Демонстрация удалась. Выставленные на максимум, щиты не позволяли даже подойти достаточно близко, чтобы нанести удар «когтями», а при уплотнении охлаждающего и огненного конструктов, они вполне удачно гасили атаки нашей первой выдумки. Но если ледяной щит действовал недолго и жёстко, словно пытаясь оттолкнуть испытателей друг от друга, при соприкосновении с «когтями», то огненный щит был более мягким, он словно вбирал в себя пламя атаки, размывая его в своём объёме, и заставляя ещё ярче вспыхивать пламя на «линзе».
Дед Богдан с тёткой Ружаной посмотрели на наше представление, добродушно покивали, после чего старик, привычно закусив ус, попросил Мару и Олега атаковать его самого.
Брат с сестрой неуверенно переглянулись, но, пожав плечами, всё же зажгли «когти» и двинулись к спокойно стоящему в пяти шагах от них деду Богдану. Шаг, другой… я ощутил, что старик вдруг создал странно знакомый конструкт и окутался почти невидимой дымкой. Интересно, что это за щит?
Удар, ещё один, и Мара с Олегом непонимающе смотрят на свои руки. Когти погасли, будто их и не было, а дед Богдан так и стоит, окружённый всё тем же странным щитом, кажется, не истощившимся ни на гран. И что это бы…
— «Прихватка»?! — Выпалил я, когда до меня, наконец, дошло, почему конструкт, построенный стариком, показался таким знакомым.
— Браво. — Ружана Немировна демонстративно похлопала в ладоши. Мы с младшими Бийскими переглянулись и удручённо вздохнули. И зачем было столько накручивать, если для защиты от когтей достаточно было скрыть тело за одним-единственным бытовым конструктом, используемым домохозяйками, когда приходится иметь дело с горячей посудой?!
Это был жёсткий урок. Но даже такое «приземление» не избавило меня от тяги к изучению «естествознания» и экспериментам с ним. Почему? Во-первых, потому, что одной неудачи недостаточно, чтобы остановить человека идущего к цели, если эта неудача, конечно, не была фатальной и не отправила бедолагу на тот свет… впрочем, и это утверждение не абсолютно, как показывают события, происшедшие со мною два месяца назад. А во-вторых… это ж «магия»!!! Пусть в прошлой жизни я был довольно циничным человеком и давно перестал верить в чудо, но сейчас передо мной открылись такие возможности, о которых я не мечтал даже будучи ребёнком! И я буду последним идиотом, если их упущу.
Ну, а кроме того, это просто интересно. Все эти конструкты, потоки, манипуляции, артефакты опять же… единственное, о чём я немного сожалею, так это о том, что мне не дано, как многим здешним «философам», видеть конструкты. Впрочем, как говорит Ружана Немировна, «видящие» точно так же завидуют «чувствующим», то есть, таким как я, людям, ощущающим творящиеся вокруг них ментальные манипуляции. Не знаю, не знаю… может быть, она и права, а я пока просто не имею достаточного опыта, чтобы правильно оценивать преимущества и недостатки этих двух подходов.
Вечером, когда уже отгорел закат, и улеглась суматоха в доме, связанная с отъездом Бийских, дед Богдан поманил меня во двор и попросил притащить ему три чурбака… кажется, в его понимании, эти деревяшки — лучший испытательный стенд и тренировочный инвентарь. Когда же я выполнил его просьбу, старик благодарно кивнул и, прикусив ус, зажёг на руке «когти». К моему удивлению, они совершенно не походили на то, что придумала наша компания. Нет, форма, может быть, и была такой же, но содержание… Я не чувствовал в этом воздействии никаких конструктов, вообще. Точно так же, как в тех воздействиях, что дед Богдан с тёткой Ружаной создавали, основываясь на своих школах. Только монолит воли и поток внимания, превращающийся в пять белоснежных, сияющих «серпов». Убедившись, что я внимательно наблюдаю за происходящим, дед Богдан легко коснулся когтями первого чурбака и прикрывавший его огненный щит пошёл волной и лопнул, а полено мгновенно осыпалось серебристым пеплом. Следующим стал ледяной щит. При соприкосновении с когтями он полыхнул снежным облачком и испарился. Хана второму чурбаку. А вот третий «прожил» несколько дольше. Бытовой конструкт «прихватка» сумел противостоять воле старика чуть ли не три секунды, но, в конце концов, тоже не выдержал и исчез без следа. Дед Богдан погасил когти и, испытующе глянув на меня, молча ушёл в дом. Очередной урок мне к размышлению.
* * *
— Занятный персонаж. Очень занятный. — Задумчиво проговорил мужчина, щелчком пальца закрывая файл досье, высвеченный на матово-белом стекле большого экрана в лаконичной медной рамке. Седина в волосах и глубокие морщины, избороздившие лоб говорящего, выдавали в нём немало пожившего на белом свете человека, но… это впечатление тут же исчезало, стоило взглянуть на него повнимательнее. Да волосы его седы, но густы, а широкие плечи пусть и немного ссутулены, но не немощны. Руки, хоть и отмечены кое-где редкими пигментными пятнами, по-прежнему сильны и тверды, но самое главное, глаза, в которых нет и следа старческой водянистой усталости. Серые, живые, взиращие на мир с неизбывным интересом. А сейчас в них просто-таки сияло нескрываемое, почти детское любопытство. И сидящий в кресле напротив, гость, заметив это, беззвучно застонал. Что ж, у него есть для такой реакции весомый повод. Все, кто был хорошо знаком с этим стариком, знали этот взгляд, как неотвратимое предзнаменование очередной встряски, до которых его обладатель был большим охотником.
— А может не надо? — Тихо и почти обречённо проговорил гость. Его собеседник вскинул голову, смерив визитёра взглядом, и усмехнулся.
— Ты о чём, друг мой? — Глубоким, без малейшего намёка на старческое дребезжание голосом, поинтересовался хозяин кабинета.
— Я… я имею в виду, может, пока оставим его там, где он есть? Подождём? — Со вздохом спросил гость… просто, чтоб хоть что-то сказать.
— А я и не намеревался с ним ничего делать. Пока. — С насмешкой отозвался странный старик, но в следующих его словах лязгнула сталь. — Следить, не мешать, о любых происшествиях докладывать мне лично.
— Будет исполнено, ваше… — Подскочив от такой резкой смены тона, протараторил его гость, но был тут же остановлен одним-единственным жестом.
— Вот только рискни. — Чуть ли не прошипел хозяин кабинета.
— Прошу прощения, привычка. — Визитёр покаянно склонил голову.
— То-то же. — Его собеседник на миг замер, глядя куда-то вдаль, сквозь человека, вытянувшегося перед ним во фрунт и, покачав головой, договорил. — Не маячьте там. Чужой интерес нам ни к чему, ясно?
— Так точно. — Кивнул гость.
— Вот и ладно. Можешь идти. — Хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, а когда за гостем уже закрывалась высокая дверь, негромко бросил ему вслед, — отцу привет передать не забудь.
— Обязательно, ва… Всего хорошего. — Кивнул тот и щёлкнул замком. А хозяин кабинета вновь открыл файл досье и, пробежав взглядом несколько абзацев, вздохнул.
— Да, мне бы такой талант, я бы… ух! — Он совсем несолидно хихикнул и заключил. — Впрочем, как показала история, я и без него не ох… как тот мёд.
— Себя не похвалишь, никто не похвалит, да? — В комнату, отворив скрытую за дубовой панелью дверь, вплыла, иначе не скажешь, хрупкая женщина в чуть старомодном закрытом платье, уже давно седая, но всё ещё способная с лёгкостью покорить любого мужчину своей зрелой красотой, статью и нежной улыбкой. Впрочем, «любые мужчины» ей были не нужны. Привычно поцеловав сидящего за столом мужа в щёку, она ласково взъерошила его волосы. — Идём, потрясатель вселенной, стол накрыт, правнуки уже салфетки жуют.
