— Не выдавать? — спокойно переспросил тот и неожиданно взорвался: — Ты, мелкое исчадие Глубины, какого вообще сюда пошел?! Понимаешь, что если бы Эрмир не сказал, где тебя искать, мы бы сейчас не разговаривали?!
Замерев, я молча наблюдала за происходящим разговором и не верила, что ундин, являющийся моим куратором, и тот, кто сейчас отчитывает мальчишку, — одно лицо. Он ведь всегда был таким спокойным, сдержанным, даже когда кричал, не менял выражения глаз!
Словно прочитав мои мысли, Косичка резко замолчал. Отстранил от себя Льео, приподнял его за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, и продолжил уже привычно холодно:
— Если бы твой друг не рассказал, куда ты пошел, ши бы сейчас наслаждались свежей детской кровью. Ты бы лежал на снегу, был таким же белым, как он, и смотрел в черное небо застывшими глазами. Тебя бы разорвали на мелкие кусочки, устроили пир на твоих же костях, оставив о Льеонере Брогдельвроке одни воспоминания.
Мальчишка застыл, побледнел и, кажется, даже посинел. Я, судя по испытываемым ощущениям, выглядела не лучше.
— А теперь четко и внятно: по какой причине ты здесь оказался?
— Мы поспорили, — срывающимся голосом проговорил Льео, — что я проберусь на празднество дроу и в доказательство что-нибудь оттуда принесу! Я пошел, думая, что Эрмир с остальными идут следом, а они не пошли, а я один здесь, и страшно было, а я все равно шел. И тут эти шипят, на меня пялятся, а я за ними, потому что… вот. А потом она, — указательный палец в мою сторону, — а я ее ножом, но я не хотел! А потом ши опять, а тут ты…
Я не была уверена, понял ли Косичка что-нибудь из этого сумбурного рассказа, но считала, что очередная оплеуха была дана мальчишке вполне заслуженно. Это же надо, потащиться сюда из-за какого-то глупого спора с друзьями! Ведь даже дети знают, как опасны ши! А если бы вместо них ему повстречался грызоволк?
— Откуда нож? — все так же холодно осведомился ундин.
— У повара стащил, — утерев мокрый нос, покаялся Льео и, не дожидаясь особого приглашения, сам протянул его брату.
То, что они братья, больше не вызывало сомнений. Поразительное сходство, характер их взаимоотношений, общая фамилия — все указывало именно на это.
Одарив мальчишку третьей и последней оплеухой, Косичка поднял на меня глаза, кажется, только сейчас вспомнив, что они здесь не одни. Я не могла бы сказать, что выражал направленный на меня взгляд, но только от него мне стало очень неуютно. Как будто глыбой льда придавили.
Морально приготовившись к допросу, который по идее куратор должен был мне учинить, я привычно сцепила в замок руки, но взгляда на этот раз не отвела. Где-то в глубине души было обидно, что все случилось именно так, но я понимала — не отступлю. Что бы сейчас ни произошло, все равно пойду к жрице дроу, потому что в следующий раз такой подходящей возможности точно не представится. Да и вряд ли у меня хватит духу рискнуть снова встретиться с ши.
Я ожидала вопросов о том, что здесь делаю, почему шляюсь непонятно где и порочу звание кадета, но вместо этого Косичка глухо проронил невероятное:
— Спасибо.
Хотя какое там проронил? Буквально выдавил, явно переступая через себя.
Тем не менее, невзирая на то, как это было сказано, я испытала изумление, замешательство и неловкость. Такая смесь эмоций вылилась в одну-единственную фразу, которую сейчас было уместно произнести:
— И тебе.
Ведь теоретически я вовсе не спасла его брата. Не появись Косичка вовремя, нас с Льео ждала бы та участь, которую он только что так красочно расписал.
Неловкость висела между нами недолго, и уже через несколько мгновений куратор смотрел на меня так, что я понимала: вопросы все-таки будут и прямо сейчас. Мысленно стала размышлять, как объяснить свое присутствие здесь и стоит ли вообще это делать, как вдруг совсем рядом прозвучало:
— Слушайте, заткнитесь уже, а? Давайте валите отсюда!
Хрипловатый голос с характерным акцентом явно принадлежал дроу, и мое сердце встрепенулось. Наплевав на то, что обо мне подумает Косичка, я подбежала к невзрачному на вид сугробу и принялась разбрасывать в стороны снег.
— Эй, ты что дэлаешь, дура? Брюд, ты глянь, что она дэлает!
В следующее мгновение мои пальцы коснулись чего-то твердого, и это что-то одним рывком открылось. Откинув крышку люка, дроу высунулся из него по пояс и так на меня зыркнул, что я едва не упала на снег.
— Чего буянишь, а? — возмущенно вопросил он. — Вали, кому сказано было? Тэбе сказано было! Ты вообще понимаешь язык двулунный, нэт?!
Позади заскрипел снег, и надо мной нависли две тени: Льео и Тэйна — да-да, на сей раз его сокращенное имя мне запомнить удалось.
Не дожидаясь, пока дроу еще что-нибудь скажет, а Косичка попытается вмешаться, я на одном дыхании выпалила:
— Что твое, то мое, а что мое, никому не отдам!
Тишина. Абсолютная, ничем не рушимая тишина.
Дроу таращился на меня так, словно увидел выползшую на сушу гидру, и братья ундины, судя по потрясенному молчанию, делали то же самое.
— A-а, так ты гость, да? — первым опомнился представитель темного народца. — Что ж сразу-то не сказала? Слыш, Брюд? — крикнул он кому-то внизу. — Говорил тэбе, все бабы — дуры!
И, уже снова обращаясь ко мне:
— Ну, проходи давай!
А это уже ундинам:
— Вы с ней, нэт?
Не успели ни я, ни Тэйн опомниться, как Льео с громким криком «да!» сиганул вниз. Едва не сшиб разразившегося бранью дроу, ловко юркнул мимо него, и до нас донесся гулкий стук его удаляющихся шагов.
Косичка тут же хотел броситься следом, но был остановлен непередаваемо возмущенным:
— А дэньги?!
Вспомнив, что Большой Бим говорил о пяти сребрениках, я быстро достала их из кармана, пересчитала и сунула дроу. Затем присела на краешек люка, спустила вниз ноги и уже приготовилась спускаться по каменной лестнице, как заметила, что Тэйн неподвижно замер. На его щеках ходили желваки, кулаки медленно сжимались и разжимались, а немигающий горящий взгляд уперся прямо в меня. Чем вызвано такое поведение, я поняла почти сразу и, не став вынуждать его снова переступать через гордость, отсчитала дроу еще пять монет.
— А за мальца?! — с еще большим возмущением вопросил дроу.
Приняв позвякивающие сребреники, он сунул их в висящий на поясе мешочек и махнул рукой, призывая идти за ним.
— Завтра отдам, — глухо проговорил спускающийся за мной Косичка, явно пытающийся справиться с уязвленным самолюбием.
Завтра у меня прямо день возвращения долгов намечается…
Лестница была довольно узкой, выложенные камнем земляные стены источали холод, и единственным, не дающим оступиться источником света служили роящиеся вокруг морские светлячки.
