не хватает. Служба? Да что она может дать! Даже портфель министра тянет всего лишь на десять тысяч рублей в год. Разве это деньги, когда один дворец стоит три-пять миллионов и, чтобы его содержать, ежегодно уходит более ста тысяч.
Итак, трудиться ради денег Константину Константиновичу не имело смысла. И он жил с середины июня 1882 года по середину декабря 1883 года беспечно и радостно, не помышляя о службе. Вставал великий князь обычно в семь часов утра (в 1918 году стрелки часов передвинули на три часа вперед, так что по нынешнему отсчету времени он поднимался в 10 часов утра). Пил кофе, выкуривал сигару (позже перешел на папиросы). Потом уходил в кабинет и заносил в дневник впечатления прошедшего дня. Недолго катался верхом. В 10 часов к нему приходил учитель (чаще всего музыки). С одиннадцати до двух он был предоставлен самому себе (ездил по своим или родителей делам по министерствам, читал, сочинял стихи, писал письма). В 14 часов завтракал в кругу семьи, после чего отправлялся с визитами. В 19 часов — обед. Потом — театр или бал, ужин дома или в гостях. В полночь ложился спать.
Конечно, режим дня соблюдался далеко не всегда. Иногда бал продолжался до 2 часов ночи, и тогда Константин Константинович спал до 10 часов утра. Воскресения и праздничные дни знаменовались прежде всего обеднями в храмах одного из царских или великокняжеских дворцов. Панихиды, юбилеи и торжественные обеды, на которых обязаны были присутствовать члены Дома Романовых, тоже меняли обычное течение дня. Иной раз на день приходилось по несколько праздников, на которых надо было присутствовать (в гвардейских полках, военных училищах, на именинах или годовщинах свадьбы родственников, юбилеях военных сражений и т. д.), и приходилось по три-четыре раза возвращаться в свой дворец, чтобы переодеться в соответствующий очередному торжеству мундир.
Записи в дневнике великого князя о каждодневных развлечениях и ритуальных мероприятиях с его присутствием однообразны, как сами развлечения и ритуалы.
«Сегодня были крестины новорожденной царской дочери — первый большой выход по прежним обычаям со времени вступления на престол нового Государя» (11 июля 1882 г.).
«Вечером занялись столоверчением. Стол поднимался очень значительно, даже один, когда мы не держали под ним рук» (5 августа 1883 г.).
«Завтрак. Потом с матерью заезжал к княгине Кочубей. Оттуда, покатавшись без дела, навестил Мансуровых на Литейном. Вернулся в Мраморный дворец. Закончил письмо к Софье Алексеевне
[29]. Разбирал и приводил в порядок в шкафу ноты» (28 октября 1883 г.).
Однообразие петербургских дней великие князья скрашивали долгим пребыванием за границей. Не был исключением и Константин Константинович. Пробыв в России менее четырех месяцев, он отправился на полгода в Европу — Милан, Флоренция, Болонья, Венеция, Рим, Неаполь, Афины, Пирей… Львиную долю времени во время путешествия по чужеземным странам занимали прогулки и праздные разговоры с встречающимися повсюду знакомыми, долгие обеды и чаепития. Иногда удавалось уделить внимание музеям, антикварным лавочкам, мастерским скульпторов и живописцев. Константин Константинович увлекся прекрасным чистым искусством, и его постоянно мучило желание тоже стать великим творцом.
«Как бы мне хотелось быть гениальным поэтом! Но я никогда не выйду из посредственности, никогда не буду гением, как Пушкин, Лермонтов, ни даже гениальным талантом, как А. Толстой. Буду разве на век талантливым, и только!» (6 ноября 1882 г.).
Больше всего раздумий в эти годы у Константина Константиновича о «своем» характере, о том, как другие относятся к нему. Он живет в грезах, мечтая то о монашестве, то о затворничестве в Павловском дворце. И постоянно корит себя как за мнимые, так и подлинные пороки, надеясь избавиться от них. Но, как человеку импульсивному и слабовольному, ему это редко удается.
«У меня сердце гораздо сильнее рассудка, и это моя беда» (5 марта 1880 г.).
«Оля
[30] получила письмо от Сергея
[31]. Он пишет, что очень смущен слухами о моем намерении жениться, находит, что я живу в какой-то области мечтаний, в нервном ненормальном возбуждении и что одна фантазия сменяет другую» (23 апреля 1882 г.).
«Теперь у меня три главных греха: зависть, уныние и тщеславие» (19 января 1883 г.).
Константину Константиновичу надоело жить бездельником, он хочет трудиться на благо родины, но, почти начисто лишенный карьеризма, не знает, за что и как взяться, чтобы принести пользу. Пока же великий князь видит себя способным только к поэзии и отдается ей всей душой.
Я баловень судьбы… Уж с колыбели
Богатство, почести, высокий сан
К возвышенной меня манили цели, —
Рождением к величью я призван.
Но что мне роскошь, злато, власть и сила?
Не та же ль беспристрастная могила
Поглотит весь мишурный этот блеск,
И все, что здесь лишь внешностью нам льстило,
Исчезнет, как волны мгновенный всплеск.
Есть дар иной, божественный, бесценный,
Он в жизни для меня всего святей,
И ни одно сокровище вселенной
Не заменит его душе моей.
То песнь моя! Пускай прольются звуки
Моих стихов в сердца толпы людской,
Пусть скорбного они врачуют муки
И радуют счастливого душой!
Когда же звуки песни вдохновенной
Достигнут человеческих сердец,
Тогда я смело славы заслуженной
Приму неувядаемый венец.
Но пусть не тем, что знатного я рода,
Что царская во мне струится кровь,
Родного православного народа
Я заслужу доверье и любовь.
Но тем, что песни русские, родные
Я буду петь немолчно до конца,
И что во славу матушки России
Священный подвиг совершу певца.
Афины 4 апреля 1883
К творческому труду стихотворца царской крови многие относились с почтением: ишь ты, великий князь, а не брезгует сочинительством! Ободренный почитателями Константин Константинович в Афинах даже решился отпечатать тоненькую брошюрку со своими стихами, написанными за первые три месяца 1883 года. Она не поступала в продажу, весь тираж великий князь раздарил родным и знакомым. Вездесущий А. Суворин конечно пронюхал, кто скрывается за псевдонимом К.Р., и перепечатал в своей газете «Новое время» одно из стихотворений из брошюры, поместив рядом похвальный отзыв о творчестве неизвестного автора. Хвалили и другие.
