Просто поразительно, как Сирил умудрялся жевать и не проглатывать при этом ни единого слова. Я едва успевала комментировать.
– Но все-таки вы здесь, – сказала я.
– Ну да, и это, как я уже сказал, из-за налета на жилье матери. Слава богу, меня дома не было. Но они забрали ее. И упрятали в тюрьму Маунтджой, можете себе представить? Мод узнала об этом и притащила туда самого Йейтса. А на месте спела им сладкую песню про то, как мама вкалывала на его семью. И этот фокус сработал. Ну, а моя мамаша едва не испортила все дело, в лоб заявив им, что она – ирландская патриотка, что гордится этим, так что, мол, валяйте, можете ее повесить. Несла всякую околесицу, а потом рассказала офицеру, что обладает колдовской силой и может проклясть и его самого, и всю его родню. Короче, Мод с Йейтсом пришлось сильно постараться, чтобы вытащить ее оттуда. А вот мне, похоже, пришло время ненадолго убраться из страны и заняться делом здесь.
– А Питер? – спросила я у него. – Что насчет Питера?
– По-прежнему скрывается где-то в горах, заставляя «черно-коричневых» и полицейских нервничать по этому поводу, – ответил он.
– Вы его видели?
– Не видел, но, наверное, узнал бы, если бы с ним что-то случилось.
– Наверное?
– В наши дни, Нора, ни в чем нельзя быть уверенным до конца. А теперь вот что. Для вас тоже есть задание.
– Какое?
– Нам нужна широкая реклама предстоящих выборов. Как можно больше материалов в американских газетах. Краткая характеристика каждого из кандидатов. Британцы стараются представить ирландцев скопищем ненормальных. А у нас есть немало авторитетных женщин. В общем, мы хотим рассказать о реальном положении дел. Хотим показать им нас как нацию.
– Но я же не писатель, я только фотографирую.
– Подозреваю, ваша камера способна также копировать другие фото.
– Думаю, да.
Он вынул из бокового кармана пиджака конверт и вытряхнул из него целую пачку фотографий. Там были снимки со свадеб, с выпускного бала в колледже, остальные – групповые семейные фото.
– Пусть они увидят в нас обычных людей, – продолжил Сирил. – Тогда противной стороне будет тяжелее нас убивать.
Он подтолкнул всю стопку ко мне.
– Знаете, что, по словам очевидцев, сказал Макреди? – спросил Сирил.
– И что же? – полюбопытствовала я.
– «Пусть они только займут свои места в парламенте. Мы окружим их и перестреляем всю эту чертову шайку, а потом скажем, что по ошибке». Но если мир узнает, кто мы на самом деле, им будет труднее выполнить такой план, – сказал Сирил.
Итак, в качестве писателя мы привлекли Мэй Квинливан, которая вернулась в Париж заканчивать обучение в колледже. Ее уже ждали на работу в школе для девочек при женском монастыре в Донаморе, графство Тирон.
– Новой Ирландии необходимы образованные женщины, – была убеждена она.
Мы с Мэй попросили Сирила разрешить нам подготовить специальный материал по пяти кандидатам-женщинам. Все втроем мы работали в моей комнате. Мэй выложила в ряд фотографии Констанции Маркевич, Кэтлин Кларк, Маргарет Пирс, Кэтлин О’Каллагэн, Мэри Максуини и Ады Инглиш.
– Ни в одной стране столько женщин не претендует на место в парламенте, – рассуждала Мэй. – Поэтому важно разместить их спереди и в центре.
Сирил был против.
– Не вам рассказывать мне про женщин, которые борются за дело, – заявил он. – Я собственными глазами видел, как молоденькая девчонка, доставлявшая донесение, на своем велосипеде с разгона проехала через блок-пост «черно-коричневых» на дороге. Но эти выборы – дело очень серьезное. Поэтому мы должны сконцентрироваться на мужчинах.
– Но американские женщины как раз в прошлом году получили право голосовать. Они будут в восторге от этих историй. Держу пари, что «Вумэнс Хоум Компэньон» напечатает весь наш материал в полном объеме, – ответила я.
– А что это вообще за издание? – насмешливо поинтересовался Сирил. – Дамский журнал?
– Сирил, стоит привлечь на свою сторону женщин, и они подтянут за собой своих мужчин, – объяснила я.
Он вздохнул, но согласился.
Подборка кандидаток у нас получилась – лучше не придумаешь. Вот Констанция Маркевич. Настоящая человеческая драма. Молодая красавица из высшего общества влюбляется в иностранного аристократа, выходит за него замуж, после чего эта пара организует у себя в Дублине салон, где собираются артисты и художники. И тут наступает прозрение. Она присоединяется к Ирландской гражданской армии, собирает вокруг себя бойскаутов из числа повстанцев, свою Фианну, а во время восстания командует вооруженным отрядом. После поражения ее едва не казнили, но потом избрали в британский парламент (она стала там первой женщиной) и сделали государственным министром мятежного правительства. Первая женщина-министр во всей Европе.
Можно ли сочинить такую историю?
Мы напечатали две ее фотографии рядом. На одной – молодая Констанция в бальном платье, на другой – она же в военной форме.
Теперь Маргарет Пирс. У Сирила был ее портрет: седоволосая старушка с мудрой полуулыбкой на лице – олицетворение доброй и домашней матушки. Но у этой женщины были казнены два ее сына, и это о ней один из них написал в своей поэме: не пожалела двух молодых сильных сыновей ради Великого Дела.
Далее мы рассказали историю Кэтлин О’Каллагэн. Ее муж, бывший мэр Лимерика, был застрелен в прихожей их дома прямо на ее глазах.
– Но давайте все-таки добавим, что она была деловой женщиной, предпринимательницей, – сказала я Мэй. – У нее был собственный магазин. И до сих пор есть.
Кэтлин Кларк с ее мужем Томом жили в Бруклине, и дела у них шли хорошо. Трое детей, родившихся в Америке. Но она вернулась в Ирландию, где ее муж и брат были казнены за участие в восстании. Мэй рассказала мне, что, когда Кэтлин Кларк отправилась в тюрьму, чтобы повидать мужа, она была беременна, но потом случился выкидыш.
– Мы можем себе позволить написать такое здесь? – сомневалась я.
Но потом решила, что даже «Вумэнс Хоум Компэньон» не станет печатать таких интимных подробностей.
Мы написали также о Мэри Максуини, сестре Теренса Максуини, который умер во время голодовки. Она – выпускница Кембриджского университета, научный деятель, учительница и вот теперь – кандидат в члены парламента. Ада Инглиш – одна из первых женщин-психиатров.
Очень впечатляющая компания.
Статью мы с Мэй закончили за неделю.
Сирил читал ее и одобрительно кивал.
– Надеюсь, они победят, – сказала я.
– Обязаны. Потому что оппозиции нет.
– Но…
Наверное, мне этого никогда не понять.
Джон Куинн послал нашу статью в «Вумэнс Хоум Компэньон», а после того, как ее опубликовали, он распространил двадцать тысяч экземпляров издания в США и Британии. Мы с Мэй были на седьмом небе от радости. Все из описанных нами женщин остались очень довольны. Все они отказались занять места в Вестминстерском парламенте, но через несколько недель после выборов собрались в качестве Ирландского парламента, Дойла. Однако война в Ирландии продолжала мучительно тянуться.
