Сын волнуется, что мать постоянно жалуется на хвори, месяцами не поднимаясь с постели.
«Она всю жизнь прохворала, наверное, Господь смилуется и пошлет ей выздоровление» (20 января 1879 г.).
Женившись, Константин Константинович начинает тяготиться частым общением с матерью, невеселыми обедами в ее присутствии, тем более что Александра Иосифовна недолюбливает золовку, считает своим долгом воспитывать ее и делать замечания, почти равнодушна к внукам и редко пускает их к себе в комнаты, опасаясь, что они занесут заразу. А уж ссориться со слугами было ее любимым занятием.
«За обедом и вечером Мама была в раздражительном настроении, много жаловалась, и это на всех нас действовало подавляюще. Оля от этого стала молчалива и грустна, Митя тоже. Словом, нервы Мама отражаются на всех нас» (26 сентября 1893 г.).
«Мама в сильнейшем истерическом настроении, очень мучительно слушать ее порывистые, страстные переходы от слез к осуждению всех и вся» (29 февраля 1900 г.).
С конца 1902 года мнимые болезни семидесятилетней великой княгини переходят в настоящие, и она теперь почти не выходит из своих комнат. Даже кушает там, изводит капризами слуг или пророчествует.
«Состояние бедной нашей Мама невыразимо грустно; она почти ничего не видит, не может увидеть, который час, все хуже слышит и умственно опускается. При этом постоянные горькие жалобы на всевозможные боли. Ничем нельзя ее занять, она думает только о своем здоровье» (8 февраля 1903 г.).
«Зрение ее стало еще хуже, она просто совсем перестала видеть. При этом крайне приподнятое, возбужденное настроение религиозного характера» (20 февраля 1903 г.).
К середине 1903 года Александра Иосифовна окончательно ослепла, передвигалась, как и покойный муж, только на коляске, продолжая жить в полусознательном состоянии.
На восемьдесят втором году жизни «бедная… Мама испустила последний вздох» (21 июля 1911 г.).
Попрощаться с покойницей на носилках принесли верного слугу великокняжеской семьи, управляющего дворами Александры Иосифовны и Константина Константиновича П. Е. Кеппена. Спустя пятнадцать дней скончался и он.
Братья и сестры
Кроме Николы, отторгнутого от семьи, Константин Константинович имел еще двух братьев, Дмитрия и Вячеслава, и двух сестер, Ольгу и Веру.
Самый младший в семье Вячеслав Константинович, родившийся 1 июля 1862 года, был у всех любимчиком.
«Он очень добрый, и я даже люблю его больше Мити» (15 июня 1876 г.).
Слава тяжело заболел на семнадцатом году жизни: начались сильнейшие боли в голове и рвота. Мраморный дворец не покидали лучшие царские врачи, но и они не смогли помочь — после тяжелых страданий юноша скончался.
«И вот Слава лежит без движения с большим образом на подушке, и мы стараемся поддерживать его дыхание. Послали за Папа, за Мама, за Вавой, за священником.
И вот доктор Биттин [?] говорит: «Est eit ans
[62]». Папа не верит, что так скоро все уже кончено — Слава совсем еще теплый… Стала появляться семья, первый — Государь
[63]» (16 февраля 1879 г.).
«В субботу семнадцатого вышли в крепость
[64]. Папа и мы двое
[65] шли за гробом, остальные верхом. Слава так любил рисовать погребальные шествия со всеми подробностями церемониала» (18 февраля 1879 г.).
В Павловске, у Розового павильона, поставили памятник Вячеславу — мраморного ангела, подаренного Николой. В течение многих лет Константин Константинович не мог примириться с утратой брата, он часто навещал его могилу и молился, чтобы Господь был к нему милостив.
Слава своим тихим приветливым характером не походил ни на одного из братьев. Да и оставшиеся в живых настолько разнились между собой, как будто родились у разных матерей и воспитывались в разных семьях. Николай Константинович всю жизнь волочился за юбками, Константин Константинович первое место отдавал мужской красоте, Дмитрий Константинович любил только лошадей.
После смерти Славы самым младшим стал Митя. Он родился 1 июня 1860 года и получил имя в честь святителя Димитрия Ростовского. Страдая морской болезнью, Митя бросил флот и пошел в кавалерию.
«Митя давно уже всем объявил, что не хочет быть моряком. Что с ним ни делали, ничего не помогло, и Папа решился вывести его из флота» (26 мая 1878 г.).
Юношу определили в гвардейский Конный полк, где вначале его никто не замечал: великий князь был исключительно застенчив, ни с кем не сдружился, все свое время употребляя исключительно на педантичное исполнение служебных обязанностей, самообразование и аккуратное посещение богослужений. Кроме того, он избегал фривольных разговоров и строго придерживался сухого режима — не пить ничего спиртного (в последнем ему пришлось дать обещание матери, которая боялась дурного примера Николы).
Дмитрий Константинович был, наверное, единственным бессребреником в августейшем семействе. Как-то он проезжал через деревню с бедной церковью и поручил сопровождавшему его конногвардейцу пойти передать местному священнику крупную сумму денег на ремонт храма.
— При таких щедрых дарах, ваше высочество, вам, пожалуй, не хватит удельных доходов.
— Удельные деньги нам даются не для того, чтобы мы сибаритствовали, а для поддержания престижа императорской фамилии с помощью широкой помощи и добрых дел.
Неприхотливый в быту, он раздавал деньги направо и налево — на строительство в полку офицерской столовой, на украшение монашеских обителей, на подарки подчиненным солдатам.
Когда Дмитрию Константиновичу шел тридцатый год, он покинул родительский кров и поселился в собственном доме на Адмиралтейской набережной. Лето обычно проводил в Стрельне.
В начале 1890-х годов он купил Дубровский конный завод в Полтавской губернии и часто наведывался туда, мечтая воскресить орловско-ростопчинскую породу лошадей.
Царским указом от 28 ноября 1892 года его произвели в полковники и назначили командиром конногвардейского полка. Убедившись, что из-за сухого режима лишается сближения с полковыми офицерами, великий князь исходатайствовал у матери разрешение пить вино, после чего сблизился с конногвардейцами и его искренне полюбили.
Не оставляя родного полка, 22 мая 1897 года Дмитрий Константинович вступил в должность главноуправляющего государственным коннозаводством. Не собираясь жениться, он перенес родительские чувства на детей Константина Константиновича.
«Он кумир мальчиков, его слово для них закон. Что в нем за бодрость духа и энергия! Вот человек, который никогда не может быть порабощен или угнетен какими бы ни было обстоятельствами, а всегда сумеет стать выше их. Какая верность взгляда и быстрота справедливых решений. Я чувствую, что все на него любуются, что на всех действует обаятельно его свежесть и здоровая веселость» (29 октября 1897 г.).
