Но обиднее всего было, когда, не дойдя до заветной калитки буквально несколько шагов, я оступилась на скользких от дождя камнях, плюхнулась в огромную лужу и пребольно ударилась спиной. Поднимаясь, я упала снова. В этот раз на колени. Платье было испорчено окончательно, порванное во многих местах, оно висело лохмотьями. Наконец, выбравшись из лужи, я уселась на траву и от обиды громко заревела. До меня только тогда дошло, что я ушла из дома, никому ничего не сказав, а то, как я сейчас выглядела, совершенно не похоже на отпрыска аристократа.
Дождь перестал лить, на улице окончательно стемнело, а я все продолжала реветь.
Неожиданно меня окликнули:
— Девочка, чего плачешь?
Я подняла зареванные глаза на спрашивающего. Высокий мужчина. Его длинные темные волосы скрывали лицо. Даже сейчас я не скажу, какое оно было.
Не знаю почему, но я не испугалась его. Он осторожно узнал причину моего расстройства, безоговорочно поверив, что я дочь герцога Монсорье. Я помню, как незнакомец стирал мое платье на кухне замка, из которой, в спешке побросав все свои дела, исчезли все кухарки и повара. Тогда мне не показалось это странным, а сейчас очень даже интересно, кто же был тот парень? Когда он велел мне снять грязное платье, я, не раз слышавшая разговоры прислуги, спросила:
— Теперь вы на мне женитесь?
От неожиданности мой спаситель уронил мягкое полотенце, которое протягивал мне.
— А разве должен? — удивился он.
— Ну как же, вы видели меня голой! — прикрываясь ручками, ответила я. — А если мужчина видел девушку голой, то он обязан на ней жениться.
Его смех, громкий, звонкий, заставил меня покраснеть.
— Слышала разговор, да не к месту пришила, — отсмеявшись, ответил он.
Я обиженно надула губки.
— Вот когда станешь девушкой, тогда и поговорим, — щелкнув меня по носу, заявил он.
Быстро ополоснул в тазу платье и высушил его взмахом руки.
Я от восхищения даже захлопала в ладоши.
— Вы тоже Стихийник? Как мой папа, — сказала радостно. — Я бы тоже хотела стать магом…
— А разве у тебя нет дара? — удивился он.
Я покачала головой.
Незнакомец приблизился ко мне, наклонился подлечить мои разбитые коленки.
— Сколько вам лет, юная леди? — ласково спросил он.
— Шесть, — вздохнула я, прекрасно зная, к чему он клонит.
Магический дар проявлялся в четыре года, если, конечно, у ребенка был потенциал. Я не раз слышала за спиной шепот и колкости в сторону моих родителей: мол, мать наследника родить не смогла, только и хватило сил на ущербную девочку. А отец такой ничтожный маг, что не может в родной дочери дар пробудить.
— Всего-то? — улыбнулся незнакомец. — Появится еще, не сомневайся.
— Зато меня животные любят, и травка, и птички, — заявила я.
— Ты Говорящая? — пристально вглядываясь в меня, хрипло спросил незнакомец. На миг в его глазах появилась тоска. Мне захотелось обнять спасителя, и я даже протянула к нему руку.
Но так и не коснулась, тоска в глазах незнакомца сменилась яростным огоньком, и я отдернула руку, испугавшись.
— Кто это? — чуть потупившись, промямлила я.
Он только хмыкнул и ласково коснулся моих волос, словно приглаживая непослушные локоны.
— Тогда это все меняет, годам к восьми, милая, проявится твой дар.
Я нахмурилась и спросила еще раз:
— Кто такая Говорящая?
— Юная леди, вы, вместо того чтобы сбегать из дома и мечтать о балах, лучше бы читали книжки, — отмахнулся он.
Я насупилась, но больше он ничего не сказал.
Незнакомец помог мне надеть платье, которое волшебным образом было не только чистым и сухим, но и без единой дырки, как будто его только сейчас сшили. Затем он вывел меня из кухни и посадил в карету, которая довезла меня до особняка тети, где я после порции тетушкиных слез и объятий получила нагоняй.
Он оказался прав, мой магический дар пробудился в восемь лет. К радости отца, я тоже Стихийник. Моя стихия — вода, и я не была этим удивлена. Разогрев мое любопытство, незнакомец подсказал мне отличных помощников — книги. Там я нашла ответ на свой вопрос. Говорящие — это люди, обладающие даром общения с флорой и фауной. В их силах управлять всем животным и растительным миром. Все Говорящие обязательно владеют стихией воды.
Позже я узнала, что наш заповедник создали пять легендарных Говорящих. Они же и основали Школу Стихийников, а также были ее первыми преподавателями.
Именно благодаря незнакомцу я полюбила книги. И я безумно рада, что повстречала его на своем пути. Но даже сейчас, вспоминая ситуацию с платьем, я становлюсь цвета свеклы.
— Малыш-шка, — выдохнула Фрида.
Я так ушла в воспоминания, что даже не заметила, как добрела до ее пещеры.
Детки драконицы спали, свернувшись клубочками у бока матери. У дракончиков пока не было твердой чешуи, да и просто чешуи как таковой еще не было, она появится позже. Сейчас у них красно-коричневая упругая кожа, и вот парадокс, огнем они плюются, но и сами могут получить ожог. Пока их тельца не покроет чешуя, они нуждаются в пристальном внимании, так как могут навредить себе.
Маленькие непоседы, судя по всему, не давали ни минуты покоя матери, так как настолько замученной Фриду я видела впервые. Несмотря на усталость, драконица была в хорошем настроении, а мой приход ее явно обрадовал. Чешуя на ее теле заблестела, цвет плавно переходил из темно-серого в серебристый. Хвост Фриды обвивал ее тело так, что кончик был у самой морды.
Я тихо, стараясь не создавать лишнего шума, опустилась рядом с ней. Сайрекс в пещеру не зашел, пегасы не любят замкнутые пространства.
— Ты грустишь, — не спрашивая, а утверждая, заметила Фрида, она всегда чувствовала мое настроение. — Неужели ритуал так повлиял?
— Нет, — поспешила успокоить мудрую подругу. — Мне кажется, резерв даже наполовину не иссяк после ночного приключения.
Фрида едва слышно фыркнула на мое определение случившегося ночью. Конечно, неправильно было называть важное событие в жизни драконицы приключением, но именно таким оно являлось для меня.
— Что тревожит тебя, девочка?
— Приказ императора, — грустно выдохнула я. — Меня отправляют в Шанталез… в качестве кандидатки в невесты от Дарлимеи.
Последние слова я буквально выплюнула, но вовремя остановилась и взяла себя в руки. Нельзя тревожить покой дракончиков, иначе это может обернуться плачевно, как для них, так и для Фриды.
Драконица на несколько мгновений смежила веки, потом медленно открыла их.
Мне показалось, что в ее глазах заплясали лукавые огоньки. Будто подруга знает намного больше, чем говорит.
