Почти всех членов королевской семьи отличал извечный огонь, являющийся невероятно сильной магией чистокровных черных саламандр. Его унаследовала и кронпринцесса Оксара, которая, в отличие от младшей сестры, была мрачной, замкнутой и наводила на подданных благоговейный страх; и принц Дэрен, родившийся всего на год позже. Единственной, не унаследовавшей огонь, была Линария — третья принцесса, славящаяся своими странностями. Именно по отношению к ней чаще всего применяли определения «чудаковатая» и «не от мира сего». Она родилась с даром воздушного духа, который, впрочем, по силе ничем не уступал извечному огню.
До объединения два королевства стояли на пороге войны, которая привела бы к уничтожению обоих. Кроме того, существовала угроза со стороны одного из крупнейших соседних государств. Монархи понимали опасность положения, поэтому переступили через гордость и не просто заключили союз, а породнились, поженив своих наследников. Таким образом кровь черных саламандр смешалась с кровью сильфов. Теперь в королевских семьях рождались и те, и другие, но обоими видами магии за всю историю не владел еще никто.
Кажется, из нынешних королевских отпрысков Линария была единственной, кого не волновал престол. Зато Дэрен спал и видел, как потеснить старшую сестру, которая, по его мнению, совсем не заслуживала чести в будущем стать королевой.
По крайней мере именно такие слухи ходили среди народа, и даже мне, не особо интересующейся политикой, не раз приходилось их слышать.
— Какой-то несвежий вид у этой форели, — выдернула меня из размышлений щупленькая старушка, придирчиво рассматривающая рыбу. — Вставную челюсть даю, она сдохла неделю назад!
Любезно улыбнувшись, я моментально возразила:
— Что вы, могу поклясться, она плавала еще вчера! Посмотрите, какая яркая фиолетовая чешуя, видите, как отливает перламутром? Если рыба лежит дольше суток, чешуйки делаются мутными, и это заметно невооруженным глазом.
У привередливой покупательницы глаза были очень даже вооружены — большими круглыми очками, благодаря которым она умудрилась рассмотреть то, чего на рыбе и в помине не было.
— А это что? — Старушка ткнула пальцем прямо в рыбий глаз. — Пленка какая-то!
— Ну где же пленка? — Моя улыбка стала еще лучезарнее. — Глаза ясные и голубые, все как положено. Любезная, помимо этой свежайшей форели могу порекомендовать лиловобородые мидии, на которые сегодня действует особая скидка.
Покупательница задумчиво огладила подбородок сухенькими пальцами, при этом покосившись в сторону акционного товара:
— Знаю я ваши скидки… что протухло, то и сбыть пытаетесь!
Поворчав еще некоторое время, старушка все же сдалась и приобрела не только форель, но и предложенные ей мидии, сметя почти половину. Уходя, она не переставала пересчитывать сдачу и бубнить что-то о недобросовестных торговцах, сдирающих за неподобающий товар три шкуры.
К подобным инцидентам я давно привыкла и сейчас воспринимала их как развлечение. В самом деле, где еще тренировать выдержку и умение ладить с представителями нашей сумеречной общественности, как не на работе?
— Да-а, — довольно потирая руки, протянул тот самый дед, который торопил меня с открытием. — Свежести этих мидий и невинная дева позавидует! Взвесь-ка мне все, что остались!
Сегодня торговля шла на диво удачно даже для такой популярной лавки, как наша. В последнюю неделю перед алыми рассветами местные жители всегда пытаются купить как можно больше вещей и продуктов, считая, что, тратя деньги, привлекают удачу и счастье. Уже никто и не помнит, откуда пошла такая традиция, но очень многие безоговорочно ей следуют.
Я в это не верила, но, как и господин Митто, была крайне рада притоку покупателей. Видя, что товар уходит как никогда хорошо, наниматель неожиданно расщедрился и даже пообещал в этом месяце добавить мне премиальных.
Чудный день! Если не считать сокращенного обеда и полуторачасовой переработки.
Из лавки я вышла в девятом часу, прихватив причитающиеся по праву остатки синеводки. Если бы не привычка, наверное, тут же упала бы от усталости. Но три года работы давали о себе знать, к графику я привыкла и теперь валилась с ног только по возвращении домой. Наверное, выработался своеобразный рефлекс, позволяющий телу расслабляться только в стенах моей родной комнатки.
Далия сегодня тоже задержалась, и через рынок мы шли вместе. Подруга всегда отличалась повышенным оптимизмом и излишней впечатлительностью, поэтому ее теперешняя восторженная болтовня меня нисколько не удивляла.
— Фридка, ты только посмотри! — Она указала на торговца украшениями, изготовленными из осколков морских раковин. — Красота какая!
Многочисленные бусы, серьги и браслеты, которыми был завален весь прилавок, в самом деле выглядели привлекательно. Украшения были и белыми, как первый снег, и отливающими перламутром, и черными, и даже темно-синими — сделанными из самых дорогих раковин. Даже странно, что такую роскошь продавали на рынке.
— Куда руки тянешь? — сурово нахмурился продавец, когда я взяла посмотреть один из браслетов. Окинув меня взглядом с ног до головы, он задержался на старых, заношенных ботинках и едва заметно поморщился.
Торговец был явно приезжим — всех, кто торговал здесь постоянно, я знала лично и поддерживала с ними приятельские отношения. Его реакция меня ничуть не удивила, но все равно стало неприятно. Как будто схватили за шиворот и в помойку бросили.
— И не нужны нам ваши цацки, — фыркнула Далия, беря меня под руку. — Полная безвкусица!
Возмущения торговца я не расслышала из-за того, что сосредоточилась на браслете, который продолжала держать в руке. В отличие от прочих, он был сделан из жемчуга. Темно-синего мраморного жемчуга — самого редкого вида из существующих. Такие продавали только в лучших магазинах, и встретить подобную драгоценность на рынке было чем-то запредельным.
Вспомнилось, как около полугода назад я стояла у витрины магазина уважаемого господина Тинна, смотря на комплект украшений из этого самого жемчуга. Тогда у меня выдался отвратительный день, настроение было паршивое, и я решила прогуляться по центру, чтобы немного развеяться. В отражении витрины казалось, что синее колье лежит прямо на моей шее, и тогда увиденное так меня поразило, что я едва не разрыдалась. Просто словно увидела себя со стороны — в жалком заношенном тряпье, похожую на маленькую бродяжку. И это на контрасте роскоши, от которой меня отделяло всего лишь стекло — кажется, сделай шаг, и тут же окажешься по другую его сторону…
Тогда на меня накатила какая-то шальная волна, и я поклялась себе, что когда-нибудь непременно добьюсь успеха. Буду упорно трудиться, найду достойное место в жизни и однажды проснусь самой счастливой во всем мире.
Пока с исполнением второй части клятвы получалось не очень.
— Идем! — потянула меня за собой Далия, вынудив опомниться.
Не дожидаясь, пока торговец, не приведи поднебесные, позовет стражей, я вернула браслет на место. Под нелицеприятные эпитеты оскорбленного до глубины души продавца мы с Далией удалялись от прилавка, и в какой-то момент я неожиданно поймала чей-то взгляд.
