Я выпрямилась, скромно улыбнулась.
- Я девушка мечтательная, Николай Петрович.
- Так не весна вроде. Если с тобой к осени такое приключается, боюсь подумать, что нас через полгода ждёт.
- Всё будет хорошо, - заверила я его. – Обычно мои мечты далеко не заводят. Растворяются в реале куда быстрее.
- Ты ещё и пофилософствовать решила. Совсем плохо дело.
Я заставила себя встряхнуться, а на начальника взглянула с укором.
- Перестаньте надо мной посмеиваться. Я же не специально. Натура у меня такая.
- Натура у неё такая, - фыркнул Озёрский. – Ты своей натурой не особо крути, и тогда в философию ударяться не придётся. Нервы целее будут.
Я потёрла кончик носа, и пришла к неожиданной мысли.
- А ведь вы правы, Николай Петрович.
- Конечно, прав, - спокойно согласился Озерский. Достал из кармана платок и промокнул лоб. На меня посмотрел. – Я всегда прав.
Он пошёл от меня прочь, а я, не смотря на его правоту, что я искренне признала, показала ему вслед язык. Если ты всегда прав, это ведь не значит, что нужно этим без конца козырять. Другим-то неприятно, и даже обидно.
- Что тебе сегодня Петрович сказал? – полюбопытствовала Анька, когда мы вышли из ресторана после работы. Я вышла, каблуки привычно застучали по асфальту, отдаваясь эхом в дворе-колодце. Я, как оказалось, привыкла к этому за два месяца работы, к этому звуку, к этому зданию, ощущениям и ночному небу над головой, когда после вечерней суеты и электрического света хрустальных люстр, ты выходишь в ночную прохладу, и чётко понимаешь, что ещё один день прошёл. Я только отсчитывала дни, а всё остальное перестала замечать, а вот сегодня вышла, и помимо привычного, обнаружила под ногами жёлтые кленовые листья. В первый момент, это сбило с толка. Я смотрела на них, но вопрос сестры слышала.
- Ты видела?
- Как ты ему язык показала? О да. Надеюсь, он не станет запись с камер просматривать, - хихикнула Анька.
- Про камеры я не подумала.
- Так что он сказал?
- Жизни учил. Как всегда. Говорит, я невнимательная.
Анька окончательно развеселилась.
- К нему?
- Дура, - отругала я её за неуместные фантазии. – К жизни.
- А-а. – Сестра с умным видом покивала, но затем всё равно рассмеялась.
Я поддела носом туфли кленовый лист.
- Ань, осень наступает.
- Конечно, наступает. Раз бабье лето на носу.
Мы в молчании шли к стоянке такси, а я старалась не думать о том, что меня там никто не ждёт. Чтобы в очередной раз не расстраиваться. Но, конечно же, расстроилась, кольнуло где-то в груди, но я даже вздохнуть себе не позволила. Села вместе с сестрой в такси, и только кивала, когда она принялась жаловаться мне на усталость.
- В отпуск хочу. И на море.
- Скажи об этом Витьке, - посоветовала я.
А Анька лишь головой качнула.
- Ему сейчас нельзя уезжать. У него бизнес.
Вот после такого заявления я, признаться, даже позабыла обо всех своих печалях, голову повернула и на Аньку уставилась. Честно сказать, ждала, что она после своего серьёзного тона рассмеётся. Но сестра молчала и с серьёзным лицом смотрела в окно.
- Ты сейчас пошутила? – всё же решила выяснить я.
Анька глянула на меня, моргнула. Снова качнула головой.
- Нет. – И тут же как-то по-особенному воодушевилась. – Представляешь, у него на самом деле что-то там закрутилось. Какие-то поставки, заказы. Я сама долго не верила. – Она даже ладонь к груди прижала, будто клялась мне в чём-то. Я же на неё смотрела и думала о том, что со мной всё ещё не так плохо. Лучше сомневаться, чем слепо верить. Особенно в такого, как Витька.
Я тоже отвернулась к окну, но молчала всего пару секунд, мне даже раздумывать особо не о чем было, только посетовать.
- Ты снова позволяешь ему втянуть себя в этот омут.
- Какой ещё омут? – попробовала сестра возмутиться, а я твёрдым голосом пояснила:
- В омут его многочисленной родни. И я совсем не удивлюсь, если узнаю, что ты снова звонишь его маме. Или ты и не переставала?
- Лида, будет тебе, - отмахнулась от меня Анька, но сделала она это настолько поспешно, что я поняла – попала в точку.
- Я так и знала, - кивнула я.
А Анька обиженно надулась, отвернулась от меня, некоторое время мы молчали, а потом она сказала:
- Мы с ним не чужие люди. У нас семья… была. Какая ни есть, а семья. Я столько сил в него вложила… Тебе не понять.
Я в досаде всплеснула руками.
- Конечно, мне не понять!
- Это ты принца ждёшь, - неожиданно выдала Анька, правда, шёпотом, придвинувшись ко мне, чтобы водитель не слышал. Но дело было совсем не в незнакомом таксисте, дело было как раз в её словах. – А я так не могу.
- Да никого я не жду, - обиделась я. Машина очень кстати подъехала к дому сестры, та махнула мне рукой на прощание, и, не сказав ни слова, из автомобиля вышла. А я осталась на заднем сидении одна. Прижалась виском к прохладному стеклу, и так ехала до своего дома, глядя на мелькающие за стеклом огни. Пыталась разобраться, почему слова о принце так меня задели, но понять так и не смогла.
Принц, как ни странно, поджидал меня на скамейке у подъезда. Удивительно было видеть Давида Кравеца на том месте, на котором днём соседки-пенсионерки любили отдыхать. А он сидел, уперевшись локтями в колени, и ждал меня. Поднялся, увидев, улыбнулся, но как-то устало. И спросил:
- Ты чего так долго?
Я шагнула к нему от такси, чувствуя, что сердце сжимается до неприятного сладко и томительно, недопустимо. Подошла и обняла, спрятав лицо у него на груди.
- Ты где был?
Давид немного растерялся от моего поведения, но уже спустя секунду его руки поднялись, и он меня обнял. Губы коснулись моего затылка.
- Я работал, - сказал он.
А я кивнула. Признаться, в эту секунду мне было совершенно всё равно, где и с кем он был, главное, что приехал ко мне.
Я взяла его за руку.
- Пойдём. Будем отдыхать.
- Ты устала?
- А ты? – ответила я вопросом на вопрос. Вроде невинно, но ответа ждала с нетерпением.
- Если считать с московскими пробками, почти десять часов за рулём.
- Ты был в Москве? – удивилась я.
- Дела были, - привычно отозвался Давид. Забрал у меня ключи от квартиры, и сам открыл дверь.
Это было так здорово, приходить с ним домой. Особенно, когда Давид захлопывал дверь, и сразу прижимал меня к стене в темноте прихожей, чтобы поцеловать. Когда он оторвался от моих губ, я приподнялась на цыпочки, и словно вытянулась вдоль его тела, впитывая каждой клеточкой его близкое присутствие. Потёрлась носом о его шею, вдохнула знакомый аромат одеколона, по которому так скучала в последние дни.
