– Генерал Буланже – кумир Люсьена, его герой, – пояснила мне Мод. – Он должен был возродить честь Франции. Вернуть монархию. Но вместо этого всех разочаровал. А потом покончил с собой на могиле своей любовницы.
Она обернулась к Мильвуа:
– Проснитесь, Люсьен! Война действительно приближается, и немцы сомнут вас. Какую помощь окажут вам британцы? Вряд ли что-то серьезное, я бы сказала.
Мод хлопнула ладонью по столу так, что звякнул хрусталь.
Я уже сомневалась, что мы будем заказывать ужин. Для еды был не лучший момент.
– Французы не попрошайки, – заявил Мильвуа. – Армия у нас больше английской. Но обещание британской поддержки успокоит Россию.
Этот человек говорил то же, что и Констанция. И рассуждали они как дети. Скажи своей маме, что моя мама согласилась, тогда и твоя не откажет. Опять двадцать пять!
– Ах, Люсьен, вам нет нужды раскрывать свои намерения, – сказал Уилсон. – В данной ситуации Франции лучше оставаться в роли жертвы. В роли нации, которую Британия должна защитить.
– Все это полный вздор, – резко возразила Мод. – Русские готовятся к войне, потому что считают, что к войне готовится Германия. Венгры боятся маленькой Сербии. Франция, поведенная на идее revanche, будет воевать, поскольку думает, что Британия будет на их стороне. Но у англичан маленькая армия…
– В Британии будет проведена мобилизация, – перебил ее Уилсон. – И в Ирландии, кстати, тоже. В нашей армии будут миллионы солдат.
– Миллионы, – повторила я.
– В Европе необходимо сражаться всем, мисс Келли. И для того, чтобы усмирить Ирландию, просто не останется людей, – утверждал Уилсон.
– Погодите-ка, – начала я. – Вы действительно готовы подтолкнуть Англию к войне, лишь бы сохранить Ирландию зависимой?
– Я сделаю намного больше. А теперь у меня есть послание для вас и всех убийц-фениев, которые скрываются в Соединенных Штатах. На каждого из них будет указано пальцем, на них навесят ярлыки немецких шпионов. Газеты будут печатать статьи об ирландцах, которые сотрудничают с анархистами и большевиками, пытаясь таким образом втянуть Америку в войну за границей. А с некоторыми из них могут произойти и разные несчастные случаи. Вам и самой, видимо, следует озаботиться этим.
– Мне? Но я ведь очень далека от политики. Я и половины не поняла из того, о чем вы тут спорили. Но могу сказать, что мой отец воевал в Союзной армии во время гражданской войны, а потом, по словам мамы, до последнего своего дня жалел об этом. Он ненавидел убивать людей. Говорил ей, что войны легко развязать, но трудно закончить. А моя бабушка Майра как-то сказала, что те, кто толкает к войне, сами никогда не воюют. Так что нечего мне тут угрожать.
Он пристально посмотрел на меня, и шрам на его лице налился кровью, став ярко-красным.
– И знаете, генерал, у меня есть братья в Чикаго, которым ужасно не понравится, если со мной что-то случится. Мой кузен Эд – большая шишка в демократической партии, у него обширные связи в конгрессе и муниципалитете. Так что не советую вам трогать ни меня, ни Мод. Америка может вам еще пригодиться, рано или поздно.
Мы с Мод встали и решительно зашагали к выходу.
Артур Кейпел догнал нас, когда мы уже сворачивали на бульвар Сен-Мишель. Он взял Мод под руку и повел ее к фонтану, где по-прежнему ждал Архангел Михаил с занесенным вверх мечом.
«Защити нас в битве», – прошептала я. Молитва пришла сама собой, а слова всплывали в памяти автоматически, хотя прежде такого никогда не было. «Стань нашей защитой от происков и тенет дьявола». В этом человеке, генерале Уилсоне, безусловно, было что-то дьявольское. Я могла легко представить его сухопарую фигуру в роли самодовольного Сатаны, радующегося собственной хитрости и расставляющего ловушки, которые приведут к войне. Он видел себя спасителем Ирландии, сокрушающим мятежников и Редмонда. Как он тогда сказал? Армия никогда не станет выполнять приказы Джонни Редмонда. Но разве Редмонд и его соратники не являются законно избранными представителями народа? Разве не они десятилетиями поднимали вопрос об ирландском гомруле, пока наконец не убедили большинство британского парламента в том, что Ирландия должна получить хоть какой-то контроль над собственным будущим? Господи, все, чего хотят ирландцы, – это стать как Канада. Подумаешь, большое дело! Неужели Уилсон на самом деле развяжет гражданскую войну, чтобы указать католикам их место? Снова за свое – «Лежать, круглоголовые»?
– Послушайте, – тем временем сказал Кейпел. – Нужно понимать таких людей, как Уилсон, – он далеко не из высшего общества. Слышали, как он похвалялся тем, что его предки маршем вошли в Ирландию вместе с королем Билли? Так вот, это все неправда. Уилсоны были равнинными шотландцами, которые бросили свои земли и осели в Ольстере, чтобы усмирять ирландцев. Кто-то из его дедов крупно заработал на торговле. Уилсоны купили поместье в Лонгфорде у одной разорившейся семьи. Они видят себя землевладельцами, однако никогда не были приняты высшим светом. А теперь он стал «золотым мальчиком» Больших домов. Лорд Лондондерри, барон Инчкуин и граф Дрогеда приглашают его и его унылую жену туда, куда они никогда не получили бы доступа. У своих коллег военных он не так популярен. Они считают его пройдохой и немного трусом. Ему все время удается избежать поля боя. Один мой знакомый как-то спросил, как я вообще выношу эту змею Уилсона.
– Ну, и как вы выносите? – спросила я.
– Он любит Францию, – ответил Кейпел, – как и я. Здесь моя родина. К тому же я инвестировал сюда все свои средства.
– И еще здесь Коко, – вставила я.
– Разумеется. Мадемуазель Шанель очень предусмотрительно и мудро открыла свой магазин в Биаррице, так что во время всех грядущих неприятностей ее в Париже не будет.
– Значит, война все-таки будет? – спросила я.
– Вы же слышали Уилсона. Множество генералов с французской стороны, как и он, готовы к attaque. Вивиани пытается жать на тормоза, но Уилсон убедил их всех, что Британия вступится за Францию, если та замахнется на бошей. И таки заступится, мои дорогие. Заступится.
Мод молча смотрела на струи воды, вздымающиеся от ног ангела к свету. Вокруг нас было темно.
– Выходит, Уилсон сноб, – наконец сказала она.
– Сноб с очень небольшими деньгами, – уточнил Кейпел. – Худшая из всех разновидностей. Мой папа заработал в торговле такие барыши, что я могу позволить себе быть настолько знатным, насколько мне того захочется. И если бедняге Питеру Кили удастся найти подтверждение моей родословной, то, как говорите вы, американцы, «Кати, туши свет!»
– А вы сами будете сражаться, если начнется война? – поинтересовалась я.
– О, я куплю себе место в хорошем полку. Могу позволить себе самый лучший. Сами бои будут длиться несколько месяцев максимум, и этого достаточно, чтобы мое имя было упомянуто в официальных донесениях с фронта. Это хорошо для бизнеса. Но вот месье Уилсон… Он совсем другой. Он хочет стать фельдмаршалом, стоять на самой вершине. И быть властелином всего, что видит со своей высоты. В мирное время достичь такого невозможно.
