– Я не это имела в виду, – оправдывалась я.
– Де Валера, пока не вырос, был просто Эдди Коллом. Так пусть он будет родственником герцога. Может быть, это сделает его менее вспыльчивым, – сказала Мэй.
Когда мы подавали яблочный пирог, детектив рассказывал:
– Таким образом, мне не удалось обнаружить записей о бракосочетании де Валера-Колл в церкви Святого Патрика в Нью-Джерси.
При нашем появлении он умолк.
Мы с Мэй закрыли за собой дверь на кухню. Но по-прежнему слышали каждое слово.
– Далее, ваша мать говорила вам, что ваш отец вскоре после вашего рождения уехал в Колорадо, чтобы поправить здоровье, и умер там. – Мужчина нервно прокашлялся. – К сожалению, я не смог найти свидетельства о смерти Хуана де Валеры в штате Колорадо в период с 1880 по 1890 год.
– Нью-Мехико, – предположил де Валера. – Возможно, это было в Нью-Мехико.
– Я проверял, – ответил детектив. – Ничего.
– Он должен был умереть до 1888 года, – рассуждал де Валера, – потому что… – Он умолк.
– Потому что ваша мать повторно вышла замуж за Чарльза Уилрайта 7 мая 1888 года в церкви Святого Франциска Ксавье в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, – подытожил детектив.
Уж лучше пусть отец де Валера будет мертв, чем его мать окажется двоемужницей. В том случае, конечно, если она вообще не выдумала себе испанского мужа.
– Я бы посоветовал вам принять версию вашей матери, – сказал детектив.
– Версию? Никакая это не версия. Это факты. Что ж, благодарю вас, ваша светлость, теперь мне известно о происхождении семьи моего отца.
– Все верно, сеньор де Валера, – услышала я голос герцога. – А что до документов, то могу вас заверить, что воспоминания вашей матери намного превосходят записи какого-то мелкого чиновника.
– Он прав, Дев, – вступил в разговор Шон. – Взгляните хотя бы на меня. Самым лучшим, что сделал для меня мой отец, было то, что он погиб во время восстания 1916 года, – и случилось это до того, как они с матерью полностью извели друг друга.
«Из мертвых отцов делать героев намного проще», – подумала я.
– Ладно, – заявила я Мэй. – Отнесем им чай.
Ставя чашку перед де Валера, я задала ему свой заветный вопрос в лоб:
– Питер Кили, мистер де Валера. Он был профессором тут, в Ирландском колледже, и потом сражался вместе с Лиамом Мэллоузом в Голуэе. Я хочу спросить, не знаете ли вы, где он сейчас?
– То, что я знаю или не знаю, должно оставаться моим личным делом, – резко ответил мне де Валера.
– О, перестаньте, Дев, – вмешался Шон. – Нора – близкий друг профессора. И если вы утешите ее, вреда не будет.
– Вы удивляете меня, Макбрайд. Где ваша дисциплина? Ваш отец, несмотря на все его недостатки, безусловно, признавал необходимость дисциплины в армии.
– Но можем ли мы по крайней мере сказать Норе, что Питер Кили – очень ценный для нас человек, преданный Республике? – спросил Шон.
Де Валера кивнул. Думаю, Питер выступал против договора вместе с ним. Я вспомнила Майкла Коллинза у Мод. Это был человек, способный вдохновлять окружающих. Как мог Питер поддержать этого жесткого типа с каменным лицом, с его бесконечной вереницей вопросов и такой ненадежностью?
Первым ушел детектив.
Не де Валера, а герцог поблагодарил нас с Мэй за гостеприимство. Он был просто очарователен, а в его английском одновременно чувствовались и испанский акцент, и ирландская напевность интонаций.
– Знаете, – доверительно сказал он мне, – мои предки отправились в Испанию отчасти и из-за древнего ирландского поверья, что освобождение Ирландии придет со стороны Испании. И это одна из причин того, почему я поддерживаю мистера де Валера, несмотря на то что он республиканец.
И он тихим голосом запел:
– О, мой черный цветок
Из зеленых долин!
Был, роза, твой плач одинок,
Но за морем, вдали…
[200]Он сделал паузу, и затем голос его стал громче:
– Испанский эль льется там,
Благородный поток, –
Цвет вернет он твоим устам,
Мой черный цветок!
К нему присоединился высокий тенор Шона, и мне показалось, что я даже слышу какое-то бормотание со стороны де Валера.
– Мой черный цветок!
Мой дивный цветок!
Сердце снова зажжет он нам
И надежду подарит нам,
Мой черный цветок!
– Итак, – подытожил герцог, хлопая де Валера по плечу, – Катерина Колл знакомится с Хуаном Вивионом де Валера в доме водевильного актера, и, таким образом, сбывается пророчество.
Губы де Валера пришли в движение. Думаю, это означало улыбку.
* * *
На следующее утро, в воскресенье, де Валера появился на мессе. И, как только священник закончил, Дев тут же подошел к перилам алтаря и обратился к конгрегации.
На этот раз он говорил по-английски.
– Я надеюсь, что вы, студенты, все вернетесь в Ирландию твердыми республиканцами, – сказал он.
Да уж, действительно стальные яйца.
Они с Шоном направились в трапезную для священников.
Ни от Мод, ни от Констанции по-прежнему не было вестей. Однако на следующий день я заметила Шона в фойе «Гранд Отеля», который мало изменился с тех пор, как здесь останавливалась Молли Чайлдерс.
Чайлдерсы были очень близки с Майклом Коллинзом. Помню, как Молли рассказывала про пистолет, который Коллинз подарил Эрскину. Остались ли они верными той дружбе или же теперь поддерживают де Валера?
Я была твердо намерена выудить у Шона больше информации про Питера. Мне удалось поймать его за рукав.
– Скажите, прошу вас, – обратилась к нему я. – Вы видели Питера? Где он теперь? Что делает?
Шон оглянулся на группки делегатов.
– Давайте присядем, – предложил он, и мы нашли свободный столик в углу. – Сам я его не видел, но слышал, что он по-прежнему в горах, – сообщил мне Шон.
– Но почему? – удивилась я. – Война ведь закончилась.
Шон лишь покачал головой.
– Надеюсь, у Мика хватит здравого смысла заявить британцам, что Ирландия будет республикой, что бы там ни было записано в договоре. И мы все объединимся под его началом, – сказал он.
– Но разве тогда англичане не пришлют сюда войска? – спросила я.
– Мы уже били их однажды. Можем сделать это еще раз, – ответил он. – Но до этого не дойдет. Посмотрите, какой поддержкой мы располагаем, – показал он на толпу.
